Колючее счастье

Наткнувшись в отражении на потрясённый взгляд влажных глаз Евгении, Слава на секунду застыл в растерянности. Он повернулся и хотел подойти ближе, пытаясь что-то сказать, объяснить, но нарвался лишь на останавливающий жест рукой и пришедшее на смену смятению во взгляде адское пламя ненависти:

— Не подходи, — чуть слышно процедила она.

— Женя… я… — он запнулся, загнанный в угол, не зная, что говорить, какие подобрать слова. — Знаю, звучит банально, убого, но я могу объяснить. Поверь. Просто поверь мне! Я сейчас не могу по-другому… Я должен… Я… Дай мне немного времени, я всё улажу, я действительно всё объясню…

— Иди. К своей. Невесте, — чётко, почти по слогам произнесла Евгения. — Если она не круглая дура, то уже собирает вещички. Может, сможешь хотя бы ей… объяснить.

— Женя… — на скулах Святослава обозначились желваки.

— Уходи. Видеть тебя не могу.

— Женя, пойми, всё действительно не так, как кажется, — обречённо выдохнул он, пытаясь успокоиться, нервно проводя ладонью по лицу. — Дай мне возможность объяснить. Просто дай мне эту чёртову возможность! — чуть не сорвался на крик Слава.

— Уходи, — её ответ был тем же.

Святослав, разрываемый на части противоречивыми чувствами, всё же решился подойти ближе к Евгении, явно балансирующей сейчас на грани истерики.

— Колючка…

И она наконец сделала то, что хотела сделать намного раньше — впечатала в его холёную лживую физиономию звонкую пощёчину. Пусть катится к дьяволу со своими объяснениями! И пока сводный братец не пришёл в себя, Женя, прихватив свой телефон и бельё с пола, проскочила мимо и бросилась прочь. Сейчас ей было плевать на то, что её может застать в коридоре Лиза, или даже кто-то из родителей, которых, возможно, разбудил шум посреди ночи. Было плевать на всё. Хотелось просто убежать подальше, закрыться и не видеть больше ничьих лиц, не слышать голосов.

___________________

*Треш-полька — направление в татуировке. Оригинальное название Realistic Trash Polka Tattoos. Стиль Треш-полька — это вызов сформировавшейся тату-культуре. Он не отличается приукрашением действительности, даже наоборот — это агрессивная реальность, иногда возведённая в гротеск. Преобладают чёрные и красные тона, коллажи, реалистичные изображения и надписи в виде газетных вырезок.

39

39

Впрочем, Евгения не собиралась винить в произошедшем только Славу. Она и сама была не меньше виновата во всём. Дура! Даже большая, чем его фарфоровая кукла! Как низко она пала… Соблазнилась, решила поймать пресловутый момент, позволила себе надеяться на что-то большее. Так ей и надо! Кретинка, танцующая на граблях! Размечтавшаяся безмозглая идиотка!

Уже в своей комнате Женя осознала, что больше не сможет ждать. Она не вынесет своего нахождения в этом доме, настолько близко к человеку, вновь катком прошедшемуся по её чувствам. Состояние взвинченности достигло апогея, сидеть и ждать больше не было сил. Плевать было на то, что подумают другие о её бегстве, на неадекватное состояние, и даже на летнюю резину и снег на дорогах. Женя оделась, покидала вещи в сумку, наскоро привела в порядок комнату и поспешила к выходу.

Огромная удача, что во второй раз братец припарковался так, что её машина не была наглухо им заблокирована. И хоть ей и пришлось повозиться со снегом, злость придала сил и решимости, и уже через десяток минут Евгения, про себя моля богов всех конфессий о том, чтобы не увязнуть на обочине, вырулила с площадки у родительского дома, развернулась в сторону, откуда два дня назад приехала, и, не оглядываясь на погруженное в сонную тишину жилище, вдавила педаль газа.

То, что никто из родителей так и не проснулся, не стал останавливать Женю и не засыпал её кучей вопросов, было сродни чуду. Она обязательно отзвонится отцу или Ларе позже, придумает что-нибудь, извинится за свой внезапный отъезд. Но это будет потом…

Сейчас ей просто хотелось уехать, укатить подальше от этого места, будто расстояние могло помочь лучше переварить весь коктейль полярных чувств, бурлящих у неё в крови. Место нашлось всему. От злости и негодования, до противной жалости к самой себе. От ноющей боли разбередившихся ран, до ненависти к человеку, который снова принёс ей эту боль. И только одно было ясно — это конец. Это та самая точка, к которой Женя так стремилась. И если надо было снова пройти через унижение, чтобы поставить эту точку, если надо было сначала взлететь ввысь, чтобы последующее падение выбило наконец всю дурь из её головы, то значит так тому и быть.

Подрагивающими от нервного напряжения пальцами нащупав на панели нужные функции, она позволила громкой музыке заполнить салон «Соляриса», желая хоть как-то отвлечься, переключиться… Но даже любимая группа была словно в сговоре со вселенной, транслируя из динамиков музыку, что один в один отражала окружающую её действительность:

Умирать зимою холодно

От любви или от голода…

А от смеха губы в трещинах —

У тебя другая женщина…

Каждая нота ввинчивалась в мозг, каждое слово ножом врезалось в сердце и проворачивалось там, заставляя снова и снова переживать моменты прошедшего новогоднего уикенда…

…Праздники корчатся,

Давят ёлочный сок.

Гонится белая конница,

Кружит снежок…*

И пусть где-то в глубине ещё теплилась предательница-надежда, пусть глаза то и дело всматривались в зеркала заднего вида, почти неосознанно пытаясь углядеть в каждой паре редких в этот час фар хищный прищур чёрного внедорожника, принадлежавшего братцу, Евгения всеми силами гнала от себя непрошеные фантазии о том, как поступила бы в таком случае… В случае, если бы Святослав бросил всё и нагнал её, подрезал на своём «Ровере», заставил остановиться, выйти, поговорить. Выслушать его объяснения, о которых он без конца твердил там, в ванной, и которые выслушать она так и не захотела…

Но нет, ожидать подобного развития событий было наивно и глупо. И пусть от глупости ей, похоже, ещё не удалось окончательно избавиться, наивной Женька точно себя давно не ощущала. И гнать сломя голову, поддавшись отдающим фатализмом мыслям, она тоже не будет. Поначалу, на эмоциях, Женя действительно разогналась до опасной скорости, но потом быстро взяла себя в руки, осознавая, что ничего хорошего в её состоянии из этого точно не выйдет. И даже картины рвущего на себе волосы сводного братца после её безвременной кончины из-за автомобильной аварии, в которой тот обязательно усмотрит свою вину, не казались ей заманчивыми. Нет уж, не до такой степени ей сорвало голову…

Междугородное шоссе, на которое вскоре вырулила Евгения, к счастью, оказалось полностью расчищенным от снега, придавая ещё большей уверенности в том, что она всё сделала правильно. Привычно чистая ото льда и снежной каши дорога успокаивала — спустя два-три десятка километров неуправляемый поток слёз из глаз стал скуднеть, а ещё через десяток — и вовсе высох. Заехав на заправку, немного утихомирившаяся Женя даже урвала картонный стакан дрянного кофе из автомата, которому, впрочем, была сейчас весьма рада. Как и купленной пачке сигарет — курить хотелось неимоверно. Чёрт! Так и снова пристраститься недолго… Но несмотря на невесёлые мысли о том, что опять поддаётся почти искоренённой привычке, она выкурила сигарету под кофе. А потом ещё одну в дороге. И ещё…