Колодец и бабочка

Наташа переводила взгляд с одного на другого.

Это они заставили Любу во всем признаться. Они неделю рыли землю носом, пока не сложили целостную картину, в которой Наташин рассказ об их ссоре занял свое место. А потом пришли к Любе, прижали ее к стенке и вытащили нужную информацию: место, где она спрятала кота через несколько дней после убийства Габричевского.

– Не пойму, зачем нужно было закапывать кота живьем? Почему нельзя было просто оставить его дожидаться полнолуния как человека? В смысле, как обычного кота? В клетке, в переноске…

– По условиям задачи кот должен был страдать, – объяснил Макар. – А смерть освободила бы его душу. В магазине же он жил как кошачий принц, был целован во все места и нежно любим. Во всем остальном идеальный, а вот со страданиями затык. Но не могла же Любовь Андреевна мучить животное своими руками? Пинать в живот, дергать за хвост… Вот они и устроили ему заключение. Темнота, теснота, холод и немного еды и воды – чтобы не сдох до ритуала.

– А где Люба держала этого бедолагу до того, как посадила в ящик?.. – спохватилась Наташа.

– В своем загородном коттедже, – сказал Макар. – Рано или поздно мы нашли бы, где у Яровой недвижимость, но на это ушло бы время.

– Я там ни разу не была.

– Кот обоссал ей все углы, – грубовато сообщил Бабкин. – Разодрал диван и обои, стащил со стола и испакостил какую-то редкую испанскую скатерть, катался на шторах и перебил ее коллекцию фарфора.

– …Очень неудачно Гарднер стоял на открытых полках, – лицемерно вздохнул Макар.

– Мы не заходили внутрь, всё это известно с ее слов.

– Любовь Андреевна стала довольно разговорчива, когда осознала, что мы не одобряем ее методы приворота, – с ухмылкой пояснил Илюшин.

Это вполне в ее духе, подумала Наташа. Объяснить им, что кот был сам виноват. Раз тебя поселили в чужом доме, веди себя прилично. Как будто если бы кот аккуратно ел с ее дорогого фарфора, повязав вокруг шеи салфеточку, это уберегло бы его от последующих измывательств.

– А ведь мы, получается, и голубя какого-то спасли, – встрепенулся Макар.

Бабкин взглянул на него осуждающе:

– Это вот зря. Это я не одобряю.

– Ну задавишь пару штук для восстановления мирового баланса…

– Ты когда-нибудь пытался задавить голубя? Это как муху ловить ртом.

– Ты ловил мух ртом? – заинтересовался Илюшин.

– Это была аналогия. Для наглядности.

– Зачем ты это делал?

– Я пытаюсь объяснить, что голуби очень шустрые твари…

– Тебя в детстве недокармливали? Или это было хобби?

Они по-свойски расположились за ее столом и перебрасывались шуточками, они выглядели измученными и при этом довольными, как мальчишки в первый день летних каникул, и они показали Наташе фотографии несчастного Якова Соломоновича, пока Бабкин рассказывал, что, если бы не он, кота уже съели бы в ближайшем перелеске.

Наташа заставила себя перестать теребить обрезанную прядь и положила ладони на колени.

– А как Люба вела себя, когда вы приходили к ней?.. Я имею в виду до разоблачения.

– Я бы сказал, вполне естественно. – Бабкин вопросительно посмотрел на Макара. – Ты не согласен?

– Согласен. Любовь Андреевна тщательно переключала наши подозрения на Эльзу Страут. И, в отличие от мужа, держалась очень хладнокровно. Особенных угрызений совести она не испытывает. Кстати, ворожея прекрасно поняла, с кем имеет дело. Узнав от нас о коте и гибели Габричевского, она сложила два и два и догадалась, что его убила Яровая. Можете представить, Наталья Леонидовна, как высоко оценивала Мирослава вашу подругу, если она предположила, что следующей та убьет уже ее – как опасного свидетеля. Решила, что проще пересидеть вдалеке, пока убийца Габричевского не будет пойман, и сбежала. Она действительно испугалась. Даже не предупредила никого из клиентов, чтобы те не проболтались.

– Подозревала, что помощница – и та подкуплена, – усмехнулся Сергей.

