Когда падает небо 1

Лео открыл рот, чтобы задать вполне закономерный вопрос, и осознал, что из горла его не вырвалось ни звука.

Лисса перехватила его взгляд.

“Ты прав, — её голос прозвучал прямо в его голове, — здесь нет и не может быть звука. Это мир тишины. Почему, ты думаешь, его обитателей во все времена так завораживала музыка? Потому что здесь нет голоса, нет времени, некуда спешить. Тут завершаются все клятвы, тают сожаления, развеиваются шепотки, смолкает биение сердца и звук дыхания. Здесь нет ничего, кроме молчания. Нет и не может быть.”

Лео сглотнул.

“Это… то, что ожидает нас всех?”

“И да, и нет. Зависит от трактовки вопроса… И я не знаю точно, что ждёт нас всех дальше. Даже сейчас, когда сама… Ну, ты понял. Этот мир ведь не конечная точка, а Рубеж, Порог, если хочешь. А потом… Базово существуют жизнь и смерть, но есть великое множество способов прожить жизнь и умереть. Как ни крути, а каждый вносит в этот банальный процесс что-то своё, самобытное. Так кто сказал, что дальше у всех будет одинаковое? Исходя из того, что я ощущаю, это совсем не так. Для всех нас разное потом… Просто пока что мы вместе стоим на границе.”

Лео нервно фыркнул.

“Что-то вроде таможни?”

“Что-то вроде того, — она не улыбнулась. — Мир дверей, мир раздорожья. Обычно эти двери плотно закрыты, но для голоса птицы Сирин не бывает преград. Её пение открывает любые двери, в том числе между любыми мирами.”

Лео тут же насторожился.

“Подожди. Между любыми мирами? То есть, теоретически она может вернуть нас в наш мир?”

Лисса задумчиво покачала головой.

“Возможно. Но, если я понимаю всё верно, она этому не хозяйка.”

“То есть?”

“Птица является проводником и ключом. Я не уверена, насколько она на самом деле способна решать, какие двери открывать. Но теоретически да, она может открыть проход в иной мир. В какой-то мере это то, на что я рассчитываю.”

Лео застыл.

“Ты… рассчитываешь, что получится увести их в другой мир?”

Она отвела глаза.

“Лали, в первую очередь. Говорят, есть на свете Бездны, где мёртвые могут какое-то время быть рядом с живыми. Присмотреть, убедиться, что всё в порядке… Я хочу попробовать уговорить Сирина открыть дверь в одну из таких. Но одного моего голоса для этого будет мало, слишком мало… Но это потом. А пока что давай, наверное, начнём с наиболее стабильных и дружелюбных карманов.

Мимо них вдруг пронёсся какой-то непонятный вихрь, обдав могильным холодом.

“Что это было?!”

“Эмилия с сыночкой. Совет: не приближайся. Нам вон туда.”

И они пошли в одно из мест, где туман становился гуще. Он сгущался и сгущался, пока…

.

То была уютная комната.

Всё вокруг было пронизано светом, витал запах нгагретого на солнце дерева и каких-то мудрёных специй.

Чета Лайвр восседала за столом; женщина рыдала, мужчина молчал.

Мертвец, что застыл в шаге от них, тихо сказал:

— Мама, папа. Простите меня.

Это был юноша в форме боевого мага, принятой Ликарии, но будто бы устаревшей. Его точно не было с драконоборцами… Или Лео просто не запомнил?

— Тогда, много лет назад, я наговорил много гадостей, прежде чем уйти, — сказал юноша. — Я верил, что поступаю верно, но это не оправдывает меня. Я… умер при осаде одного из городов-крепостей, рука об руку с одним из герцогов Брильо. Перед смертью он предсказал мне, что у меня однажды появится шанс сказать вам, что ждать нечего… Брильо — могущественные колдуны. Я надеялся, что он не ошибается, и вот…

Госпожа Лайвр всхлипнула.

— Мы не знали, что с тобой, — пробормотала она. — Но мы ждали, мой милый; все эти десять лет мы ждали.

Он кивнул.

— Прости, мам. Я умер. Больше… не надо ждать, правда. Мне давно пора идти дальше. И вам тоже.

Лео приподнял брови.

Получается, когда господин Лайвр сказал Маклану тогда, что ждал десять лет…

Ох.

Лео подумал, что его родители его тоже не дождутся. Там почти без шансов… если, конечно, Кира для него нечто эдакое залихватское не споёт. Но Лео в это верилось слабо: он уже здорово сомневался, что та девчонка, с которой он некогда делил тяготы и кошмары, всё ещё существует.

А значит, его родители тоже не дождутся его.

Будут ли они расстроены, или быстро забудут? Станут ли вот так вот бесконечно ждать, учитывая, что оба уже не вместе, что они давно так далеко друг от друга, что у каждого своя жизнь? Он не говорил с отцом вот уже почти десять лет; он уехал из дому в совсем раннем возрасте и с тех пор звонил матери не чаще раза в неделю. Будет ли это проще для них, учитывая всё вышеперечисленное?

Лео не был уверен.

Наверное, он даже эгоистично не хотел знать; что-то в глубине души подсказывало, что “сын, который звонит раз в неделю” и “сын, который пропал без вести” — это всё же величины разные.

—..Я до последнего думала, что… Я думала, что, может быть… ты можешь быть жив. Где-то там… Знаешь, где-то там… И не приходишь, просто потому что злишься. Просто потому что не хочешь, но…

Ну да, мертвеца можно оплакать, но прелесть смерти в том, что она — окончательная, закрывающая все счета штука. Мёртвые мертвы, что тут добавить? И, как бы ни больно это было для живых, это состояние свершённо-завершённое. Приговор озвучен, подписан и приведён в исполнение.

В этом смысле неизвестность, наверное, хуже.

По крайней мере, в данном случае оно, похоже, действительно было так. Лео, наблюдавшего за сценой, потянуло цитировать одного из своих любимых поэтов, много чего писавшего о мёртвой натуре и бесконечности вселенной.

В общем и целом, Лео готов был размышлять о чём угодно, чтобы не слушать. Но не похоже, чтобы его судьба (и мёртвая эльфийка) собирались давать ему такую возможность. Если уж тебя поволокли в царство мёртвых, то будь готов следовать за проводником, не так ли?

Во вздохе Лео было, наверное, слишком много истерики. Даже по его собственным меркам.

“Успокойся, — посоветовала Лисса, — ты должен вмешаться. Меня не услышат, если я попытаюсь вмешаться. А вот ты… У тебя должно получиться.”

“И что я скажу им?”

“Ищи слова.”

Вот уж действительно.

— …я не хотел вам писать, — говорил между тем парень. — Злился. Хотел сначала стать героем, а потом… Чтобы вы увидели, чего я стою. Чтобы вы знали, что без этой всякой возни с артефактами я могу многого добиться. Чтобы вы знали, что я настоящий мужчина.

Господин Лайвр прикрыл глаза.