Когда-нибудь, но не сейчас

Все затихли.

– Помнить вы нашу беседу?
– обратилась Кзылходжаева к Гупте.
– я сказала, что скорость приема результатов ограничена возможностями выхода данных. Я не сказала относительно входа.

*

Полковник Херберт Ауль терпеть не мог современной техники. Например, один вид автомобилей, выпущенных в новом тысячелетии, вызывал у него изжогу - все эти зализанные линии, которые делают машину похожей на задницу шлюхи. Разумеется, сам он ездил на специальной и очень современной - если так можно выразиться, - машине, зато кузов был выполнен в стилистике старого "Понтиака". В молодости, когда он занимался баскетболом и готовился к поступлению в Вест Поинт, у него был как раз "Понтиак" - нормальная мужская тачка.

Тех же мнений полковник придерживался и относительно всего прочего. В кабинете у него стояла добротная деревянная мебель. Кресло было способно выдержать его вес - около трёхсот фунтов - безмолвно, без единого протестующего скрипа. Стол был деревянным, позапрошлого века, а не какая-нибудь там штука-дрюка из стекла и никеля. Окно забрано кованой решёткой, привезённой из Европы. И, разумеется, никаких компьютеров: он физически не выносил эти штуки, которые, как грибы, повырастали теперь на каждом столе. Вместо этой гадости он носил очки в черепаховой оправе, придающим его квадратной физиономии относительно добродушный вид, и перстень на среднем пальце. Крохотная видеоустановка проецировала в каждый глаз изображение виртуального дисплея, клавиатуры и мыши, а перстень позволял снимать движения пальцев в воздухе. Что касается прочих потрохов, они размещались в портсигаре и были связаны с очками и перстнем защищённой беспроводной связью.

Худощавый блондин, сидящий на жёстком гостевом стуле у окна, всё это знал. Он также знал и то, что система была украдена Агентством года три назад у одной молодой фирмы, подававшей надежды. Коммерческая модель так и не поступила в продажу: компания-производитель вляпалась в патентную дрязгу, да так и не очистилась от дерьма. Вообще-то судебное дело было начато с подачи Агентства и лично господина Ауля. Компания не хотела сотрудничать с американским правительством на предлагаемых ей условиях, а это в глазах истинного патриота Америки, каковым полковник, безусловно, являлся, было в высшей степени предосудительным поступком.

Вот и сейчас господин полковник пялился в пространство и возил пальцами по столу, двигая невидимую мышь.

– Значит, "Сурья-Вамша" чего-то добилась, - сказал он, наконец, вслух.

– Не совсем так, - почтительно возразил худощавый блондин, сидящий перед полковником.
– Чего-то добилась Ена Кзылходжаева.

– Как вы можете выговаривать это имя?
– поинтересовался полковник.

– Я работал с русскими, - объяснил худощавый, - а также с татарами, казахами и киргизами. Все эти люди очень не любят, когда их имена искажают.

– Дикари обидчивы, - пожал плечами Херберт Ауль.

– Госпожа Кзылходжаева - экстравагантная особа, но не дикарка, - заметил блондин.

– И что, она и в самом деле сделала квантовый компьютер?

– "Сурья-Вамша" наняла её для этой цели. План работ был рассчитан на три года. Ена была уверена, что ключ от сверхбыстрых вычислений у неё в кармане.

– И что же?

– По нашим сведениям, корпорация закрывает лабораторию и сворачивает работы. Тем не менее, наш человек в лаборатории...

– Сколько там людей?

– Кроме Ены, трое. Все - высококвалифицированные специалисты в своих областях. Петер Окорочко, Рита Сафари и Аркадий Винарский. Последний - недавний иммигрант, сотрудничает с нами из патриотических побуждений. Так вот, по его информации, четыре месяца назад у них что-то получилось. Один из образцов, с которыми они работали, стал проявлять некие свойства, которые можно попытаться использовать для квантовых вычислений. Винарский утверждает, что Ена фактически скрыла это от начальства. Он уверен, что получен какой-то результат, "интересный для американского правительства", - последние слова блондин закавычил голосом.

– Значит, Ена что-то сделала и скрывает это от начальства? Может быть, рассчитывает продать результаты кому-то ещё?

– Очень сомневаюсь, - сказал блондин.
– Она не настолько любит деньги.

– А что она любит? У неё есть странности?
– спросил полковник, выделяя тоном последнее слово.

Блондин понял.

– Особенных нет. Политикой не интересуется. Не религиозна. Не состоит в радикальных организациях и не поддерживает их. Живёт одна. Сексуальная жизнь отсутствует. Возможно, девственница, хотя в этих экспедициях к чёрту на рога случается всякое...

– Это вы о чём?

– В прошлом она была антропологом. Ездила в экспедиции. Долго жила в одном индейском племени в районе бассейна Амазонки.

– И что? Это имело какой-то смысл?

– Более чем, - подтвердил блондин.
– Её работы по обрядовой практике архаических обществ считаются классическими. Получила за них премию Боасианского центра, очень престижная награда. Пожертвовала денежную составляющую премии Фонду защиты дикой природы.

– Радикальная экологистка?
– заинтересовался Ауль.

– Нет.

– Тогда зачем?

– Как ни странно, эксперимент. Она тогда интересовалась социологией и писала статью о благотворительности как социальной практике. Ей захотелось проверить какие-то свои выводы.

– И сколько она отдала?

– Кажется, сто пятьдесят тысяч.

– Для того, чтобы написать статью?

– Да.

– А потом она всё это бросила и занялась математической физикой?

– Нет. Сначала она занялась историей науки. У неё есть интересные заметки о культе бога Тота у египтян и его влияние на развитие математики. Правда, научная общественность эти работы не приняла из-за чересчур экстравагантных выводов, но...

– К дьяволу всех египетских богов. Что потом?

– Потом уже матфизика. Здесь она добилась успеха. Её работы по квантовым эффектам в сверхтонких слоях...

– Считаются классическими, да? Как ей всё это удаётся?

– Она гений, - пожал плечами блондин.
– Такое бывает.

Полковник Ауль вздохнул. Он занимался технологическим шпионажем уже пятнадцать лет, и за это время убедился, что гении и в самом деле существуют. Как правило, это очень странные и неприятные люди. Одного из них полковник лично пристроил в хорошую психиатрическую лечебницу - исключительно для того, чтобы избавить от федеральной тюрьмы.