Колючее счастье

Женя отставила в сторону чашку и сильнее закуталась в старый клетчатый плед. На душе было как никогда спокойно. На смену страстям, в которые за эти неполные трое суток её с головой окунула внезапно взявшая крутой вираж жизнь, пришло необыкновенное, ни с чем не сравнимое умиротворение.

Могла ли она представить в тот вечер, когда смотрела в это же окно на уныло-дождливый городской пейзаж, что через какие-то пару дней всё так изменится? Вывернется наизнанку, поменяет полюса? Наверное, нет… Даже в самых смелых фантазиях, которые гнала от себя с неимоверным усердием. Хотя, возможно, именно сейчас, наоборот, всё стало так, как и должно было быть? И изнанкой были годы, проведённые порознь?

Как бы там ни было, теперь она чувствовала себя так, будто после долгих скитаний наконец оказалась дома. Там, где должна быть, и с тем, с кем должна…

Её любимый мужчина был вымотан до предела, и, наконец обретя покой духовный и физический, спал спокойным крепким сном. Она долго лежала рядом, разглядывая в тусклом свете его умиротворённое лицо, его крепкую фигуру с темнеющими на плечах и груди рисунками. Невесомо перебирала непослушные тёмные волосы, вдыхала до боли родной аромат. Наслаждалась исходящим от него теплом. И никак не могла поверить, что всё это ей не пригрезилось…

Не пригрезилось то, как они, внезапно поняв, что оба невероятно голодны, поглощали остывшую пиццу, запивая её сладким — как в детстве! — чаем. Сидели прямо здесь, на полу у окна, любуясь видом на ночной город и завернувшись в свой плед, и говорили, говорили, говорили… Как много им надо было сказать друг другу! Стольким поделиться, столько всего обсудить…

Не пригрезилось, как Святослав, внезапно увидев что-то, потянулся и поднял с пола небольшой обрывок бумаги… И как она до слёз смеялась его находке. Слава, удивлённый такой бурной реакцией, рассмотрел на крохотном кусочке часть своего рисунка и распознал его. Не узнать было сложно — с обрывка чуть исподлобья на него смотрела Женька десятилетней давности, та самая, с рожками и нимбом… И пусть на клочке бумаги поместилась лишь половина лица, он, конечно же, вспомнил свой рисунок! И пообещал нарисовать тысячу новых…

Не пригрезились его ласки, романтичные нежности, срывавшиеся с губ вперемешку с жаркими, оглушающе откровенными признаниями. Не пригрезилось то, как он с каким-то фетишистским удовольствием, устроившись за её спиной, целовал и гладил колючки на её коже. Не пригрезилось и то, что она рассмотрела на его татуировках, когда изучила их более детально — колючкам нашлось место и там! Шипы были везде… Почти незаметные, они не бросались в глаза сразу, но при ближайшем рассмотрении, будто раздирая кожу, проступали то тут, то там… А исходя из того, что Святослав сам создал эскизы, и ничего случайного на рисунках, запечатлённых на его теле, быть не могло, наличие этих колючек говорило о многом…

Нет, Евгении ничего не пригрезилось! Всё было явью. Реальностью, пусть и похожей на удивительный сон. И самым невероятным было то, что их история только начинается. Возможно, стоило пройти через годы, проведённые вдалеке друг от друга, через предательство и расставание, через обиды и ошибки, чтобы понять истинную ценность их счастья. Заново обретённого, такого острого, колючего, но такого желанного счастья.

Эпилог

Эпилог

Дома было тихо и темно. Лишь неяркий свет светильника пробивался из-за приоткрытой двери в кабинет, полоской пересекая прихожую.

Женя аккуратно затворила входную дверь, стараясь не шуметь сняла верхнюю одежду и разулась. Тихонько подкралась и замерла на пороге.

Они были там. Святослав, что полулежал, откинувшись на спинку глубокого удобного кресла, и Алинка, притихшая у него на груди.

Маленький человечек, который сблизил их ещё больше.

Лицо Жени озарила мягкая улыбка любящей жены и матери.

…Когда чуть больше года назад Евгения неожиданно поняла, что ждёт ребёнка, она не на шутку разволновалась. Нет, никаких реальных причин для этого не было, но всё же в голове постоянно крутилось Славино «я не готов». Она боялась, что это «не готов» всё ещё в силе, ведь беременность была незапланированной.

Святослав и Женя просто жили, не заглядывая в будущее, навёрстывая упущенное, наслаждаясь жизнью и друг другом. Несколько раз побывали в Европе и один — на дальних океанских островах, сделали ремонт в квартире и даже почти ни разу не поссорились за эти три года.

Женька поменяла не только место жительства, без слов согласившись на переезд к любимому мужчине, но и вышла на новую работу, не желая существовать только за его счёт. Святослав продолжал трудиться на благо своей компании, запойно уходил в проекты, бывало, сутками пропадая в конторе, но обязательно возвращался к ней, уставший и изголодавшийся по теплу и ласке.

У них были уютные домашние вечера, заканчивающиеся жаркими бессонными ночами. Были «выходы в свет» и более неформальные посиделки с друзьями, были романтические вечера в изысканных ресторанах и вылазки в кино по-простому, в джинсах и кедах. А иногда они и вовсе устраивали совместные ленивые выходные, когда весь день могли проваляться на диване, смотря сериалы и поглощая вредности. И это было здорово! Такая жизнь не просто устраивала обоих, она доставляла им несоизмеримое ни с чем удовольствие…

И Евгения в глубине души опасалась, что Слава может не проникнуться грядущими переменами, что он просто смирится с ними, примет как должное, как это уже было однажды и не с ней… Нет, ни разу за всё время он не заставил Женю усомниться в искренности своих чувств и серьёзности их отношений. Ни разу она не пожалела о том, что простила его и снова впустила в свою жизнь тем снежным вечером на новогодних каникулах. И о том, что снова доверилась этому пусть далеко не идеальному, но бесспорно необходимому ей человеку… И тем не менее Женя понимала, что ребёнок менял многое.

Но как же она ошибалась! Святослав Серебряков не переставал её удивлять. Он искренне обрадовался новости о беременности, доведя до слёз уже успевшую накрутить себя Женьку воодушевлением, с которым её принял. Он носился с ней все месяцы, терпя шалящие гормоны, капризы и перепады настроения. Наравне с ней переживал выматывающий токсикоз в начале срока и завязывал шнурки ей на обуви — в конце. Он дико нервничал, когда Евгении пришло время рожать, и искрился от счастья, когда впервые взял на руки дочь.

Святослав стал по-настоящему хорошим отцом, души не чая в крохе, что появилась на свет шесть месяцев назад. «Теперь я действительно понимаю Глеба, — как-то заявил он Женьке, когда смотрел на спящую Алинку. — Я на его месте одними угрозами бы точно не ограничился!»

Поженились Слава и Женя тихо — просто расписались, никому ничего не говоря заранее. Святослав был не против устроить настоящую свадьбу, но Женьке совсем не хотелось ни пафосного мероприятия невообразимых масштабов, ни разнузданной пьяной вечеринки, ничего. Ей было достаточно того, что у неё уже есть. А банкеты и церемонии… это всё никому не нужная шелуха, мишура… Уже на следующий день после знаменательного события новоиспечённые Серебряковы заявились к родителям, чтобы огорошить их радостной новостью. Двумя новостями — о штампах в паспортах, и о том, что Глеб и Лариса вскоре станут дедушкой и бабушкой.