Когда она искушает
Шрифт:
— Ты тоже не подходил, но нам было весело вместе, не так ли? Это все, что тебе от меня было нужно.
Он наклоняет голову, как будто не может поверить в то, что я говорю.
— Весело? То, что у нас было, было безумием, — шепчет он, его глаза дикие.
По моему позвоночнику пробегает электрический ток. — Если это было безумие, то, полагаю, мы оба наконец-то обрели рассудок.
— Не я.
Что-то смягчается в моей груди, что-то, чего я отчаянно хочу, чтобы оно оставалось твердым, как камень. — Ты сказал мне, что я тебе не нужна.
— Я этого не говорил. Я сказал, что между
Не слушай его. Не…
Но тут его губы прижимаются к моему горлу, и моя мантра исчезает. Он лижет дорожку от ключицы к уху, и я заставляю стон, грозящий вырваться наружу, вернуться в горло.
— Прекрати, — вздыхаю я.
— Нет.
Мои пальцы крепко сжимают его рубашку. — Мы закончили.
— Никогда.
Он переходит на другую сторону моей шеи, повторяя то же самое движение своим горячим языком. Это вызывает шквал импульсов в моей глубине.
Когда он отстраняется, я встречаю его взгляд. — А как же твоя месть?
— Я все придумаю. — Он прижимается своими губами к моим, а затем отстраняется. — Я сделаю и то и другое.
Как? Он действительно безумен, потому что это безумие. Отчаянный, безрассудный поступок. Но как бы я ни пыталась убедить себя, я не могу найти в себе силы оттолкнуть его. Его запах окутывает меня. Наши тела соединяются, и я чувствую себя как дома.
Его язык проникает в мой рот, уверенно и властно. Он опускает одну руку на мою грудь, а другой гладит мой затылок. Во дворе темно, потому что я не включила свет, но любой человек может выйти сюда, и ему не понадобится много времени, чтобы заметить нас.
— Так не пойдет, — шепчу я, когда он тянет лямку вниз по моей руке и стягивает майку, обнажая лифчик без бретелек. — Ты должен меня отпустить.
Он издает сердитый звук из глубины своего горла и прижимается лбом к моему. — Я сказал, что разберусь с этим. Другого выбора нет.
Не дожидаясь моего ответа, он прижимается губами к выпуклости моей груди и спускает лифчик. Он проводит языком по моему соску. Я стону, выгибаю спину, давая ему лучший доступ к твердому бутону.
Это прощание. Мы так и не смогли сказать друг другу "прощай", поэтому мы должны сделать это сейчас, чтобы положить конец нашему безумию.
— Ты моя, Мартина. Ты всегда будешь моей.
У меня щиплет глаза от его лжи, но почему-то душевная боль этого момента только усиливает мое наслаждение. Он переходит к другой груди, уделяя ей столько же внимания, столько же желания.
Погладив рукой его выпуклость, я расстегиваю молнию и проникаю внутрь.
Он стонет, его эрекция подергивается в моей ладони. Когда я провожу пальцем по его кончику, он мокрый от спермы.
— Я никогда не перестану хотеть тебя, — говорит он, прижимаясь к моей коже. — Никогда не перестану жаждать тебя. Я был дураком, когда думал иначе.
Ты все еще дурак.
Но я не произношу эти слова вслух, потому что не хочу, чтобы он останавливался. Я хочу почувствовать его внутри себя в последний раз. Я буду смаковать удовольствие от его члена и от того, что он никогда не оставлял после себя восхитительной боли. Завтра это будет моим
напоминанием о том, что мы могли бы быть.Он задирает мою юбку и срывает с меня трусы, резкий звук громко и отчетливо раздается в тихом воздухе внутреннего дворика. Я провожу ладонями по его груди, прессу, члену, стараясь запомнить все твердые линии, пока они не стали просто линиями.
Его губы находят мои, и он толкается в меня. Хорошо, что мои ноги обхватывают его талию, а он крепко держится за них, потому что, когда он опускается до конца, мое тело превращается в желе. Мои нервные окончания гудят от удовольствия.
Он трахает меня жестко, словно пытаясь доказать свою правоту. Я понимаю, что не ошиблась, когда он прижимается своей щекой к моей и шепчет: — Он никогда не будет трахать тебя так, как я. Никогда не заставит тебя стонать так, как будто мир может быть в огне, а ты все равно не скажешь мне остановиться.
Я прикусываю нижнюю губу, пока моя киска трепещет вокруг него. Он прав. Мне не с кем сравнивать Джорджио, но каким-то образом, я знаю глубоко внутри себя, что ни один мужчина никогда не заставит меня чувствовать себя так хорошо.
Он протягивает руку между нами и нащупывает большим пальцем мой клитор. Я вжимаюсь лицом в его плечо, заглушая стон его рубашкой. Небольшие круговые движения, которые он совершает, вызывают все нужные ощущения, как будто я игра, которую он давно раскусил.
— Я уже близко, — задыхаюсь я. — Не останавливайся.
— Я и не собираюсь, пикколина.
Это прозвище меня добивает. Я бьюсь в конвульсиях, волны удовольствия пронизывают меня до костей. Он убирает руку, но только для того, чтобы прижать ее к моей попке. Его толчки ускоряются, и цикады становятся такими громкими, что почти заглушают его стоны. Он зарывается лицом в лоно моей шеи. Я смотрю на звезды над нами, и одна падает как раз в тот момент, когда он достигает своего пика.
Я должна загадать желание, но я не знаю, что загадать. Может быть, чтобы время отмоталось назад и вернуло нас в замок, где все это не казалось таким неправильным.
Если я ожидала, что этот последний раз даст мне завершение, то, думаю, я ошиблась. Когда Джорджио выходит из меня, я даже не могу встретить его взгляд. Когда он отпускает меня, я тут же привожу в порядок свое порванное нижнее белье, засовываю его в карман юбки и собираюсь уходить. Он застегивает молнию и бросается догонять меня. — Мартина.
Я стряхиваю его руку, но он снова хватает ее.
— Мартина…
— Оставь меня в покое, — говорю я дрожащим голосом.
Но он не оставляет. Он притягивает меня к себе, сильно и неумолимо, и прижимается своими губами к моим.
Я так зла и потеряна, что не слышу, как открывается дверь за моей спиной, пока не становится слишком поздно.
Кто-то задыхается.
— Убери свои поганые руки от моей сестры.
ГЛАВА 35
ДЖОРДЖИО
Де Росси отталкивает от меня Мартину и выхватывает пистолет.
Я смотрю на заряженный ствол второй раз за последние дни, и должен признать, что на этот раз я заслужил это.
Я знаю, как это выглядит.
Я знаю, что подумает Де Росси.
— Он приставал к тебе? — спрашивает Де Росси, стоя в нескольких шагах передо мной.