Комбриг

— Парамон Моисеевич, давайте знакомиться. Я — комбриг Брехт. Мне завтра к Калинину на награждение идти, форму нужно новую купить. Я добегу до Военторга, вы уж не уходите никуда, а то не даст «Всесоюзный староста» мне орден, нестриженному.

— Хм, и вы хотите в том идти в Кремль? — нету одесского акцента, но что-то в построении фразы не так.

— А что есть альтернатива? — Вот чему жизнь научила Брехта в этом новом времени (или старом), так это тому, что на вопрос отвечать можно и нужно только вопросом.

— Во сколько, товарищ комбриг, у вас награждение?

— В шесть вечера, потом ещё банкет.

— Успеем… Идите и купите материала, на две гимнастёрки парадные и двое бриджей, Да, петлицы купите и ромбики. Ремень с портупеей, фуражку, я сошью вам один комплект к двум часам дня и послезавтра ещё один. Это будет стоить тридцать рублей за комплект. Устроит?

— Более чем, так я побежал.

— Стоять, бояться, — послышалось.

— Стойте, быстрый какой. Что вы там хотите купить? То, что лежит на прилавке, так не надо вам этого покупать. Подойдёте к заведующему залом. — Перешёл на шёпот. — Соломону Израилевичу. И скажите, что вы от Парамоши, и вы будете иметь настоящий бостон. А не то, что лежит на прилавке. Вот теперь бегите, товарищ Брехт.

Побежал. О том, что Парамоша кругом прав, он убедился через десять минут, в том, что висело на вешалке, в Кремль идти нельзя, все сшито криво-косо, всё топорщит. Брехт, конечно, бриджи и гимнастёрку себе всё же купил. Не терпелось примерить форму с ромбиком в петлице, но материал, что выдал ему Соломон Израилевич, был явно из другой весовой категории. В пять раз дороже и в пять раз лучше. Прямо приятно было погладить. Мягкий и цвета не блёклые, как на том, что лежал на прилавке.

У него же автобронетанковые войска, а с целью популяризации и привлечения большего количества желающих служить в Автобронетанковых войсках (АБТ войсках) РККА, для них был принят собственный цвет униформы — стальной. Этот стальной был именно стальной, а не серый, как та гимнастёрка, что он готовой купил. Переливался искорками серыми. Вещь, умеют проклятые … Или это отечественный материал?

Очередь изрядно продвинулась. Осталось всего пять страждущих. Брехт всучил свёрток с тканями Парамону Моисеевичу и шуганул со скамейки оболтуса лет двадцати: «Вас тут не стояло». Сел и газеты развернул. Начал с «Красной звезды». Да, узнавать новости из Советских газет, это квест. После прочтения шестой газеты, Брехт обогатился информацией, что проклятые капиталисты, пусть себе воюют, а первому в мире социалистическому государству это нафиг не упёрлось. Броня крепка и танки наши быстры. А если серьёзно, то газеты были на стороне Германии. Все её бедную обижают. А ведь в Испании наши с ними бились не бок о бок, а горло друг другу грызли. Наши лётчики именно с Легионом «Кондор» в основном воевали. А тут вона как. Что это — преддверие пакта Молотова — Риббентропа? Уже мостики наводят?!

Если сейчас Германия вылезет сухой из этой войнушки, то ей пару лет понадобится, чтобы снова стальные мышцы нарастить. И самолёты с танками станут другими. Немцы выводы сделают. Они, не отнять — умные. Это плохо. Но зато год отсрочки для страны Брехт точно заработал. И Франция же тоже вывод сделает, так что, может быть, и больше года. А наши сделают вывод по ходу инцидента с японцами на Халхин-Голе и потом по итогам Зимней войны.

Ну, дожить надо.

— Следующий.

— Товарищ комбриг, это вас, — тронул его за плечо, тот юноша, которого он со скамейки шуганул.

Событие пятидесятое

"Ребята, представляете, Игорь бросил курить."

Из книги «Как ненавязчиво сообщить о смерти друга»

Ворошилов назначил доклад Брехта … встречу с Брехтом … визит Брехта… Хрен знает, как это действо называется? Пригласил к себе на восемь вечера. Сталин со своим ночным графиком работы всех наркомов, да и не только наркомов, много кого, перестроил. Теперь восемь вечера, это не поздно, а раненько. Брехт после парикмахерской сходил с Либерманом Парамоном Моисеевичем на примерку, недалеко, тут же на Арбате у него ателье. Сняли мерку, договорились о примерке утром и о расчёте в два часа дня. Самое прикольное было, когда Иван Яковлевич собирался уходить. Мастер придержал его за пуговицу на пиджаке и сказал:

— Две просьбы, товарищ Брехт, — ниже на голову, потому заискивающих глаз не видно.

