Когда под ногами бездна (upd. перевод)
Шрифт:
— Господин Одран, — произнес он вполголоса.
— Удивляюсь, как ты меня запомнил.
Слуга пожал плечами (возможно, улыбаясь про себя), и после традиционного приветствия повернулся ко мне спиной, безмолвно приглашая следовать за ним.
— И с тобой да пребудет мир, — отозвался я и вошел.
Он проводил меня в комнату возле кабинета, где я ожидал приема во время первого визита. Я присел, но сразу вскочил и принялся беспокойно мерять шагами пол. Черт, зачем я сюда явился? Мне абсолютно нечего сказать Папе, кроме «здравствуйте, как поживаете?». Но Фридландер-Бей умеет быть хорошим хозяином (когда ему это выгодно); он не позволит гостю испытать неловкость.
Пока я раздумывал, дверь открылась и один из истуканов-охранников жестом дал понять, что можно
— Кофе, — приказал он тихо, хрипловатым голосом. Потом повернулся ко мне. — Подойди, подойди к нам, племянник, присядь. Как твое самочувствие? Хвала Аллаху, операция прошла успешно. Я получил доклады доктора Лисана. Он вполне удовлетворен результатами. В этом отношении я тоже доволен, но, разумеется, истинным доказательством эффективности устройств станет их правильное использование.
Я молча кивнул.
Вернулся Булыжник с напитком, что дало мне несколько минут передышки. Пока мы угощались и перебрасывались пустыми фразами, я чувствовал на себе внимательный взгляд Бея; его брови сошлись в единую линию, на лице появилось слегка брюзгливое выражение. Я опустил веки, проклиная собственную глупость: как же меня угораздило явиться в такой одежде! Джинсы и ботинки выглядят нормально в клубе Чири или когда я слоняюсь по городу в компании Махмуда, Жака и Сайеда, но для визита к Папе нужна галабийя. Слишком поздно: раз уж сел в лужу, придется как-нибудь выбираться из нее.
После второй порции я слегка покачал чашку, показывая, что больше не хочу. Кофе унесли; Папа прошептал что-то Булыжнику. Второй охранник тоже вышел из комнаты. Впервые меня оставили с Беем наедине. Я терпеливо ждал.
Старец, сжав губы, напряженно думал о чем-то.
— Меня радует, что ты настолько проникся моими заботами, что согласился на операцию, — произнес он наконец.
— О, шейх, — начал я. — Я…
Он сразу поднял руку, прервав меня.
— Однако это не решает наши проблемы. Увы, мой племянник, никак не решает. Мне передавали также, что ты медлишь, не решаясь применять в полном объеме возможности, которыми мы тебя одарили. Ты полагаешь, что выполнил соглашение, модифицировав мозг, но не обязан использовать электронные устройства. Не обманывай себя. Нашу общую задачу нельзя осуществить, пока ты не смиришься с необходимостью задействовать оружие, которое я тебе вручил, причем в полной мере. Сам я не имею такие… приспособления, ибо считаю, что они противоречат основам веры, следовательно, возникает вопрос, вправе ли я давать советы. Думаю, я обладаю нужными знаниями в данной области. Ты не хочешь обсудить со мной, какой модуль выбрать?
Он читает мои мысли; что ж, ведь это Фридландер-Бей! Как ни странно, чем сильнее я запутывался в его паутине, тем легче становилось общаться со старым пауком. Например сейчас, отказываясь от его «предложения», я не трясся от страха перед последствиями.
— О шейх, мы пока даже не обговорили, кто наш противник. Разве можно, не обнаружив врага, найти наилучшее орудие мести?
Молчание. В моих ушах, словно удары колокола, отдавалось биение собственного сердца. Папа чуть приподнял брови, потом лоб его разгладился.
— Ты вновь доказал, племянник, что я не ошибся в выборе доверенного помощника. Ты прав. С чего же ты предлагаешь начать?
— О шейх, сначала я упрочу сотрудничество с лейтенантом Оккингом и выужу собранные полицией факты. Я знаю о жертвах кое-что, неизвестное ему, и не вижу веских причин делиться информацией. Он ее получит позднее. Затем опрошу наших общих друзей: наверняка отыщутся какие-то ниточки, ведущие к тем, кого мы ищем. Итак, первым делом я предлагаю тщательно, применяя научные методы, изучить имеющиеся материалы.
