Командировка

Я опустился на стул, достал сигареты. Владимир Захарович вернулся за свой стол, протянул мне фирменную английскою зажигалку, и некоторое время мы молча, радостно улыбались друг другу.

– А ну-ка, - сказал Капитанов, - закурю и я, Виктор Андреевич, московскую сигарету. Вы позволите?

Четыре дня держался, не курил, воля-то у меня железная, а теперь закурю. Пора.

– Может, не стоит?

Стоит По случаю вашего приезда непременно надо закурить. Вы надолго, кстати, изволили к нам прибыть?

В вопросе его легкий вызов. Но на грани приличия.

Он еще не решил, как ему себя держать, нащупывает почву. А вот я возьму и помогу ему сориентироваться.

Я заранее решил прикинуться незнающим, этаким дотошным простофилей, люти охотнее объясняют и рассказывают человеку несведущему в предмете, чем специалисту. О чем толковать толковому, он сам все видит и понимает. Как говорится, ученого учить - только портить...

– Неловко себя чувствую, - сказал я, потупясь.
– Перегудов - вы с ним знакомы?
– вызвал, наорал: езжай, говорит, срочно. Проверяй! А что я могу проверить, если в разработке почти не участвовал. Да, честно говоря, неохота мне и вникать. С какой стати?

У них прибор горит, а я при чем? Стрелочника ищут.

Вечная история. И всегда стрелочник найдется - вроде меня. А-а, не привыкать! Если вовремя на вершину не залез, так и будешь всю жизнь стрелочником.

Я безнадежно махнул рукой, сыто затянулся дымом. Капитанов слушал меня внимательно, и я с облегчением заметил, как коричневые дьяволята в его глазах слегка угомонились.

– И как вы намерены действовать?

– Чего там действовать. Потолкую с вашими ребятами, составлю отчет. Да ну, в общем... Неважно, главное отчет представить, а тут у меня рука набита.

Капитанов, я видел, составил обо мне мнение, смотрел покровительственно, отпустило у него в груди, расслабился, заговорщицки ко мне перегнулся, спросил:

– Что же они там у вас все-таки подозревают?

– Прибор-то не идет, - сказал я с блаженной улыбкой, - они икру и мечут.

– Ну а мы при чем? У нас полный ажур, комиссия проверяла. Компетентная комиссия, не смежники. Зачем же нам нервы трепать понапрасну?

– Прибор не идет, - повторил я тупо.
– А сверху требуют, чтобы шел.

По выражению лица Капитанова легко было понять, что первое свое мнение обо мне он уже пересмотрел, как слишком лестное. Он вздохнул, потянулся, неясно было, что хрустнуло - стол или суставы, сказал коротко:

– Чем могу помочь?

– Пока списочком.

– Каким еще списочком?

– А вы мне назовите - кто над узлом работает.

Всех поименно.

– Хорошо, пишите.

Я открыл вторую страничку блокнота и аккуратно записал под его диктовку:

"1. Прохоров Дмитрий Васильевич, инженер.

2. Шутов Петя, радиомеханик.

3. Давыдюк Викентий Гаврилович, настройщик электронной аппаратуры.

4. Шацкая Елизавета Марковна, инженер-конструктор.

5. Иванов Геннадий Иванович, фрезеровщик.

6. Горжецкий Эдуард Венедиктович, давильшик.

7. Порецкая Шура, лаборантка".

– Мало, - сказал я.
– Это все?

– В принципе - да.

– А вот Шура Порецкая, она же всего полгода как тут работает...

– Познакомились уже? Быстро. Не теряешь, значит, минут дорогих, - он одобрительно сощурился.
– Правильно. Действуй.

– Вы мне, пожалуйста, не тыкайте!
– сказал я зло.
– Мы на брудершафт не пили.
– И, увидев его искреннее удивление, пояснил доверительно:- Знаете, я много поездил. Всякое бывало. Другой раз не успеешь домой вернуться, а уже впереди тебя телега летит. Может, и не было ничего, а поди потом доказывай, что ты не верблюд.

Капитанов раздавил окурок в пепельнице, скучающе взглянул на оконную решетку. Неожиданным откровением я нанес последний штрих на свой портрет командировочного хорька и стал ему противен. Что ж, я готов был уважать его за эту подчеркнутую мгновенную неприязнь, если только он сам, разработчик узла, чист. А на этот счет как раз у меня были сомнения.

– Эх!
– сказал я.
– Придется теперь ходить, мозолить глаза, отрывать людей от дела. Самое паскудное занятие.

– Вы и не ходите, - добродушно посоветовал Капитанов.
– Составьте отчет по документации и валяйтесь себе на пляже. Разницы никакой не будет.

– Да?
– я обрадованно вскинул голову, почесал в затылке.
– Конечно .. неудобно как-то. Задание все же, взялся за гуж, так сказать. Владимир Захарович, а вы не могли бы выделить мне Шуру в сопровождающие. Чтобы она показала, где кто работает. Проводила, что ли... Сам-то я разве пойму?

– Именно Шуру?

Я выдержал его взгляд стойко.

Он встал, обогнул меня с осторожностью, точно боялся задеть, толкнул дверь, крикнул: "Шутов, позови норецкую ко мне. Быстренько!"

– Шутов - это который в списке?

– В списке, в списке.

С каждым моим словом он проникался ко мне все большей неприязнью.

Шура влетела запыхавшаяся, раскрасневшаяся.

– Фу, как надымили! Вы же бросили, Владимир Захарович. Все знают, вы бросили. Нельзя же в такой комнате сидеть. Прямо душегубка.

Вот, Шура, поможешь товарищу. Проводишь, к кому он попросит. Ясно?

Ясно, Владимир Захарович.

Как у тебя, кстати, с институтом, все забываю спросить.

– Вызов жду.

– На вечерний?

– Как вы посоветовали, Владимир Захарович.

Я вашей воле не ослушница.

Нет, не простая эта простушка, ишь, какие головешки подкидывает под своего начальника, и глазами ест, как ефрейтор генерала, и ножками в туфельках иереступает, точно пол под ней раскачивается. И утомленный моей персоной Капитанов отмяк, подернулся мечтательной рябью. Взгляд его успокоился на ее сероглазом личике, слух вкушал мелодичные девичьи переливы и позвякивания. Скрывать он ничего не умел - Капитанов Владимир Захарович, в любую секунду был открыт, как мишень.

– Хорошо, Шура, ступай! Товарища вон задерживаем, ему отчет надо писать для самого Перегудова...

Впрочем, останься на секундочку. Вы позволите, Виктор Андреевич? У меня к Шуре маленькое поручение.

Я кивнул и вышел. Конечно, следует проинструктировать несмышленыша, мы понимаем...

– Кто из вас Шутов, товарищи?
– громко спросил я, улыбаясь всем, и тут же сам понял - кто. Книголюб, читающий на стуле у двери, отложил роман и, не двигаясь с места, поплыл на меня пасмурной чернотой лица.