Колдовские сказки

Тем временем адьяхо ухватил Киату за рукав и потянул, умоляюще заглядывая в глаза.

– Хочешь, чтобы я с тобой пошел? – удивился охотник. Едва он поднялся на ноги, зверь слегка цапнул его за штанину. Отбежал на несколько шагов, обернулся, чуть поскуливая от нетерпения.

– Ладно, иду, – поспешно согласился Киата.

Он обернулся к Зельне, растерянно развел руками и, не сказав ни слова, поспешил через сад за своим хвостатым проводником. Он боялся, что леди сейчас помчится за ним, начнет задавать вопросы, но этого так и не случилось. Они беспрепятственно миновали садовую калитку и побежали по темной улице.

Адьяхо стелился по земле, как тень. Он привел Киату к городской стене, довольно далеко от ворот. Здесь, сразу за стихийной свалкой какого-то хлама, среди чахлых кустов скрывался подземный ход. Точнее, это была узкая лазейка, прорытая под стеной, очевидно, крепкими когтями самих адьяхо. Вырыта она была давно, и судя по тому, что трава начала затягивать проход, им давно не пользовались. Хищник в последний раз обернулся на своего спутника, тихонько фыркнул и нырнул под стену.

Охотник в нерешительности мялся у прохода. Киата довольно широк в плечах, да и, в любом случае, нора слишком узка для человека. Лучшим вариантом было бы добраться до ворот и спокойно выйти, как все люди, но вот как объяснить это зверю, дожидающемуся с той стороны? Мысленно послав подальше все и всех, Киата лег на живот и пополз в дыру.

Это путешествие было похлеще прошлой ночи. В полной темноте подземелья приходилось ползти наощупь. В живот и плечи врезались не то острые камни, не то торчащие корни. Примерно в середине он понял, что застрял, и успел во всех красках представить, что с ним теперь будет. Пока воображение рисовало ужасные картины грядущей гибели, тело отчаянно извивалось в попытках высвободиться. Каким-то образом он ухитрился вывернуться. В невероятных условиях иногда просыпаются невероятные возможности. Он извивался ужом, подтягивался чуть ли не зубами, буром вгрызался в неподатливую почву, раздвигая ее плечами. И все же вытянул свое тело с той стороны стены.

Киата поднялся на четвереньки, отчаянно отплевываясь, порядком ободранный и измазанный, с набившимся в рот песком и мусором, и хмуро оглядел собравшихся. Кроме его проводника, здесь дожидались еще двое адьяхо. Один из них, юный мосластый звереныш, едва убедившись, что человек полностью выбрался наружу, сорвался с места и исчез в степи. Второй, степенный седой старец, грозно сверкал очами, дожидаясь, пока Киата поднимется на ноги. Как только это сбылось, он вскочил, ткнулся холодным носом в руку охотника и поспешил вслед за молодым, глухо ворча что-то нечленораздельное. Третий адьяхо, затащивший охотника в эту нору, пристроился позади него, пихнул лапой в голень и даже слегка зарычал, принуждая поторопиться. Киата подчинился. Создавалось впечатление, что мохнатый конвой немедленно сожрет его с потрохами, если он откажется идти с ними. Впрочем, Киате и самому уже было любопытно, что такого могло случиться у этих гордых созданий, что они обратились за помощью к человеку. В конце концов торопливые зверюги вынудили его перейти на бег.

Бежать пришлось недалеко. Едва темные крепостные стены Шоллга слились с черным небом, напоминая о своем присутствии лишь яркими точками факелов на сторожевых башнях, он увидел большую группу адьяхо. Они столпились вокруг чего-то, что отсюда казалось трупом одного из них. Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что «труп» дышит. Больше никаких признаков жизни он не подавал. Киата сразу понял, что ребята поступили мудро, обратившись к нему: жертва демона вряд ли оклемается сама. Грозная стая сейчас представляла собой довольно жалкое зрелище, и это было неудивительно, поскольку охотник даже без специальных приготовлений ощущал отчетливый след Великого Духа.

– Пернатый друг нашей леди опять выпускал своего карманного монстра порезвиться, – проворчал Киата. – Разойдитесь, ребята, я им займусь.

Он опустился на колени рядом с неподвижным телом.

Когда адьяхо начал подавать признаки жизни, на горизонте уже появился намек на грядущий рассвет. Большая часть стаи уже дремала, положил тяжелые головы на лапы и просыпаясь от каждого шороха. Даже беспокойство за исход дела немногим помогло справиться со сном. Только вожак да несколько старых опытных воинов мужественно сидели тесным кругом возле Киаты и напряженно следили за его действиями. Наконец возвращенный к жизни хищник сумел подняться на ослабевшие ноги, и Киата удовлетворенно шлепнул его по крупу. Его и самого ноги почти не держали.

Неожиданно рядом раздался придушенный писк, а у охотника внезапно сдавило грудь. Даже не поднимая головы, он уже знал, что увидит перед собой. Участок тьмы слегка высветлился, медленно увеличиваясь в размерах.

