Колокол по Хэму
Шрифт:
Он начал поворачиваться, и в тот же миг я ударил его сбоку по голове свинцовой трубой, обмотанной изолентой.
Шлегель пришел в себя лишь через десять минут, и я уже начинал опасаться, что ударил его слишком сильно, когда он дернулся и застонал. За это время я обыскал его вещи: одежда, белье, бритвенный прибор, восемь галстуков, деловой дневник, в котором не было ничего, явно напоминавшего шифры или коды, и папка с документами, касавшимися его работы в компании „Акос Марафон“ в Рио. На дне большего чемодана я также обнаружил 9-миллиметровый „люгер“
Шлегель вновь застонал и шевельнулся. Я стоял позади него чуть сбоку и следил за ним. Он опять шевельнулся. Я увидел, как дрогнули его ресницы. Вспомнив, что случилось, и осознав, где он находится и что с ним происходит, он широко распахнул глаза.
Вероятно, труднее всего ему было понять, в чем, собственно, дело. Прямо перед ним, у него на виду стояли чемоданы – наверху переворошенного содержимого одного из них лежали пистолет и деньги, на стопке белья в другом – аккуратно сложенные белый пиджак, брюки, синяя сорочка, белые туфли и красный галстук. Я заметил, что Шлегель осматривает самого себя; он почувствовал, что его руки связаны изолентой за спиной и увидел, что на нем остались только трусы, майка и черные носки. Потом он обратил внимание на то, что его привязали к бочке из-под горючего, и опять застонал. Стон заглушила липкая лента, которой я заклеил ему рот.
Я подошел поближе, поставил ногу ему на щиколотки и слегка надавил, так что он перекатился вместе со ржавой бочкой. Лицо Шлегеля побагровело от прилившей крови. В руке у меня были две полосы липкой ленты, и я прижал их поверх глаз немца, прежде чем он успел отвернуться. Из-под ленты на его губах послышался очередной стон. Я перекатил его обратно, так, чтобы его ноги коснулись земли и ему было легче дышать.
– Слушайте меня внимательно, Шлегель, – быстро заговорил я по-немецки. – От того, что вы скажете в ближайшие несколько минут, будет зависеть ваша жизнь. Будьте очень осторожны. Говорите только правду и ничего не скрывайте. Вы меня поняли?
Шлегель попытался что-то сказать, потом кивнул.
– Sehr gut <Очень хорошо (нем.).>. – Я сорвал ленту с его рта. Шлегель вскрикнул, но я прижал острие ножа к его шее, и он умолк.
– Имя! – отрывисто произнес я. Я уже давно решил, что немецкий – самый лучший язык в мире для допросов.
– Теодор Шелл, – по-английски ответил Шлегель. – Я технический советник сталелитейной компании „Марафон“ в Рио-де-Жанейро, с филиалом в Сао… Ай! Не надо этого делать! Полегче!
Я вспорол его майку вдоль спины, запустил лезвие ножа за резинку трусов и разрезал их. Кое-где на его теле выступила кровь.
– Ваше имя, – повторил я.
От страха Шлегель тяжело задышал. Он ерзал на бочке, его ноги в черных носках тщетно искали опоры в рыхлой почве, лицо еще больше покраснело.
– Теодор Шлегель, – прошептал он.
– Ваша кодовая кличка?
Шлегель облизал губы.
– О чем вы? У меня нет никакой…
Я провел острием ножа по его ягодицам. Шлегель завизжал.
– Можете орать, если хотите, – сказал я. – Вас никто не услышит. Но всякий раз, подняв шум, вы будете наказаны.
Визг прекратился.
– Ваше кодовое имя?
– Салама.
– На кого вы работаете – на Абвер или
АМТ VI?Толстяк нерешительно замялся. Я переложил пистолет в левую руку, взял правой отвертку и окунул ее лезвие в тавот.
– Кто вы? – зашептал Шлегель. – Что вам нужно? Кто вам платит? Хемингуэй? Я заплачу больше. Вы еще не видели деньги… А-а! Господи! Прекратите! Ради всего святого!
– Заткнитесь, – велел я и, как только воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами Шлегеля, повторил:
– Абвер или АМТ VI?
– Абвер, – ответил Шлегель. – Пожалуйста, не повторяйте больше этот прием с ножом. Я заплачу вам любые…
– Молчать! – Я принюхался. От страха Шлегель обмочил бочку и свои ноги. – Расскажите об Альфредо, – произнес я.
– Альфредо? – переспросил Шлегель. – Подождите минуту! Стойте! Да… я вспомнил эту кличку. Альфредо – это Альбрехт Энгельс. Он находится в Бразилии.
– А передатчик Альфредо?
– Мы называем его „Боливар“.
– Вы им пользовались?
– Nein… nein! <Нет… нет! (нем.)> Это правда! В прошлом году я потратил двадцать „contos“… тысяч долларов из своих личных денег, чтобы установить передатчик в Гавее.
– Имя радиста? – спросил я.
– Первым был Георг Кнаппер. Год назад его переправили в Штаты. Теперь со мной работает Рольф Траутманн.
„Работал“, – подумал я. Четыре месяца назад Траутманн был арестован в ходе совместной операции ФБР и бразильской полиции, пока Шлегель плавал на „Южном кресте“.
– Какова роль гауптштурмфюрера Бекера в вашей нынешней деятельности? – спросил я.
Я заметил, как напряглось тело Шлегеля. Какой бы ужас ни внушал ему я, куда больше он боялся Бекера.
– Кто? – заговорил было он и тут же вскрикнул:
– Нет!
Не надо! Матерь божья… Стойте! Остановитесь! Я все скажу!
Ради бога, прекратите!
Я вынул лезвие отвертки и вытер ее о траву.
– Итак, Бекер, – сказал я.
– Он работал с нами в Бразилии, – выдохнул немец. Его ноги тряслись. Из-под липкой ленты вытекали слезы, подрагивая на щеках и подбородке.
– Откуда он – из Абвера или СД? – спросил я. До сих пор я не задавал вопросов, на которые не имел ответов.
– СД. – выпалил Шлегель. – АМТ VI.
– Это он возглавляет вашу нынешнюю операцию? – спросил я, приложив нож к спине Шлегеля.
– Да, да, да.
– В чем она состоит? – ровным тоном произнес я. – Цели, задачи, расписание. Имена агентов. Нынешнее положение дел.
– Я не… Да! Нет! Остановитесь! Прошу вас!
Я дождался, пока он прекратит всхлипывать.
– Операция „Ворон“, – выдохнул Шлегель. – Совместная операция Абвера и СД. Одобрена адмиралом Канарисом и майором Шелленбергом.
– Ее смысл?
– Проникновение в фонд „Викинг“. Использование…
– Проникновение? – переспросил я. – Стало быть, „Викинг“ к ней непричастен?
– Нет, они… Ох, прекратите! Это правда! Яхта куплена для них. Мы… я вносил деньги в фонд. Но они думают… они не знают… О господи! Я говорю правду!
– Продолжайте.
– Мы использовали радиооборудование „Южного креста“ для связи с подводными лодками и Гамбургом, – сказал Шлегель.
– Задачи? – спросил я.
Шлегель покачал головой.