Колледж Святого Джозефа

— Вух! — восхищенно произнес Егор.

— Красота, — восхитилась Заваркина, подошла поближе и уставилась на крючки, — кто шнуровал?

— Что? Балетная сноровка чуется? — оскалилась Сонька.

— Я буду с тобой танцевать, — заявил Кирилл.

Соня с яростью глянула на него.

— Если меня кто-нибудь не уведет, — кокетливо сказала Дженни и крутанулась на пятках. Бархатная юбка сделала мягкое движение и снова улеглась красивыми складками. При этом Дженни бросила короткий взгляд на Егора.

Заваркина отметила эти переглядвания и снова уставилась на крючки.

— Ты обещала рассказать, кто такой Валлиец, — напомнила Соня.

— Да, — спохватилась Дженни и покачала бедрами. Ее наряд, деликатно шурша, качнулся в такт.

— А ты обещала показать туфли и перчатки, гимназистка.

Дженни с энтузиазмом повернулась к сумкам и коробкам, сваленным в кучу в углу, придержав свой шлейф.

Заваркина высунулась в коридор и проорала:

— Васька, заваривай! И «уткинсов» тащи!

— Что за «уткинсы»? — спросил Кирилл, вздрогнув.

Егор, внезапно вспомнив о своих обязанностях хозяина дома, подскочил было, но Заваркина остановила его жестом.

— Вася взрослый, он сам со всем справится.

— Он не найдет…

— Он все найдет.

Не прошло и пяти минут, как дверь отъехала в сторону, и в комнату вошел важный Вася. На вытянутых руках он торжественно внес большую коробку с пирожными. За ним шла Вика, прихватившая откуда-то изящные чашки. За Викой поспешала Валентина Матвеевна с чайником в руках, опасаясь, как бы ее неугомонная воспитанница не перебила родительский фарфор.

Ребята расселись на пуфиках и креслах-мешках вокруг низкого столика, заваленного журналами, носками, конфетными фантиками и презервативами. Поверх всего это безобразия лежала коробка дорогих нардов. Кирилл привычным движением смахнул журналы и нарды на пол, а все остальное эвакуировал в угол комнаты, где уже пылилась старая гитара, и валялось потрепанное сомбреро.

Валентина Матвеевна утащила упирающуюся Вику. Вася вышел следом и, хитро улыбнувшись матери, закрыл за собой дверь.

— Ух ты! — восхитилась Сонька, открыв коробку с «уткинсами», — а это вкусно?

— Вкусно, — уверил ее Кирилл, который уже успел выхватить кекс-«мумию» и откусить от него половину.

— Очень подходит по стиля к твоему платью, — заметила Заваркина, кивнув на фарфор и обращаясь к Дженни. Та вежливо улыбнулась и принялась разливать чай.

— Так кто такой Валлиец? — прохрюкал Кирилл сквозь кекс-«тыкву».

— Валлиец — это легенда, — просто сказала Заваркина, присаживаясь рядом с Егором. Тот оторвался от кекса-«кота» и уставился на нее. В соседнем помещении тихонько мурлыкала ирландская флейта: видимо, кто-то в ажиотаже примерки выдернул из гнезда разъем наушников.

— Еще шесть-семь лет назад Валлиец был обычным, ничем не примечательным парнем, — Заваркина забралась с ногами на кресло, — сразу после университета он создал свое маленькое, но доходное предприятьице, что-то связанное с программными разработками и прочей черной магией. Вскоре он купил квартиру и хороший автомобиль и зажил припеваючи. Гулял по клубам и барам, слонялся со случайными девицами и дружками. Скоро ему это надоело и, как это водится у молодых людей, к двадцати пяти годам он страстно возжелал жениться.

Перебирал он кандидаток внимательно и вдумчиво. «Клубных» и «барных» отмел сразу, как бесперспективных. Будучи человеком практичным, умным и дотошным, он составил план обхода всех городских библиотек, музеев, галерей и других мест, где можно встретить достойную барышню, и методично обошел все обозначенные места. В библиотеке он встретил отчаявшихся девиц, у которых при виде его двухметрового туловища и светлых волос отвисала челюсть и загорался нездоровый огонь в глазах. В музеях дремали на бархатных стульях смотрительницы, а по галереям бродили нечесаные личности с татуировками хной. Валлиец тогда засомневался, женщины ли это вообще.

Потерпев поражение, он обратил свой требовательный взор на студенток. Вуз выбрал гуманитарный, опасаясь, что в техническом его ждет повторение истории с библиотекой. Но студентки, все как одна, оказались личностями незрелыми: то ли наше образование действительно прогнило, то ли у Валлийца была ошибка в алгоритме отбора.

— Дуры, — жаловался он своей университетской подруге Алисе, — все хотят денег.

— А ты своей тачке «морду» помни, — легкомысленно посоветовала та, — а когда спросят, чего не чинишь, ответь, что денег нет.

Наивный Валлиец так и сделал: поклонниц у него значительно поубавилось. Количество свиданий снизилось с пяти до одного в неделю. Когда он поинтересовался, зачем Алиса дала такой дурацкий совет, та ответила:

— Из ревности, — и захохотала как буйно помешанная.

С теми, кто выбирает себе спутника жизни умом, а не сердцем, обязательно происходит какой-нибудь курьез. Валлиец собирался было рассердиться на Алиску, но передумал. Та была чертовски привлекательна, в меру сообразительна и довольно самостоятельна. Конечно, она была слишком легкомысленна, чересчур много шутила, курила и употребляла алкоголь. Еще у Алиски была неблагополучная семья: родителей не было, брата только что убили, а сестра вышла замуж за гея и родила ребенка неизвестно от кого. Но Валлиец прикинул, что если вытащить девушку из такого окружения, очистить, как говориться, от очистков, то из нее может получиться вполне приличная жена.

Он собрался с духом, купил красивое кольцо (оно было бесподобно, своими глазами видела) и решил делать предложение, как только Алиса вернется из отпуска.

Но Алиса из отпуска не вернулась. Она закрутила роман с аборигеном, забеременела, вышла замуж и осталась жить в холодной северной стране.

Нельзя сказать, что Валлиец покорно воспринял это известие. Нет, он сопротивлялся. Летал к ней и произносил подготовленные в самолете душеспасительные монологи о любви к Отечеству и недопустимости легкомысленного отношения к жизни, чем доводил Алису до бешенства. Он был упорен, даже упрям, как настоящий валлиец. Но это не помогло. Алисе пришлось разорвать все связи с родными и скрыться от его приставаний где-то в горах. Адреса она никому не оставила.

Валлиец еще долго сокрушался по поводу краха своих надежд. Ему казалось, что его план был гениален. Старая подруга, проверенный человек, самое главное — не крокодил. То, что характер подкачал, так это исправить недолго.

Впрочем, рана его самолюбию была нанесена неглубокая: чувства задеты не были. Однако, идея о старой подруге, перевоспитываемой в жену, глубоко проросла ему в мозг. И он, недолго думая, подставил мужественное плечо своей давней любви, скромной домохозяйке, которая была на грани развода, имела ребенка и проблемы с законом. Была у нее кое-какая темная история, не страшная, но очень резонансная. По всем СМИ звон тогда стоял страшный.