– Знаете, я теперь тоже ее боюсь, – призналась Наташа.

– Да, Любовь Андреевна – женщина целеустремленная. Но в убийстве она все-таки призналась. Решила, что в ее положении это наименее проигрышная стратегия.

– Странно, что она не убедила Юру сделать то же самое, – задумчиво сказала Наташа.

Это еще предстояло осмыслить. Осмыслить Юру – воспитанного, красивого, добродушного, накидывающего ей на шею петлю.

– Видимо, оба надеются, что против него не наберется достаточно улик.

– Не безосновательны их надежды, надо сказать, – пробасил Сергей. – Если не будет ни камер, ни свидетелей, у твоей версии нет подтверждения. Ну, кроме наших показаний. Мы фактически слышали его признание. Я позвонил следователю, который ведет ваше дело, Наталья Леонидовна. – Он посмотрел на часы. – Встречаемся в пять. Есть шанс, что хвост Кожеватову прищемят и без его признания.

– Я не думаю, что Юрий что-нибудь предпримет в отношении вас, – успокоил Макар. – Он сильно деморализован. Но все-таки будьте осторожны.

– Да, обязательно… Подождите! – спохватилась Наташа. – Я же должна… Я хотела вас просить… Мне нужен совет, я без вас не справлюсь…

Она смешалась. Ей требовался не совет, а помощь, но сказать об этом было неловко.

– Выкладывайте, – потребовал Илюшин.

– Я нашла человека, который обокрал мою Марию Семёновну, – стеснительно объяснила Наташа.

Бабкин подался вперед. У Илюшина загорелись глаза.

– Как вам это удалось?

– Я подумала, что Мария Семёновна – человек общительный, она запросто могла выложить о себе все подробности кому-то из знакомых по кружку. А в нашем «Атланте» она много чему училась, даже посещала курсы фотографии… Банковскую карту, как вы помните, нашли в квартире некоего Головнякова. Может быть, кто-то из наших клиентов жил рядом с этим Головняковым и каким-то образом завладел его карточкой… А остальное было делом техники: найти подходящую женщину, подучить ее, что говорить, – и полмиллиона в кармане.

– Хорошая идея, – одобрил Макар. – Так и что вы нашли?

– Я нашла Ивана Сергеевича Борисоглебского, – упавшим голосом сказала Наташа.

– Что еще за Борисоглебский? – осведомился Сергей.

Наташа вздохнула:

– В нашем центре работает Жанна Гаркалина. Она ведет групповые и индивидуальные занятия: йога, пилатес… Борисоглебский – один из ее частников. Это означает, что два раза в неделю она приезжает к нему домой и проводит с ним тренировки.

– И госпожа Гаркалина, надо полагать, тренирует и вашу Марию Семёновну? – живо подхватил Макар.

За долю секунды сообразил, с завистью подумала Наташа. Ей самой потребовалось больше минуты: сидела, таращилась на фамилию «Борисоглебский», пока не сложила два и два.

– Тренирует, – безрадостно подтвердила она. – У Борисоглебского и Головнякова адреса отличаются на одну цифру. Первый живет в квартире тридцать четыре, а второй – тридцать пять. Они соседи по лестничной клетке. Должно быть, Борисоглебский зашел проведать соседа и попросил Жанну сопровождать его. Может быть, это они и обнаружили тело. При желании, наверное, нетрудно найти эту информацию. Или спросить самого Борисоглебского… Жанна украла карточку Головнякова – вот почему я думаю, что старик был уже мертв, когда они вошли в его квартиру. В этом случае она могла взять карту, не опасаясь, что он поднимет шум из-за ее исчезновения. Или он тяжело болел, и она не сомневалась, что в ближайшее время ему будет не до карты. ПИН-код, наверное, был написан с обратной стороны. Или где-то поблизости валялась бумажка с цифрами. Знаете, старики часто так делают. Ей было несложно его обворовать. А потом, когда карта оказалась в ее руках, она сама позвонила Федосеевой – изменила голос, конечно, – и выманила у нее деньги. Не знаю только, где Жанна отыскала мальчишку, который обналичил счет… Но это, собственно, не имеет значения. Ей повезло – она успела использовать карту раньше, чем банк ее заблокировал.