В одно мгновение все адьяхо оказались на ногах. Грозные воины степей дико заверещали, словно стайка перепуганных щенят, после чего их серые спины моментально растворились в густых зарослях. Киата мог их понять. Лишенный своей фирменной защиты, он в полной мере ощутил на себе дрянную ауру Великого Духа. Одуряющий ужас парализовал, но теперь у Киаты не оставалось даже гнева. Маленький, одинокий, смертельно уставший охотник в бескрайней черной степи… Ноги отказались служить, и он мешком рухнул на землю, приземлившись на пятую точку. Отталкиваясь локтями и пятками, он еще попытался отползти назад, но сил хватило всего на несколько движений.

Серая туча неспешно двигалась прямо на него. Уже задним числом Киата сообразил, что Дух был довольно вял, неагрессивен и, скорее всего, просто возвращался с прогулки домой, точнее, в неприютный подвал своего мучителя. Но в тот момент парню было не до этих подробностей. После нескольких секунд пытки ужасом в голове что-то звонко щелкнуло, и все поплыло перед глазами…

10.

Он открыл глаза, когда солнце начало яростно светить в лицо. Мог бы сделать это и раньше, но ужасно не хотелось просыпаться. А еще больше того не хотелось начинать думать о том, что произошло. Слух, уловивший сухой шелест жестких стеблей, подсказал, что он снова валяется в степи, и первой мыслью, возникшей в этой связи, была: «А почему меня никто не вылизывает?» Ответа не было. Адьяхо испарились.

Он еще немного повалялся, просто отдыхая, без всяких мыслей, но бесцеремонные лучи нахального светила все же вынудили подняться. Киата сел, обхватив руками колени, покрутил головой, чтобы убедиться, что проснулся в том же месте, где упал, и задумался, пытаясь восстановить последовательность событий. Выяснилось, что в этом нет ничего сложного. А кроме того, Киате стало ясно, что он просто грохнулся в обморок от страха. Тоже мне, великий охотник. Позорище.

Киата почувствовал, как в душе поднимается тяжелая волна негодования. Даже хуже: холодного, продуманного гнева. Тому причиной стали две вещи. Во-первых, пернатый парень посмел обидеть этих милых, умных собачек, к которым уже Киата успел привязаться. И во-вторых, какой-то задрипанный демон в очередной раз доказал свое превосходство перед охотником, а это уже личное оскорбление. Из-за этой несчастной твари он теперь глупейшим образом сидит на мокрой от росы траве посреди степи, вместо того, чтобы спокойно завтракать в доме симпатичной леди, хуже того, вместо того, чтобы ехать домой. Это все было обидно до слез, до зубовного скрежета.

Охотник рывком поднялся на ноги. При дневном свете он являл собой довольно жалкое зрелище в промокшей разорванной рубахе, с исцарапанной физиономией и застрявшими в волосах комьями земли. Представив, как сейчас будет проходить через ворота, Киата в ярости стиснул кулаки. Набравшись решимости, отчего лицо приняло выражение «не подходи – убью», он двинулся в сторону Шоллга.

Проблем с воротами не возникло, скорее всего, с высоты башен стражники просто не разглядели его, но вот проходя по улицам, он привлек к себе немало ошалелых взглядов. Своеобразной наградой за терпение оказалась физиономия дворецкого, открывшего ему дверь. На породистом лице старого слуги впечатляюще боролись выражения ледяной вежливости и простого человеческого изумления. В конце концов, победила вежливость, и охотнику было предложено принять ванну и позавтракать. Он с удовольствием принял оба предложения.

Завершив развлекательную программу, он принялся за самообразование. С этой целью была приглашена Зельна, которую охотник заставил подробно описать, чем занималась подпольная секта заклинателей духов в своем подвале. Леди сильно нервничала, поминутно оправдываясь, что их лидер ничего не объяснял своим помощникам, и они почти ничего не знали. Но она сумела, хоть сбивчиво и путано, описать проводимые ими обряды, даже ухитрилась воспроизвести фрагменты заклинаний, применяемых Джаром.

Из ее слов Киата сделал вывод, что парень в нелепых перьях – просто самородок. Этот злой гений, доморощенное чудо диких степей, никогда ни у кого не обучавшийся основам колдовства, объединил самые разные, часто несовместимые традиции заклинательных искусств, интуитивно почувствовав те грани, которыми они были способны соприкасаться; причем не только представил все сам, но и сумел заставить кучу народу делать то, что ему нужно, да еще так, чтобы никто ничего не понял. Кое-что он изобрел совершенно самостоятельно, насколько Киата мог судить, по крайней мере, заклинание, с помощью которого он тянул силу из демона, было ему абсолютно незнакомо. Джар придумал и реализовал уникальную систему «сообщающихся сосудов», благодаря которой мог в любой момент и без всяких приготовлений перекачать часть собственной (украденной у демона) силы обратно Великому Духу. Все остальное время сила самостоятельно перетекала по капле в тело Джара.