Колдовские сказки

До самого вечера Киата так никого и не встретил. Он несся с сумасшедшей скоростью, сам того не замечая, на ходу жевал булку, а взгляд его замер где-то на границе земли и неба. Он восхищенно наслаждался дорожной бесконечностью, в которой шевелились смутные ощущения, тени забытых снов и детских мечтаний, призраки мыслей о том, что было и что могло бы быть, а в общем, ничего ясного, ничего конкретного. Он сам переставал существовать, но был далек от сожалений об этом. На смену ему пришло какое-то новое, неведомое существо, которое, когда подошло время, растворилось в сгустившихся сумерках. Именно за это Киата и любил дорогу.

На ночь он остановился у огромного дерева, невесть каким ветром занесенного в самое сердце степи. Остановив нагвиорт неподалеку, Киата приблизился к дереву и слегка погладил шершавый ствол. Видимо, могучему хозяину этого участка степи понравился такой подход, поскольку спал охотник на твердой земле как убитый и проснулся утром невероятно бодрым. Он позавтракал, прислонившись спиной к стволу, который казался теплым и очень удобным.

Киата с детства владел этим даром – приручать. Он умел тонко чувствовать настроения, не только людей и животных, но даже вещей и мест. Ребенком он верил в то, что дома, улицы, города – все они по-настоящему живые, обладают душой и памятью, размышляют, как-то воспринимают приходящих к ним людей. Он умел понравиться незнакомому месту, всегда знал, куда можно ходить, а куда не стоит. Он ловко пользовался тем, что предлагает ему окружающая обстановка, но точно угадывал, когда лучше убраться. Эта способность и послужила тому, что его учитель заприметил паренька и предложил пойти в охотники.

После завтрака Киата снова загрузился в транспорт и продолжил путь. Он рассчитывал уже к вечеру добраться до Шоллга. Это верхом дорога занимает суток десять, а нагвиорты несутся со скоростью, противоречащей нормальным человеческим представлениям о возможном. Охотник со слов опытных путешественников знал, что эта дорога ведет прямиком до Шоллга, но вот как он будет ориентироваться в самом городе, он не очень себе представлял. Адрес – не карта, и чтобы найти нужный дом, придется спрашивать, а много ли айсендульцев владеют хумейским? Впрочем, среди стражей границы, живущих так близко к Городу, такие могут и найтись. Но эти сложности мало волновали Киату, твердо вознамерившегося очаровать этот незнакомый, романтический город-крепость.

Рельеф изменился. Теперь поверхность земли была смятой, словно неаккуратно брошенное покрывало. Попадались провалы и овраги, один раз путь охотника пересекла река, через которую был переброшен довольно шаткий мостик. Временами слева блестела синяя лента Тэйса, к которой стремились всевозможные кустики и тонкие, качаемые ветром деревца. Они толпились вдоль берегов, давая приют мелкой живности. Потом Тэйс повернул в сторону, а Киата поехал прямо. Лишь один раз он разминулся с айсендульской повозкой, да наблюдал вдалеке стаю диких собак, которые, завидев нагвиорт, остановились и долго провожали его взглядом. А вскоре после этого посреди степи показались крепостные стены. Спустя полчаса Киата притормозил у огромных ворот Шоллга.

3.

Город пленял своим мужественным очарованием. Высоченные конусы сторожевых башен, на вершинах которых прохаживались хмурые стражи, крупные, сглаженные ветрами камни крепостных стен, бело-голубые трепещущие флаги. Завидев путника, стражи отворили тяжелые ворота, пропуская его внутрь. Каков тогда смысл подобных мер предосторожности, если впускают всех подряд? Киата, впрочем, не имел желания возмущаться тому, что его не остановили.

Улицы Шоллга вряд ли были уже тех, что в Городе, но казались таковыми: никаких садов, – каменные стены вздымались рядом с тротуаром. Высокие мрачные здания безжалостно стискивали улочки, и весь город казался огромным старинным замком с небом вместо высокого потолка. Киата остановил нагвиорт и восхищенно задрал голову, любуясь непривычными очертаниями местной архитектуры. Все здесь было пронизано угрюмой твердостью духа, преисполненного решимости выстоять перед лицом любых ударов стихии. Невольно Киата начинал проникаться мужественной философией воинов степей. Он лучезарно улыбнулся городу, и в острых шпилях его башен вдруг заплясали солнечные блики.

