Кокон
Шрифт:
Иногда мне кажется, что все это – кошмар, из которого я не могу выбраться. Город, который я выбрал, чтобы начать новую жизнь, превратился в ловушку. Все вокруг напоминает о чем-то важном, но я не могу понять, что именно.
Редвуд-драйв, сны о Нелли, это чувство, будто я проживаю не свою жизнь... Мне нужно разобраться. Возможно, гипноз – единственный способ. Или... я просто пытаюсь найти еще один способ все оправдать?»
Глава 11
Последующие
— Дальше уже наша работа, Джим, — сказал Чарли, выглядевший не менее уставшим. — Пока команда судмедэкспертов займется срочными отчетами, завтра в офисе все обсудим. И выработаем стратегию работы с прессой, пока у нас есть это преимущество.
— Я… могу явиться в офис попозже, сэр? — попросил Джеймс, безрезультатно пытаясь отогнать сонливость.
Бэннет понимающе кивнул.
— Конечно, Джим. Со свежей головой от тебя будет больше пользы.
Митчелл не произнес ни слова, пока они возвращались в Эджвуд. Тепло обогревателя разморило детектива, погрузив того в объятия сонного оцепенения. Он плохо помнил, пытался ли Билл приободрить его, не помнил, как приехал домой и как поднялся в спальню. Разговор с Эми которая, разумеется, и глаза не сомкнула, дожидаясь возвращения супруга, он не избежал.
— Что там? — спросила она взволнованно. От былых обид и упреков не осталось и следа, когда она увидела мертвенное выражение Джеймса.
— Новое тело, — коротко ответил он, уже не видя смысла срывать правду. Все равно сегодня-завтра об этом узнает весь город.
Глаза Эмили расширились, отчего в свете прикроватной лампы они напоминали два мерцающих кусочка янтаря с застывшим в них ужасом. Ей не потребовались дальнейшие объяснения: она легко сложила два и два, чтобы догадаться — убийца все еще на свободе.
— Что нам делать? — сбивчиво произнесла она наконец. — Позвонить родителям, сказать, что остаемся?
— Нет. Езжай. Так будет лучше для всех. А еще лучше будет, если вы задержитесь там подольше... — он замолк, пытаясь подобрать слова так, чтобы не вызвать еще больше паники. — Я облажался, Эми. Я крепко облажался. И мне этого не простят. Я не хочу, чтобы из-за моего провала вам испортили жизнь.
— Да плевать мне на этих журналистов! Если тебе нужна наша поддержка, мы сделаем все, что надо. Мы покажем им, что Сэвиджей так просто не сломить, и мы...
— Эми, — он посмотрел на жену очень серьезно. — Прошу тебя. Уезжай, забери детей. Так я буду знать, что вы в безопасности. И дело не только в журналистах.
Последнюю фразу он произнес многозначительным тоном в надежде, что Эми поймет. Должна понять. Он не хотел произносить вслух то, что терзало его, словно они, как волшебное заклинание, воплотят эти страхи в жизнь.
— Все... настолько плохо?.. — произнесла Эми, присаживаясь рядом.
— Да.
Он уткнулся ей в плечо, давая волю этой минутной слабости. Она обняла его, провела рукой по волосам успокаивающим движением. И эта молчаливая поддержка была лучше тысячи слов.
— Хорошо, Джим. Я сделаю, как ты скажешь, если так надо для семьи.
— Люблю
тебя, — тихонько произнес он с искренней благодарностью.— И я тоже, — она едва заметно дрогнула, стараясь сейчас быть сильной для него и сдержать раздирающие на куски слабость и тревогу.
Джеймс уснул, кажется, почти моментально, и так же моментально, по ощущениям, проснулся. Было уже позднее утро, тусклый свет пробивался сквозь плотные занавески, безнадежно пытаясь наполнить красками серый мир вокруг. На секунду Джеймс подумал, что проспал и не успел попрощаться и объясниться с дочерьми, но когда снизу, из коридора, донеслись голоса, сначала он почувствовал легкий укол разочарования, но тут же сам себя пристыдил за такие мысли. Это было его ответственностью, а значит, и смотреть в глаза девочек, когда сейчас он скажет им, что остается дома, никто за него не станет.
Он спустился почти бесшумно, мягкий ковер приглушал шаги. Судя по всему, сборы были в завершающей стадии: Эбигейл, уже в своей розовой курточке, стояла у двери, сжимая в руках любимого плюшевого зайку. Эми помогала Джанет утепляться, сама она уже была в пальто.
— Доброе утро! — радостно произнесла Дженни, заметив отца.
— Доброе, — он вымученно улыбнулся. — Смотрю, вы почти готовы?
— Да, — сказала Эми, когда супруг поцеловал ее в щеку. — Осталось только загрузиться и можем выдвигаться. Машину я прогрела. Надеюсь, мы доберемся без происшествий.
— А почему папа не собирается? — спросила вдруг Эбби, замерев на пороге.
Эмили и Джеймс переглянулись.
— Мы поедем втроем, зайчонок, — мягко сказала она младшей дочери, пытаясь предугадать реакцию девочки.
— Ты не поедешь с нами к бабушке с дедушкой? — от этой детской недоверчивости в ее голоске внутри у Джеймса все сжалось.
— Прости, милая, — он вздохнул, целуя младшую дочь в лоб. — Папа себя очень плохо чувствует. Я не хочу, чтобы вы заболели, а уж тем более бабушка с дедушкой.
— Но ты будешь один на Рождество, — плаксиво заметила дочь. — Это неправильно. Мы всегда были вместе на Рождество!
Кажется, даже для вины уже не было сил, отчего Джеймс попытался лишь выразить улыбкой свою благодарность за заботу о нем. Эбби какое-то время пыталась капризничать, отказывалась садиться в машину, но в итоге под уговорами матери сдалась. Она специально села с другой стороны, чтобы не смотреть на отца и скрыть свои слезы.
Джанет же была куда спокойнее. И от этого спокойствия, в котором читалось понимание истинной причины, становилось тошно. Иногда Джеймсу казалось, что эту проницательность, несвойственную возрасту Дженни, та унаследовала от него.
— Ты ведь из-за работы не едешь? — спросила она негромко, когда отец заключил ее в прощальные объятия.
Джеймс зажмурился. На мгновение, всего на один ужасный миг он представил, что это его дочь лежит там, в снегу за складами, растерзанная живодером. Да, пусть раньше этот псих выбирал только проституток, но теперь... Он не был уверен, кто может оказаться следующим. Раз под его нож попала та бедная девочка, что мешало и Дженни попасть в его поле зрения?
— Да, — тихо сказал детектив, крепче сжимая объятия. — Так надо, милая.