Колдовские сказки

– Просто у меня такой дар особенный, – объяснил Ириус. – Я умею изменять чужие заклятия. Вообще-то полная ерунда, но зато очень просто быть смелым.

– А как насчет меня? – робко подал голос Тэми, когда собеседники умолкли.

– Вот уж действительно незадача, – хмуро произнес Киата. – У меня никогда не было учеников.

После этого заявления он умолк так надолго, что Ириус не выдержал:

– Ну а теперь будет. Возьми парня, жалко тебе, что ли?

– Рано мне еще заводить учеников. Вот может лет через десять…

Лицо парня приняло такое несчастное выражение, что Ириус невольно его пожалел.

– Может, лет через десять и учить будет некого. А тут тебе готовый ученик, даже с оружием.

– Ты не понимаешь, – нетерпеливо рыкнул Киата. Ириус заметил, что тот изо всех сил старается смягчить обычную резкость своего тона, вот только у него плохо получается. – Учить молодежь – это внутренняя потребность. Это просто наступает, как период в освоении искусства. Когда ты чувствуешь, что твое знание стало цельным, и ты способен передать его в системе, тогда ты просто не можешь поступить иначе. А я сам еще сопляк.

– Это ты-то? – Ириус недоверчиво оглядел этого здоровенного широкоплечего дядьку. – Кончай прибедняться. Лучший охотник Верхнего Города, и туда же!

Пальцы Киаты с хрустом сомкнулись на подлокотнике кресла. У Ириуса душа поспешно ретировалась в пятки, когда он понял, что по-настоящему разозлил этого грозного парня. Но отступать не хотел просто из вредности.

– Я не могу! – свирепо прошипел охотник, наклоняясь к нему. – Чему я смогу его научить, сам подумай! И вообще, тебя это не касается. Брысь отсюда!

– А парня что, на улицу выставлять? – не унимался Ириус, опасливо отодвинувшись чуть назад. – И кроме того, его послал твой собственный учитель!

Последний довод, кажется, подействовал. Киата откинулся в кресле, обреченно возвел глаза к потолку, потом мрачно уставился в угол.

– Ладно, оставайся, если хочешь, – не оборачиваясь, буркнул он. – На улицу не выгоню. Учить, правда, не обещаю. Там видно будет.

– Ну вот и славно, – заключил Ириус, поспешно пятясь к выходу. – Тогда всем до свидания.

Охотник не удостоил его даже взглядом. Он отошел к окну, куда и уставился, скрестив на груди руки. Его несостоявшийся ученик имел довольно жалкий вид. Он испуганно косился на затылок Киаты, явно пытаясь решить, остаться ли с этим жутким типом, или же бежать без оглядки. Убедившись, что на него не обращают внимания, он осторожно выскользнул из комнаты вслед за Ириусом.

– Слушай, – прошептал он. – А мне можно будет тебя найти, если что?

– Найти? Почему бы и нет? – Ириус назвал парню адрес своего нынешнего жилища под вывеской «Невероятный зверинец». – Но только ты зря беспокоишься. Все будет хорошо, вот увидишь. В Городе живут такие особенные ребята, сам скоро убедишься. Некоторые выглядят настоящими чудовищами, но на самом деле они совсем не страшные. У этого Киаты просто характер особенно мерзкий, но он тебя не обидит, будь уверен.

– Ладно, – кивнул Тэми. – Все равно мне очень хочется стать охотником. Но если будет совсем плохо, можно я к тебе приду?

– Приходи, – великодушно разрешил Ириус. – И кстати, меня ты поначалу испугался еще сильнее.

3.

Стая сидела в засаде. Окруженный со всех сторон огромный трехэтажный дом мрачно уставился на зверей пустыми глазницами черных окон. Это было скверное место, даже хуже, чем все остальные дома в Трущобах, которые тоже не подарок, если разобраться. Весь брошенный район насквозь пропитан ужасными тайнами далекого прошлого, но эти тайны мирно спят, дожидаясь своего часа. Здесь же что-то начало просыпаться.

Адьяхо притаились прямо у прогнившей изгороди, в густых зарослях сорняков. Отсюда было видно, что происходит во дворе. Вот только там ничего не происходило, и молодняк уже начинал ерзать на месте, теряя терпение. Но старые мудрые воины спокойно ждали.

