Когда наступает рассвет
Шрифт:
— Давайте, ребятки, завтракать! Вон и гостья проголодалась…
Дети тут же сняли одежонку, уселись за стол, быстро разыскали в лукошке свои ложки.
Бабушка принесла в большой деревянной тарелке капусту, налила в глиняную чашку грибной суп, и поставив на стол, пригласила Домну:
— Садись, Машук, поешь с нами. Не обессудь, лучше нечем угостить. Завтра сварим дичь. На прошлой неделе Катерина ходила силки проверять и принесла две куропатки. Вот они и пригодятся. Подвигайся поближе…
Домна села рядом с Катериной. Хлеб был черствый, грубый. Попробовав, она догадалась, что в хлеб примешана
— Давно примешиваем… Слава богу, такой есть. Скоро и его не будет: мука на исходе.
Проголодавшаяся Домна с удовольствием ела и квашеную капусту, и грибную похлебку, и пареную репу. Катерина часто вздыхала, поглядывая в окно, видимо поджидая старших детей. Домна, заметив это, спросила:
— Куда послали ребят-то?
— Есть тут хозяйчик, старается для белых, из кожи лезет, — печально сказала Катерина. — Многих погнал ямщичить, а свою дочь оставил, хотя и здоровенная девка — об стенку шмякнешь, так отскочит как ни в чем не бывало. А моя Настук слабенькая да безответная. Ей шестнадцать только, потому и Петрю с ней отправила, вдвоем-то им все полегче.
— Спросить вас хочу, тетка Катерина, — наклонилась к ней Домна, — извините, если что не так скажу. Вы уже не молодые с дядей Микулом, а ребята у вас вон еще какие малыши!
— Что поделаешь, раз такое наше счастье! Первенькие-то давно оставили нас, — двое умерли, а эти не успели еще подрасти. И то сказать, Настук уже работница. Прилежная, старательная — помощница в хозяйстве, да и Петря не отстает.
— А Сандра с Мишуткой не ходят в школу?
— Ходили, да нашего учителя белые убили. Такой был славный молодой человек. Алексеем Васильевичем звали. Разговорчивый и уважительный, с каждым, бывало, побеседует. К нам частенько заглядывал. Ладил он с моим…
— За что же его убили? — спросила Домна.
— В коммунисты записался. Злые люди донесли на него… Как уж он заботился о детях бедняков!
А что с ним сделали, о господи! Тяжело рассказывать… — со вздохом сказала Катерина. Однако, помолчав, продолжала — Пришли к нему солдаты с офицером, а хозяин его, человек пожилой, Федором звали, заступился за учителя: «Собираетесь, говорит, школу без учителя оставить?..» Ну, белые и его забрали, да в волость. Били да мучили их, бедных. А затем повели на реку, к проруби. Люди видели: сначала Федора туда спихнули. Говорят, вынырнул и давай руками цепляться за край проруби. А офицер по пальцам да в голову пинать. Алексей Васильевич не вытерпел, бросился на изверга, хотел самого в прорубь столкнуть, зверюгу. Упал офицер, да не вниз головой, а боком… В это время солдат и хлоп учителя из винтовки. Прикончил наповал. Старика затолкали живым под лед, а за ним и учителя… Всей деревней оплакивали. Такого человека ни за что ни про что сгубили! Вот и остались без учителя…
Дети сидели за столом, боязливо поглядывая на мать. Перестала есть и Домна.
Тяжелый вздох Катерины нарушил гнетущую тишину:
— А теперь у них в руках и наш отец…
Она встала из-за стола, сказала Домне:
— Ты, милая, поешь и залезай на полати, отдыхай. До вечера далеко. Силенки побереги. А я схожу по делам, постараюсь повидать кое-кого. Мама, убери со стола, не давай детям вольничать, пусть
не мешают гостье отдыхать. Придут без меня ребята, накорми.Катерина оделась и вышла из избы.
Домна сняла валенки, поставила сушить на печку, а сама взобралась на полати. Ах, до чего же мягкой с усталости показалась ей соломенная постель! Подушки у Катерины большие, длинные, вроде детских перинок. Дядя Микул, видать, неплохо лесовал!
Да, жалко, что Викул Микула схватили. Но, может быть, Катерина поможет. К началу наступления надо успеть вернуться.
Мысли стали путаться, и Домна не заметила, как заснула.
Долго ли она спала, не могла понять. Сквозь сон уловила в доме приглушенные голоса, мгновенно проснулась и, не двигаясь, стала прислушиваться. Полушепотом с кем-то разговаривала Катерина, по-видимому, у стола. Другой голос тоже был женский.
Приподняв голову, Домна огляделась. В избе полумрак, чуть теплится коптилка. Окошка под голбцем не видно, — значит, на улице стемнело.
Незнакомый голос внизу продолжал рассказывать. Затем спросила Катерина:
— Как же ты смогла, Настенька, убежать?
«Значит, дочка вернулась», — решила Домна и, приподнявшись на локтях, посмотрела вниз. За столом сидели девушка и мальчик-подросток. Домна узнала Петра. Напротив, облокотившись, Катерина печально слушала дочь.
Пламя коптилки освещало худенькое лицо девушки, с темными бровями и большими, смелыми, как у матери, глазами.
Выслушав рассказ дочери, Катерина спросила:
— Ну и куда же выгрузили сено?
— Подвезли к дому Дарук Паш. Богато он живет, шесть коров с телками держит… Хотели свалить на огород за тыном, да выскочил хозяин и давай нас ругать! Заставил перетаскать на сеновал. Хотели въехать на взвоз, куда там! Не пустил. Не велики баре, говорит, перетаскаете. Сначала вилами покидали, а потом охапками носили. Пришли солдаты, заигрывали с девушками. Мы думали, помочь нам хотят, а они норовят в угол затащить, так и хватают везде… — Брови девушки сдвинулись. — Остатки сена мы бросили, сели в сани и ускакали!
Мать облегченно вздохнула:
— Хорошо, что обошлось, не обидели вас солдаты. От них добра не жди!
Домна кашлянула. Женщины взглянули на полати. Катерина, поняв, что гостья не спит, сказала:
— Иди к нам, Машук, поешь вместе с ребятами.
Домна спустилась и села рядом с мальчиком, улыбнулась ему:
— Здравствуй, Петря! Не узнал?
— Узнал! — коротко ответил мальчик, с любопытством разглядывая гостью. Видно было, что тетка Катерина успела предупредить сына, чтобы не приставал с расспросами.
Домна протянула руку девушке:
— Здравствуй, Настук! Вернулась? Жива-здорова?
— Как видишь! Бери ложку, хлебай! — Настя придвинула Домне миску.
Руки у нее маленькие, теплые, но загрубевшие от работы и мороза.
Настук рассказывала, что видела в селе:
— Белые взбудоражены, роют окопы, село похоже на разворошенный муравейник. Везде патрули. Слышно, и сам Латкин тут. Он у брата остановился, у Луки.
Вскоре пришла старуха с детьми. Настук спросила:
— Куда вы, бабушка, ходили с Сандрой и Мишуткой?