Колючее счастье

И только оказавшись дома решительно выкинула начатую пачку в мусорное ведро. Нет уж, поигралась, и хватит! Не для того бросала, чтобы из-за какого-то лживого мерзавца снова начинать!

Туда же Евгения хотела отправить и давешний карандашный набросок, который, словно злая усмешка, кинулся ей в глаза, как только девушка переступила порог своей квартиры. Доехав без происшествий, она окончательно пришла в себя, и уже могла довольно адекватно мыслить и оценивать происходящее. Хотя до душевного спокойствия, конечно же, было далеко… И вот, снова он, этот потрёпанный лист бумаги! Словно напоминание о том, что было, и о том, чего больше никогда не будет. Женька схватила его со стола, на котором бросила уезжая, и, стараясь больше не поддаваться странной магии этого рисунка десятилетней давности, не позволявшей ей все эти годы окончательно уничтожить его, медленно и с садистским наслаждением порвала лист на мелкие кусочки. Но выкидывать в мусор вместе с выуженными из кармана сигаретами не стала. Нет, нужно было избавиться от него навсегда! Сжечь было бы лучше всего, но только запаха гари в квартире ей не хватало для полного счастья! Нашёлся альтернативный вариант — она просто спустила обрывки в унитаз. Уж оттуда они точно не вернутся!

Вот и всё. Теперь точно конец.

А за окном тем временем светлело — новый день отвоёвывал пространство у ночи. Первый день её новой жизни. Не первое января, второе. Но разве это важно? И пусть внутри всё ещё бушевали страсти, пусть душа выворачивалась наизнанку от пережитого за эти неполные двое суток, назад дороги не было.

Схлынуло нервное возбуждение, которое питало её всё это время, и неподъёмной тяжестью навалилась усталость. Скинув вмиг ставшую тяжёлой одежду, Женя заставила себя снова принять душ, чтобы смыть с себя порочные запахи прошедшей ночи. Затем написала короткое сообщение Ларе о том, что с ней всё в порядке и волноваться не стоит. Выключила телефон и, наконец оказавшись в своей постели и решив, что все терзания и умозаключения можно оставить на завтра, смогла забыться исцеляющим сном.

Звонок в дверь стал для Евгении полной неожиданностью.

Проспав без малого полдня, она проснулась с тяжёлой головой и долго не могла заставить себя подняться с кровати. На смену взвинченности пришли опустошённость и вязкая, глухая тоска. Но Женя не собиралась ни о чём жалеть — прокручивая и прокручивая в голове события последних пары дней, она сделала вывод, что всё к лучшему. Они наконец поговорили, и Святослав даже просил прощения… И пусть эти разговоры, по сути, особо и не прояснили мотивы его поступков в далёком прошлом, сам факт, что ей всё-таки удалось выговориться, высказаться, пусть и вскользь, не углубляясь, уже стал для неё неким облегчением. Столько лет носить обиду внутри, не имея возможности прямо о ней заявить… оказывается, даже просто выудив из глубин сознания свои претензии и высказав их по адресу, Женя словно распрощалась с тяжкой ношей, что тянула её ко дну всё это время. И несмотря на последствия, даже дышать стало будто бы легче. А всего-то надо было просто посмотреть в глаза сводного братца, озвучить свои обиды, услышать, что ему жаль, что он хотел бы поступить по-другому, будь у него такая возможность!

Безусловно, ей всё-таки стоило сдержаться, надо было вовремя остановиться и не дать с новой силой взыгравшим рядом со скотиной Серебряковым старым чувствам завести себя в западню. Но, с другой стороны… эта близость, этот секс… он стал прекрасным завершающим аккордом их истории! Он расставил все точки над «и», пусть и дав поначалу надежду на что-то большее. Нет, она действительно ни о чём не жалела!

И вот, ближе к вечеру, когда ураган чувств, бушующий у Жени внутри, стал успокаиваться, тишину её квартиры разорвал этот нежданный звонок. Казалось, запустив ураган с новой, удвоенной силой…

Евгения никого не ждала. Совсем никого. Абсолютно. Нет, тот, кто сейчас стоял за дверью — а стоял он именно за её дверью, каким-то образом минув домофон на входе в подъезд, вполне мог оказаться доставщиком пиццы, ошибшимся этажом, или кем-то из соседей (с которыми, к слову, Женька никогда не водила знакомств), с просьбой поделиться солью, сахаром… Мылом, верёвкой…

Цианистым калием, ага.