Фридландер-Бей
задумчиво кивнул:— Оккинг располагает данными, которых нет у тебя, ты — сведениями, которых нет у него. Кто-то должен составить единую картину, и я предпочитаю, чтобы это был ты, а не наш верный слуга закона. Да, я одобряю твое предложение.
— Те, кто видят тебя, живут в мире, о шейх.
— Пусть дарует тебе Аллах счастливое возвращение из похода.
Я не считал нужным посвящать его в свои истинные планы: присмотреться как следует к герру Люцу Сейполту. То, что я знаю о Никки и обстоятельствах ее убийства, придает делу гораздо более зловещий смысл, чем соглашаются признать Папа или Оккинг. Вдобавок, у меня имеется неизвестный модик, лежавший в сумочке Никки. Я никому о нем не сказал. Необходимо с ним разобраться. Буду держать рот на замке и насчет других находок — кольца и скарабея.
Потребовалось не больше пары минут, чтобы покинуть дом Фридландер-Бея, но найти такси оказалось невозможно, и в конце концов я отправился в Квартал пешком. Но я особо не огорчался, потому что всю дорогу вел с собой мысленный спор. Вот какие аргументы рождались в моей голове:
Мое первое «я» (боится Папы): «Почему ты не желаешь работать так, как он хочет? Собери факты, а босс пусть сам решает, что предпринять дальше. Смотри, пойдешь по другому пути — сделают инвалидом! Или даже убьют!»
Мое второе «я» (боится смерти и прочих несчастий): «Потому что каждый новый шаг неумолимо приближает меня к парочке — парочке, умник! — психопатов, которым сто раз наплевать, живой я или труп. Вообще-то, если хорошенько подумать, любой из них не пожалеет усилий, чтобы всадить мне пулю между глаз или перерезать глотку. Вот почему!»
У воображаемых оппонентов имелся богатый арсенал вполне разумных, безупречно логичных доводов. Похоже на призрачный турнир по теннису: один мощным ударом посылает свое умозаключение, словно мячик, через сетку, другой — отбивает на сторону соперника, опровергая его. Силы примерно равны, так что поединок может продолжаться вечно… Спустя какое-то время я заскучал и перестал следить за ходом игры. В конце концов, у меня теперь есть возможность стать аль-Сидом, Хомейни, или другой великой личностью — так в чем же дело? Почему меня до сих пор мучают подозрения и страхи? Ни одного из тех, кого я знал, не терзали никакие сомнения! И трусом я не был. Вопрос: сколько еще мне потребуется копить решимость, чтобы наконец вставить модик?
Ответ не заставил себя долго ждать. Заходя в Ворота, я услышал вечерний призыв муэдзина. В городе их голоса звучат по-ангельски кротко, но стоит попасть в Будайин, и в них уже слышится упрек… Или у меня разыгралось воображение? Я забрел в ночной бар Чириги и сел у стойки. Хозяйку я не застал. Посетителей обслуживала Джамиля, проработавшая здесь две недели. Она уволилась, когда подстрелили русского, а теперь, значит, все-таки решила вернуться. Люди у нас часто бегают с места на место: нанимаются в один из клубов, затем их выгоняют или они, повздорив из-за пустяка, уходят сами, устраиваются в другое заведение, но в конце концов, словно попали в заколдованный круг, спешат к началу пути. Джамиля завершала свой цикл быстрее других. Если девочке удается где-нибудь продержаться дней семь, это для нее выдающееся достижение.
— А где Чири? — спросил я.
— Придет в десять. Выпьешь?
— Бингара и джин со льдом.
Джамиля кивнула и повернулась, чтобы приготовить коктейль.
— Ой, чуть не забыла, тебе звонили. Оставили записку. Сейчас посмотрю.
Я удивился. Кому я так срочно понадобился, и откуда он знал, что я зайду сюда сегодня вечером?
Джамиля вернулась с напитком и бумажной салфеткой, на которой было нацарапано два слова: «Позвони Оккингу». Я заплатил, и она молча отошла.
Подходящее начало для новоиспеченного супермена: не успел освоиться после госпиталя — и сразу таинственное задание! Нет покоя грешным душам… Тянет на мой персональный девиз. Я отцепил от пояса телефон, пробормотал код Оккинга и стал ждать ответа.