— Слушаю вас, Парамон Моисеевич. — Пуговицу отобрал.

— Вы мне предоставляете этот кустюм на час. Благодарности не будет границ, я сошью вам под него жилетку.

— Договорились. — Жилетки точно не хватает, брегет приходится в кармане носить. Моветон.

— Вы, товарищ комбриг, когда сам Иосиф Виссарионович спросит вас, кто вам построил такую изюмительную форму, не постесняетесь и скажите: «О, это лучший портной Арбата Парамон Либерман».

— Кхм.

— Нет, я, уверяю вас, товарищ Брехт, что если не Сталин, то уж Калинин Михаил Иванович точно спросит.

— Договорились, Парамон Моисеевич, если спросят, хоть кто, то я порекомендую вас. Одно «но». Мундира ещё нет. Вдруг он не будет достоин интереса самого Иосифа Виссарионовича.

— Ой, я умоляю вас!!! Это будет шедевр! Так строить мундиры, как строит их династия Либерманов, никто не строит. Мой прадед, был портной, и строил мундиры только гвардейским офицерам. Мой дед учился у него, мой отец, вы понимаете, учился у деда, а я учился у них обоих. Завтра вы отбросите свой писсссимизьм, товарищ, Брехт. А теперь не мешайте мне работать, я буду работать всю ночь! Жду вас завтра к восьми утра. Шалом алейхем.

— Шалом.

У Васьки Брехт сам погладил купленную в Военторге гимнастёрку и бриджи и сам пришил, чуть кривовато, петлицы чёрные с одним красным ромбиком. Посмотрелся в зеркало.

— А отец говорил у меня енерал! А потом рвал рубаху и бил себя в грудь … Только помню, что стены с обоями. — Попробовал он прорычать под Высоцкого. Нет, хрипотцы не получилось. Получилось … Хрень получилась.

Ворошилову ещё два года руководить наркоматом обороны, Снимет — повысит его Сталин лично. За дело. По итогам Финской или Зимней войны. Наркомом станет Тимошенко. А Климент Ефремович станет заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателем Комитета обороны при СНК СССР. Не Сталин, как многие считают. А именно Ворошилов. А потом и вообще станет по факту первым лицом государства — Председателем Президиума Верховного Совета СССР с марта 1953 до мая 1960 года. Наверное, много плохого и хорошего совершил, но одного у него не отнять. Он вырастил четверых приёмных детей, не имея своих. И среди них Героя Советского Союза — лётчика истребителя Тимура Фрунзе.

Провели Брехта, усадили в приёмной, и час заставили просидеть, как на иголках. Там шло совещание в кабинете наркома. Если знал, что будет занят, то зачем назначил? Или что-то важное случилось? Или умышленно, чтобы проникся?

Выходили командармы и комдивы по одному, Брехт никого не знал, всех Ежов заменил, методом выкорчёвывания. Вышел и Тимошенко. Кивнули друг другу. Встречались, когда Брехта в Испанию отправляли. Командарм, наверное, и не запомнил, но на приветствие кивнул. Последним окутываемый клубами табачного дыма вышел сам Ворошилов,

— Пусть проветрится. Надымили мы.

— Здравия желаю, товарищ народный комиссар, — вскочил Брехт.

— А — Герой. Пропал и не пишет писем. — Поздоровался за руку. — Зря тебя вызвал, сейчас в Кремль уже собираться надо, разве, давай на ходу поговорим. Завтра тебя награждать будут. Ты, там лишнего не говори. Сам будет. Много вас испанцев будет. Да, комбриг, а ты где служить дальше хочешь? Опять на Дальнем Востоке, ты ведь что-то там по танкам предлагал?

— На Дальнем востоке. Товарищ маршал, а можно я на Харьковский тракторный съезжу перед отбытием в часть? Хочу посмотреть на новый танк. — Надо ведь попасть на Украину, там четверо детей, ну, три с половиной. Федька только по наивности ребёнок, а так жердь выше Брехта.