Но она была бы не она, если за секунды не придумала бы себе тысячу вариантов развития событий… И как бы на протяжении всего дня ни пыталась настроить себя на нужный лад, как бы ни старалась смириться и принять факт, что всё кончено, в миг, когда услышала этот неожиданный звонок, Женя поняла, что обманывает себя. Что никакой это не конец, что она мазохистски хочет продолжения их истории, несмотря на все неутешительные выводы, что сделал её разум в компании со здравым смыслом! Она безумно хочет сейчас увидеть за дверью раскаявшегося и всё ради неё бросившего Святослава, пусть и боится этого не меньше. Боже, как же она этого хочет! До дрожи, до исступления… Потому что разум не выбирает тех, кого любить. Их выбирает сердце. И что бы ни твердил мозг, сколько бы аргументов против ни приводил, старая как мир поговорка всегда была и будет верна — сердцу не прикажешь. И все доводы рассыпаются в прах, когда рядом оказывается тот, кто нужен как воздух. Тот, без которого жизнь теряет краски. Тот, к которому хочется прикасаться, с которым хочется быть рядом, будто подпитываясь самим его присутствием и отдавая взамен не меньше своего тепла, своей ласки, самой себя… Без остатка, до конца… Пусть даже он и последняя сволочь! Не заслуживающая прощения сволочь…

И как же её саму взбесило это открытие! Хотелось рвать и метать, хотелось кричать от злости и биться головой о стену!

Но Женя взяла себя в руки и неверной походкой направилась к двери. По дороге на секунду остановившись у зеркала, она заглянула туда, машинально пригладив растрепавшиеся волосы, критично оглядела свою домашнюю одежду — любимую необъятную футболку, обтягивающие тёмные леггинсы и пушистые тёплые носки. Видок ещё тот! Но сейчас ей было почти всё равно… почти…

Она не стала заглядывать в имеющийся в двери глазок, желая хоть на тысячную долю мига сохранить призрачную надежду, заставляющую её сердце биться с удвоенной скоростью. Ведь он мог узнать её адрес? Мог бросить всё и приехать? Мог?

______________________

* «Ёлочный сок», группа Би-2.

40

40

— Привет, — эхом разнеслось по площадке перед дверью. — Ничего, что я без предупреждения?

Как Женя и надеялась, там стоял не доставщик пиццы. И нет, это был не Святослав.

— Папа? Ты… почему здесь? — округлившимися от удивления глазами посмотрела на него Женя. — Что произошло?

Взгляд остановился на налившемся под глазом Глеба Загорского свежем синяке, на объёмной дорожной сумке в его руках… Женя просто не верила своим глазам, ведь это было чем-то не укладывающимся в рамки, чем-то из ряда вон! Ещё ни разу она не лицезрела отца в таком виде… И хотя он всегда был крепким для своего возраста мужчиной, и наверняка в его жизни бывало всякое, обычно никаких последствий в виде кровоподтёков на лице наблюдать Евгении не доводилось. Только не у её отца! Всегда сдержанного и уравновешенного, способного одним веским словом поставить точку в любой спорной ситуации, перевести всякий конфликт в шутку…

— Пустишь? — поинтересовался он у застывшей на пороге дочери.

— Да-да, конечно, — опомнилась она, — извини. Проходи, конечно. Просто… это всё так неожиданно. Я даже растерялась.

— Ждала кого-то другого? — по-доброму усмехнулся Глеб.

— Да… То есть нет… — смутилась Женька под проницательным взглядом отца. — Скорее нет, чем да.

— Ясно.

— Что-то случилось? — она вдруг вспомнила, что так и не включила свой телефон, а ведь ей, возможно, звонили. — Лара… Вы поругались? — кинула Женя вопросительный взгляд на сумку, которую Глеб пристроил в стороне, снимая верхнюю одежду и разуваясь в прихожей.

— Нет, Жень. Все в порядке, не переживай. Напоишь отца кофе? — перевёл он тему. — Знаешь ли, утомился в дороге…

— Да, конечно…

Они устроились за столом в её небольшой, условно отделённой от остального пространства квартиры-студии кухне. Женька на скорую руку сварила кофе, пошарив в шкафчиках, выставила на стол нашедшуюся пачку печенья, собралась было залезть в холодильник в надежде отыскать и там что-нибудь завалявшееся с прошлого года, но ещё вполне съедобное.

— Не суетись, дочь. Сядь, я не голоден, — прервал её хлопоты Глеб.

Она послушно опустилась на стул напротив отца и, всё ещё не до конца веря глазам, отпила из своей чашки. Глеб, казалось, был смущён. Явно чувствовал себя не в своей тарелке. Да что же такое происходит?! Женя ощутила нарастающее чувство смутной тревоги, хотя, как ни силилась, не могла понять, что же могло так нежданно привести отца к ней на порог… Он будто хотел что-то сказать, но, пряча глаза, тянул время, никак не решаясь начать. Словно чего-то боялся. Евгении странно было наблюдать такое поведение своего всегда уверенного в своих действиях, иронично-вальяжного отца.

— А это?.. — жестом она показала на лицо.

— Это… — Глеб подавил смешок. — Пустяк. Заслужил.

Заслужил? Брови Жени вопросительно взметнулись вверх. Но отец лишь отмахнулся и не стал больше ничего объяснять.

— Дочь, — наконец-таки поборов своё смятение, выдохнул Глеб. — Мне надо тебе кое в чём признаться, — он поднял на неё глаза полные печальной надежды. — Только обещай, что выслушаешь до конца и не будешь спешить с выводами.

Женя нахмурилась, оставив попытки предположить, к чему он клонит, хотя шестое чувство вопило, что здесь явно что-то не так, что ей очень и очень не понравится то, о чём собирается поведать отец — как иначе объяснить эти странные и несвойственные ему хождения вокруг да около?