Когда растает снег (сборник)

Я рассказывала быстро, с волнением в голосе. Из глаз моих ручьём текли слёзы, я всей душой переживала то, о чём говорила. А Серёжа, глядя в моё раскрасневшееся, взволнованное лицо, улыбался мне одними глазами. Боже, какой он всё-таки красивый и замечательный!

Понедельник

Не знаю, что делать, запуталась совсем. Нехорошо, наверное, что я с ним общаюсь. Но ведь грех, это когда чувствуешь, что поступаешь дурно, когда в душе остается неприятный осадок, а с ним рядом мне хорошо. Так хорошо, будто я заново жить начинаю.

Последнее время мне снится, что выросли за спиной у меня два больших белых крыла и что я летаю на них высоко под облаками. Всё это светлые, добрые сны. Сердцу легко и свободно. Так бы и не просыпалась, спала себе вечно.

В детстве я часто видела такие сны. А однажды мне приснился рай. Там было очень красиво. В пышно разросшемся саду цвели и благоухали розы, всюду росли удивительные деревья, а на ветвях их пели свои волшебные песни сладкоголосые райские птицы. И среди всей этой красоты я видела фигуру высокой стройной женщины в сияющем подобно солнцу одеянии. Прекрасные черты её лица – тонкие брови, ясные синие глаза, улыбающиеся губы – всё в ней было мне знакомо, как будто я её уже давно знала и любила. Моя мама рано умерла и я плохо её помнила, но почему-то была уверена, что эта женщина в белом именно она. Об этом чудесном сне я не рассказывала даже бабушке.

Когда я жила с моей любимой бабулей, я была счастлива, поэтому мне снились такие необыкновенные сны, и теперь, как повстречала Серёжу, чувствую себя счастливой. Но иногда мне кажется, что не к добру мы с ним встретились. Погубит он меня.

Интересно, чем я ему приглянулась? Смотрю на себя в зеркало и ничего особенного не вижу: худое бледное лицо, невзрачные серые глаза, на щеках совсем не осталось румянца. А он, чудак, говорит, что я самая красивая.

Днём, пока Серёжа работал в церкви, мы беседовали с ним о Боге. Он спрашивал, я отвечала. Зачем Господь посылает человеку скорби? Чтобы испытать каждого из нас, потому что лишь в скорбях познаётся человек. Бог даёт испытание каждому по силам. Наш удел – терпеть и благодарить Господа за всё. Как сказал многострадальный Иов: «Бог дал, Бог и взял». Так и мы должны со смирением нести свой крест и верить. «А за какие грехи Бог отнимает у ребёнка родителей и лишает его полноценной семьи? За что Он наказывает такого кроху?». Я вспомнила о своих рано погибших родителях. Мне всегда очень их не хватало, но благодаря бабушке я не чувствовала себя несчастной и обделённой любовью – бабуля заменила мне самых нежных и заботливых родителей. Но у Серёжи не было такого близкого человека, он рос без родительской ласки, одинокий и чужой для всех. Что в этом случае я могла сказать ему?

Горе мне, грешной, если дерзнула я усомниться в Божьем промысле, хоть и знаю, что пути Его неисповедимы, что раз Он попустил беде случиться, значит, так и должно быть.

Я говорила с Боженькой и просила Его простить меня за малодушие, обещала впредь быть твёрдой в вере. Господи, не дай мне усомниться в Тебе!

Вторник

Стала бояться себя, своих мыслей. Что-то притягивает меня к Серёженьке. Хочется каждую минуту видеть его, говорить с ним. За что ни возьмусь, все мысли о нём. Не спокойно на сердце. Схожу в церковь, помолюсь. Бог мне поможет.

Здесь хорошо, благодать чувствуется. Сёстры поют как ангелы. Высоко-высоко, под самый купол, поднимаются клубы ладана и растворяются в ярком солнечном луче, наполняя церковь тонким благоуханием. Царские врата распахнуты, и столп небесного света обливает алтарь расплавленным золотом. Отец Сергий ведёт богослужение медленно, чинно. Его парчовые, богато украшенные ризы блестят на солнце, и от этого кажется, что весь он какой– то не настоящий, не реальный, будто сотканный из света.

Прошу Тебя, Всевышний, вразуми, научи, что мне делать? Вся моя жизнь в Твоих руках, Ты видишь самые сокровенные уголки моего сердца, знаешь помышления. В Библии сказано: «где сокровище ваше, там и сердце ваше будет». А сокровище моё – Серёженька. Я больше не могу проникновенно и вдумчиво молиться: мечтаю о нём днём и ночью, всюду слышу его голос. Настоящая монахиня должна иметь чистое сердце, непорочную совесть и нелицемерную веру, я же не достойна носить ангельский образ. Знаю, что возврат в мир для меня смерть духовная, но что же мне остаётся? Ведь я больше не принадлежу тебе, Господи. Мысли мои далеко от Тебя.

