Когда наступает рассвет
Шрифт:
— К Агафье посидеть. Пусть, думаю, гостья спокойно поспит. У этих балаболок языки ни на минуту не умолкают. Только и молчат, когда спят… К нам обещали девушки прийти на посиделки, будем вместе вечер коротать. Я им сказала: у нас в гостях Машук… Приходите обязательно!
— Вечно суешься, где тебя не спрашивают! — укоризненно сказала Катерина и с тревогой спросила Домну: — Не помешают ли они тебе? Правда, девушки славные.
Домна успокоила ее:
— Пусть придут, веселее будет. Поговорим, посудачим, может, что нужное скажут.
— Если тебе не помеха, нам и подавно.
Катерина помогла одеться мальчику, что-то тихо сказала ему у порога, и Петря быстро вышел из избы.
Девушки перенесли на голбец коптилку и устроились вокруг нее. Сандра с Мишуткой принялись играть в лодыжки. Домна затеяла веселую возню с детьми. В тот момент, когда мальчик стал горячо доказывать, что Домна промахнулась и не попала в его лодыжку, с шумом открылась дверь и бойкий девичий голос произнес:
— Тетушка Катерина, пусти нас посумерничать!
Катерина спустилась с голбца:
— Проходите, милые! Будем вместе сидеть, И вы, запечники, спускайтесь. Настук, Машук, идите сюда…
Домна выглянула между брусьев: положив свои прялки на широкую лавку, раздевались две девушки. Обе в сарафанах из домашней пестряди, в ситцевых платочках. Одна в ситцевой цветастой кофте, на другой белая холщовая рубаха с пышными рукавами. Невысокая девушка с живыми черными глазами, в ситцевой кофточке, подхватила Мишутку на руки, шутливо тормошила его:
— Мишук, ты гляди-ка, какой уже большой вырос! Когда придешь меня сватать? Вот поцелую, и сразу у тебя усы вырастут!
Отбиваясь руками и ногами, Мишутка отчаянно завопил:
— Мам, зачем меня Наталка обижает?.. Пусти, нехорошая, я тебя не люблю! Я маму люблю…
Наталья, смеясь, опустила мальчонка на пол и села с прялкой у окна. Ее подружка, высокая, тонкая, как ива на берегу Вычегды, с голубыми несмелыми глазами, уже сидела за прялкой рядом с Наташей и Мишуткой и улыбалась.
Домна и Настя спустились с голбца. Соседские девушки с любопытством разглядывали из-за своих прялок незнакомую гостью. Домна развернула свой узелок, вынула кудель, веретено и взглянула на Катерину.
Та сказала девушкам:
— Это Машук, Дарьи дочка, погостить пришла. Погоди минутку, Машенька, схожу в холодную половину, принесу тебе свою прялку.
Вскоре она вернулась с разукрашенной резьбой легкой прялкой и подала Домне:
— Это еще моя девичья! Видишь, какая аккуратненькая!.. А вам, девушки, я принесла смолку пожевать. — Катерина поставила на стол в маленькой берестяной корзиночке комочки застывшей душистой смолы-живицы. — Выбирайте, кому что нравится, тут и от ели и от лиственницы есть. Я сама больше от лиственницы люблю: смолка ее вкусная, да и прясть с ней способнее, слюны от нее больше.
Девушки, весело переговариваясь, потянулись к корзиночке и стали выбирать смолку по своему вкусу.
Только успела Домна наладить прялку, как вошли еще несколько женщин. Та, что постарше, поклонилась:
— Доброго здоровья всем! Катерина, мы к тебе посумерничать. Не выгонишь поди?
— Раздевайтесь! — радушно отозвалась та. — Агафья, скидывай
полушубок! Глафира, проходи. У нас сегодня тепло, железную печку подтопили. Сейчас огня прибавим, светлее будет.Усадив соседок, Катерина принесла ламповое стекло, почистила его, вставила в горелку, подняла фитиль:
— Теперь виднее будет, а то с коптилкой ослепнуть можно.
Агафья вздохнула:
— А мы с лучиной сидим. Керосин кончился.
— И мы сидели без керосина. Брат выменял на беличьи шкурки, дал куницу в придачу, вот и с нами поделился. Сегодня вон целый воз дров привезла, живем пока! — бодрилась Катерина, печально улыбаясь своим словам.
Домна усердно пряла, прислушиваясь к их разговору. Веретено ее, направляемое ловкими и сильными пальцами, крутилось бойко и со звонким жужжанием. Нитка у нее получалась ровная, крученая, так что даже Агафья похвалила:
— Вижу, мастерица ты, Машук, прясть, позавидовать можно!.. Выросла, невестой стала! Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! Мы с твоей родительницей подружками были, и скажу — в одно время обе на одного парня заглядывались, даже поссорились между собой по этой причине…
Девушки заулыбались. Черноглазая Наталья, вскинув глаза на Агафью, спросила с лукавинкой:
— Это правда, мамук? Расскажи, как вы повздорили с Машиной мамой? Какой такой парень вам обеим в сердце занозой влез? Красивый?
— Ишь чего захотела, озорница, расскажи ей. По правде говоря, и рассказывать-то нечего. Недолго мы серчали друг на друга. Как узнали, что тот потихоньку от нас навещает вдовушку, обе отшили его. Вот и сказке конец…
— Кто он такой? Как зовут?
— Кто да кто! И все-то тебе надо знать. Зовуткой зовут. Ну, коли хочешь знать, скажу — Макар Иван, вот кто.
— Макар Иван? — удивилась Наталья. — Такой старый да противный? Нашли из-за кого ссориться! Только и знает сосать трубку да прокуренные зубы скалить: «Э-э, нашты, того-этого!» — девушка смешно скривила лицо, передразнивая Макар Ивана.
Все расхохотались. Агафья, покачав головой, тихо заметила дочери:
— Ты не хули его! Раньше он был не таким.
В сенях брякнуло кольцо, и было слышно: в потемках кто-то нащупывал ручку дверей.
Через порог перешагнул мужик в заячьей шапке, с увесистой трубкой в зубах. Не вынимая изо рта трубки, он сказал, слегка гнусавя:
— Прохожу, нашты, мимо, вижу — свет. Давай, думаю, загляну…
Девушки не могли удержаться от смеха. Заулыбались и Катерина с Глафирой. Сидевшая на подножке голбца бабка и та захихикала.
Человек оглянулся с недоумением: с ума посходили? А смешливая Наталья хохотала, катаясь по лавке.
Мужик недоуменно спросил:
— Что случилось, господь с вами? Катерина, нашты, посмотри, того-этого, не в саже у меня лицо? — Вместо «знаешь ты» он выговаривал «нашты», и это делало его еще более потешным.
Катерина, утирая слезы, прикрикнула на девушек:
— Хватит вам, хохотушки! Проходи, Иван, садись. Никакой сажи, просто так смеются. Присаживайся к девушкам ближе, а хочешь — устраивайся между мной и Агафьей. За кавалера будешь. Не обижайся: им только палец покажи, покатятся со смеху.