Когда Йараманга улыбается

– Присаживайся, Брахтар, – пригласила девушка. – Я прикажу принести охлаждённого вина.

Клеама хлопнула в ладоши и глянула в сторону двери, где стоял безмолвный слуга. На фразу Брахтара о серьёзности намерений она не отреагировала.

– Что нового в Иноле? – рассеянно спросила Клеама.

– Ничего, рутина. Веланпур балуется стихами.

– Хорошие стихи?

– Неплохие. Ты же знаешь, князь изучал искусство стихосложения.

– Скорее из любопытства, как я понимаю? – девушка взяла бокал с лёгким вином, кивком отпуская слугу.

– Веланпур всё делает из любопытства и ничем по-настоящему увлечься не может.

– Разве управление островом – плохое увлечение? – удивилась Клеама.

– Он к этому привык, его предки давно управляют Наронгом, – напомнил Брахтар. – Но князь должен иметь и другие увлечения, ты не находишь?

– Что сейчас сказал бы Веланпур, услышав тебя?

– Мы с ним приятели, – ухмыльнулся гость.

Джа не ответила. Она была на десять лет моложе Брахтара, но держалась, как все красавицы, не по годам уверенно. Её глаза цвета старого янтаря смотрели мимо мужчины, но он с этим свыкся.

– Что ещё нового? – всё также рассеянно спросила хозяйка.

– В Инолу привезли партию рабов.

– О, и хороший товар? – заинтересовалась девушка.

– Так, не лучше и не хуже, чем всегда, – поморщился Брахтар. – Те, что получше, отправятся во дворец. Остальных распродадут по острову.

– Демир знает, чем угодить господину!

– Демир – преданный пёс.

Клеама взглянула на Брахтара:

– Демир – первый человек на Наронге после князя.

– Пусть даже первый, всё равно пёс, – хмыкнул Брахтар.

– Рабыни есть в этой партии?

– Есть, но только две-три стоящие, да и те с островов, – отозвался посетитель. Ему была скучна эта тема.

– Пираты – отвратительный народ, – заявила Клеама.

– Все живут как могут: кто островом правит, как твой отец, кто на плантациях работает, кто людьми торгует. И все нужны. Как к пиратам ни относись, а все пользуются плодами их ремесла.

– Вчера меня навестил Окатэй, – сменила тему Клеама и подошла к окну.

Упорное в вечном труде море разбивало об утёсы вал за валом, превращая величественные громады прозрачной воды в миллиарды хрустальных капелек. Сказочное великолепие, образованное соединением воды и света, взмывало вверх.

Брахтар поставил бокал на стол.

– Зачем пожаловал Окатэй, если не секрет? – спросил он.

– Как и ты – засвидетельствовал и восхитился…

Гость расхохотался.

– Ты не жалуешь моих поклонников, Брахтар, – с лёгким недовольством произнесла девушка..

– Они меня веселят.

– Они тоже претендуют на мою руку, как и ты, – Клеама сделала ударение на последнем слове.

– Но я ещё люблю поговорить с тобой.

– О Веланпуре?

– И о нём тоже.

– Он мной не интересуется.

– Он никем не интересуется, – сказал Брахтар. – Он эстет, Клеама. Золотые рыбки в фонтанах занимают его больше, чем женщины.

– Веланпур прав: в женщинах нет ничего хорошего.

– Что я слышу, княжна! – деланно удивился Брахтар. – Странно слышать это от женщины.

– Только от женщины и можно это услышать, – произнесла хозяйка, делая глоток вина. – Мужчины слишком трусливы, чтобы такое сказать.

– Клеама, ты не очень-то жалуешь своих поклонников! – засмеялся гость. – Ты же сама не позволишь им этого!

– Конечно. Они и не говорят. Потому что трусливы.

Хозяйка отошла от окна.

– Передай князю Веланпуру, что я приглашаю его.

– Ты позволишь и мне наведаться ещё? – спросил Брахтар, делая неглубокий поклон.

– Приезжай, восхищайся.

Джар рассмеялся.

Глава 2

Домик вдовствующей княгини был невелик: десяток комнат, несколько спален, маленькая гостиная человек на пятнадцать-двадцать, столовая и обширная веранда.

С восходом солнечный свет, лившийся сверкающим лучом по деревянному полу, заставал хозяйку за домашними делами. Несколько слуг получали подробнейшие указания как выполнять ту или иную работу, куда повесить картину, как поставить вазу и как делать сборки на занавесках.

Затем джа Махаони прерывалась на лёгкий завтрак, чтобы потом, к облегчению прислуги, навестить любимого сына.

– Сынок, отправил бы ты голубя на Истгиль, – княгиня отвела глаза.

– Зачем, мама? – улыбаясь уголком губ, спросил князь.

– Записку бы послал, встретился.

Веланпур приблизился к матери и обнял за плечи.

– Ты у меня самая лучшая на свете. У кого ещё есть такая мама?

– Точно такой ни у кого нет, – согласилась Махаони.

– Ты замечательная, красивая…

– Насчёт красоты я бы поспорила, – остановила княгиня сына.

Веланпур снял руку с её плеча и вздохнул.

– Клеама – красавица, сынок, – продолжила Махаони. – Точёный нос, стройная фигура, чудесные волосы…

– Мама!

– А что? – поспешила ответить джа. – Разве не красавица? Разве не умна?

– Не умна, – эхом ответил Веланпур.

– Сынок! – воскликнула женщина.

– Умна, умна, – согласился князь и попытался притянуть мать к себе.

– Не подлизывайся, Веланпур, – Махаони отошла в сторону.

Князь вздохнул и повесил голову.

– Мама, я не хочу на ней жениться! – устало повторил он. – Я тебе об этом толкую каждый день.

– Никто и не говорит о женитьбе, – встрепенулась Махаони. – Ты с ней поговори. Она так красива, да и возраст подходящий – всего на восемь лет моложе тебя.

– Мама!

– А что "мама"? Я уже тридцать лет мама, – насупилась Махаони.

– Ну не надо так! – Веланпур снова сделал попытку её обнять. Мать не отстранилась.

– Я же хочу тебе счастья. К Клеаме сватаются джары со всего Ароу-Доу!

– И пусть сватаются, пускай выходит за них, – заявил Веланпур.

Махаони сняла с плеча руку сына.

– Ну хорошо, съезжу, – сдался князь. – Сегодня прикажу послать с голубем записку, что приеду. Но видеть Клеаму женой не хочу!

– И не надо, – оживилась княгиня. – Съездишь по-соседски, справишься о здоровье.