Вот из ворот дома показалась женщина. Звери напряглись. Это существо только внешне кажется человеком. Разницы как будто нет, но стоит внимательнее приглядеться к ней, когда она вот так ухмыляется, и сразу станут видны одинаковые, словно у ящерицы, острые зубы. А чего стоят неподвижные холодные глаза, где-то в глубине которых можно увидеть нечто такое, отчего вдруг охватывает беспричинный неуправляемый страх. Впрочем, если такая девица пройдет по улице, скромно потупив очи, никто ничего не заметит. Но адьяхо совершенно ясно, что пришельцы, обосновавшиеся на их территории, не те гости, которых можно назвать желанными. От них за версту пахнет скверными намерениями. Да и местные безумцы обходят этот дом за три улицы, а это тоже показатель.

Стая еще не выяснила, чего можно ожидать от этих угрожающих красоток в простых полотняных платьях, но старики беспокойно ворчали, жалуясь на дурные предчувствия. Поэтому вожак и повел охотников наблюдать за домом, где поселились чужаки. Хотя некоторые настаивали на том, что непрошенных гостей нужно просто прогнать или уничтожить, как получится, он решил, что они не имеют права так поступать. В конце концов, они тоже здесь чужие. Они явились лишь этой весной из степей Айсендула, и хотя никто не оспаривал их право находиться на этой территории, нужно знать меру. Сильное, сплоченное племя адьяхо избрало для себя роль хранителей спокойствия в мрачном мире Трущоб, по мере возможностей пресекая агрессивные действия его обитателей. Время показало, что такая стратегия прекрасно помогает им поладить с разношерстным местным населением. Активных агрессоров было не так уж много, зато все остальные, кого адьяхо взялись защищать, относились к ним с искренним уважением. Стая была справедлива, но беспощадна. Такой язык лучше всего понимали и бродяги, и сумасшедшие, населяющие этот дикий район. Именно ради справедливости вожак и призывал сначала разобраться, представляют ли пришельцы угрозу для остальных, или просто от природы выглядят столь устрашающе.

Страхолюдные женщины, а их было около трех десятков, обосновались в самом большом доме, какой только можно было здесь найти. Впрочем, может статься, что дело было вовсе не в размерах дома, просто дрянной запах безумия и смерти, пропитывающий все Трущобы, был в нем особенно силен. Многие из наблюдателей обреченно вздыхали и жмурились: им было трудно находиться в этом месте.

Еще несколько женщин появилось в саду. Они что-то искали в зарослях, перекликаясь на странном чужом языке, непонятном адьяхо, временами раздавался их ледяной смех. Кажется, они сорвали какие-то листья, по крайней мере, когда они уходили в дом, в их руках было зажато что-то зеленое. А потом снова все затихло.

Над Городом сгущались синие сумерки. Где-то далеко отсюда, где жили нормальные люди (насколько можно считать нормальными обычных горожан), улицы уже начинали окрашиваться волшебным разноцветьем. Пока еще тускло горели колдовские фонари, зажигались вплетенные в ветви гирлянды, мерцали крыши и наличники окон; свечение постепенно набирало силу, и адьяхо могли бы, высунувшись из своих укрытий, увидеть уже ставшую привычной картину: разноцветный туман над Городом и переливающиеся отблески на шпилях башен. Здесь же, в Трущобах, было темно, лишь иногда отсвечивали огни разводимых бродягами костров. По мрачным, безлюдным улицам бесшумно ползали рваные клочья тумана.

В окне третьего этажа внезапно вспыхнул свет. Сначала это был робкий, мерцающий отблеск, как от свечи, но он быстро набирал силу. Вот уже это яркий пляшущий отсвет костра, а еще через минуту свет стал голубым, слепящим, казалось, он сейчас перельется через подоконники и побежит потоком по стене. Раздался грохот, и дом содрогнулся.

4.

Ранним утром, когда над Тэйсом еще стелился туман, к берегу реки спустился молодой парень в простой поношенной рубахе и изрядно потертых сандалиях. Чтобы добраться до воды, ему пришлось преодолеть довольно крутой спуск, но, к счастью, Тэйс не закован в камень, как это случается с некоторыми реками. Осторожно оглядевшись, парень начал раздеваться. В этот ранний час довольно прохладно, но зато нет лишних глаз. Стащив одежду, он прыгнул в воду… и больше не показывался. Окажись здесь случайный свидетель, он перепугался бы, решив, что парень утонул.