Сегодня мы с Серёжей снова разговорились, и он рассказал мне о своей студенческой жизни: как ютился с другом в маленькой чердачной комнатёнке старого довоенного общежития, как брал на дом работу и ночами не спал, трудился, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Я живо представляла себе тёмную келейку с одним маленьким чердачным оконцем, куда даже утром с трудом проникал свет. Видела Серёжу, который, низко склонившись над столом, чертил что-то, а подле него – громко декламирующего свои стихи чахоточного Павлика Босого, единственного его товарища, прозванного так за то, что бедняга круглый год ходил в одной и той же шитой-перешитой ветхой одежонке…

Серёжа говорил обо всём так легко, просто, а я не могла слушать его без слёз. Сколько ему, бедному, пришлось пережить! Я отвернулась, чтобы он не заметил моих покрасневших глаз. В этот миг я испытывала к нему сострадание, смешанное с жалостью к его нелёгкой судьбе. Но это чувство жалости, казалось, не унижало Серёженьку, а, напротив, вызывало во мне ещё более сильное чувство, до сих пор не испытанное мной. Я готова была отдать ему всю себя, посвятить ему всю жизнь свою. Что это, человеческая привязанность? Но к бабушке я не чувствовала ничего подобного, хотя и была привязана к ней всей душой. Может, это дружба? Или нечто большее, то, что называют ЛЮБОВЬЮ? Таинственное единение двух душ, таких разных и таких родственных друг другу душ. Две части одного целого. Подумать только, в пустыне мироздания, где-то в далёком звёздном космосе, Бог создал две песчинки, две человеческие жизни, которым суждено встретиться, чтобы объединиться и породить ещё тысячи таких же песчинок-жизней и так до бесконечности. Пока существует мир, будет существовать и ЛЮБОВЬ. «Плодитесь и размножайтесь», – сказал Господь нашим великим праотцам, и с древнейших времён до сегодняшнего дня человек исполняет высшую волю, вступая в брак и создавая семью. Почему же нам, монахиням, нельзя сочетать любовь к Богу и сердцем избранному человеку? Для чего мы приносим свою любовь и своё материнство в жертву Тому, кто настолько велик и самодостаточен, что не нуждается в человеческой любви? Да и где в Библии сказано хоть слово о монашеских обетах и о запрете выходить замуж?

Так рассуждала я сама с собой, слушая бархатный тембр вдруг ставшего дорогим для меня голоса, повесть о тяжёлых годах лишений. Но теперь не о чем беспокоиться – Серёженька здесь и, значит, всё хорошо. Он рядом со мной и я уже никому не дам его в обиду. Да, он больше не будет чувствовать себя одиноким, и я не буду, потому что мы предназначены друг для друга.

Я поделилась с Серёжей своими мыслями, рассказала ему о том, что чувствую. Тогда и он признался мне, что влюбился в меня с первого же взгляда и напросился реставрировать наш храм только чтобы чаще встречаться со мной. Ангел мой, Серёженька, а я, глупая, боялась, что не нравлюсь тебе!

Ты жалеешь, что не можешь вступить со мной в брак потому что я принадлежу Другому? Но мой Жених поймёт и простит меня. Бог никого не удерживает силой. Недаром Он дал каждому из нас свободную волю, право решать, как поступить. Я сделала свой выбор и не стыжусь этого. Раз уж я полюбила, значит, судьба моя такая, а всякая судьба от Бога, значит, Ему это было угодно.

Я согласна быть твоей, Серёженька! И пусть люди осудят меня, я верю, что Бог оправдает.

Среда

В этот день мы с Серёжей мало разговаривали, чтобы не привлечь к себе внимания и не вызвать ненужных подозрений, а после вечерней трапезы, когда сёстры стали расходиться на молитву, он увёл меня к себе во флигель. Страх, сомнение, терзания совести – всё осталось позади, когда я перешагнула порог его кельи. Рядом с Серёженькой мне нечего было бояться.

… Это было самое прекрасное утро в моей жизни. Обнявшись, мы стояли у раскрытого настежь окна и любовались, как далеко на востоке небо окрашивается всеми цветами радуги, будто кто-то разлил на это огромное полотно всю палитру красок, а над зубастыми макушками елей медленно всходит царственный лик солнца, увенчанный короной из золота.

Мой любимый сказал, что такой рассвет бывает только у нас в деревнях, а в Москве совсем не то. И он стал рассказывать мне об этом большом городе, где люди вечно спешат куда-то, копошатся точно муравьи в своих высоких муравейниках-домах, торопятся жить, и некогда им остановиться в этой суете, чтобы подумать о душе. Может, это и к лучшему? Я вот всю жизнь посвятила Богу, думала, что счастлива, и только после встречи с Серёженькой поняла, что и не жила ещё по-настоящему.

Чувствую ли я свою вину перед Богом? Жалею ли о случившемся? Ничуть, потому что знаю – то, что произошло сегодня, не является грехом. Разве грех, когда людям хорошо вместе? То, что я испытала, сродни религиозному экстазу, но только лучше, полнее – когда не только душой, но и телом, всем своим существом растворяешься в любимом. У меня такое чувство, что только ради этих минут я и жила. Я теперь так счастлива, что умереть хочется. И кажется мне, что другой такой ночи уже не будет. Но всё равно. За эти мгновенья счастья, за то, что познала запретный плод Добра и Зла, я готова расплачиваться всю жизнь.