– Ну и ну, парень! Ты что, потерял лошадь?

– Не потерял, – буркнул Киата, недружелюбно покосившись на незнакомца, который с восторгом разглядывал его транспортное средство. Мужчина был постарше охотника, смуглая кожа и темные волосы выдавали в нем айсендульца, да и одет он был в соответствии с местными традициями – в короткую кожаную куртку и узкие меховые штаны, но вот на голову было намотано нечто вроде тюрбана, – подобные можно было увидеть разве что на некоторых путешественниках из-за моря. Горящим взором исследователя он ощупывал нагвиорт вместе с его возницей.

– Ты ведь из Города, – утвердительным тоном сказал незнакомец. – Я так и подумал. Только там носят такие балахоны.

– Хумейцы тоже их носят, – неуверенно возразил Киата.

– Только в Городе и только зимой, уверяю тебя. Им ведь кажется, что у вас там ужасно холодно. Хотя их собственные тоги и плащи ненамного лучше.

Киата пожал плечами, не желая ввязываться в дискуссию, но вдруг сообразил: вот он человек, говорящий по-хумейски! Осталось только спросить его, как добраться по нужному адресу.

– У вас опять изобрели что-то новенькое, – продолжал тем временем словоохотливый незнакомец. – В Городе я давненько не был, а вот на наших дорогах я такие уже пару раз видел. Их ведь недавно придумали? Как называется эта штука?

– Это нагвиорт, – ответил Киата. Он уже начал проникаться невольной симпатией к этому человеку. В нем не чувствовалось враждебности, настороженности, которой привыкли встречать всех чужеземцев жители большинства государств. Парень искренне и открыто выражал свои эмоции, и потому Киате оказалось не так уж трудно продолжить разговор. – Их придумали этой зимой. Два парня открыли мастерскую, и они единственные в Городе, кто их делает.

– Наверняка берегут свой секрет пуще глаза, – хмыкнул собеседник. – Долго на нем сюда добираться?

– Я выехал вчера, – честно ответил Киата.

– Ничего себе! – присвистнул незнакомец. – По делам или просто так? – полюбопытствовал он.

– По делам, – признался охотник. – Кстати, не подскажешь, как найти вот этот адрес?

Он сунул собеседнику письмо, предварительно согнув лист так, что на нем кроме адреса практически ничего не было видно.

– Зельна! – усмехнулся тот. – Важная дама. Не думал, что у нее есть дела с Городом. Хотя… мне кажется, она и сама немного ведьма.

– Ты ее знаешь? – удивился Киата.

– Трудно не знать местную элиту. Не так уж ее много. Ладно, смотри. Вон те высокие дома с башенками, там живут самые богатые. Тебе нужен дом из синего камня; ты его легко узнаешь – там только один такой. У него все арки заплетены какой-то заморской растительностью, признаться, так и не выучил ее название. Давай, езжай, хочу посмотреть на эту штуку в деле.

– Спасибо, – улыбнулся Киата и на радостях рванул с места. Последнее, что он услышал, был восхищенный вздох его собеседника. А спустя несколько минут он уже тормозил возле указанного дома, стены которого действительно были слегка синеватыми. Похоже, гость успел понравиться городу: Киата нисколько не заблудился.

Охотник остановил свой транспорт возле невысокой металлической ограды, украшенной всевозможными завитушками. За нею раскинулся сад, довольно большой, но не слишком шикарный. Любой горожанин на такой территории развернулся бы вовсю. И все же это был сад, аккуратный, ухоженный, с круглыми ярко-зелеными кустиками. Он и эта резная оградка были единственными чертами хоть какого-то сходства с родиной Киаты. Дом же был просто чудовищно огромен. Четыре этажа, башенки с лепными украшениями, арки, и вправду заплетенные вьющимся растением. Нигде в Городе такого не встречалось, даже резиденции самых популярных, и оттого крупных магических Школ вполне ограничивались двумя этажами, расположенными на куда более скромной площади. Поэтому Киата распахнул рот, созерцая это чудо архитектуры. Но вскоре опомнился и решил войти.