Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
Шрифт:
В оригинале: stetce od arabsk'e gumy. Возможно, тут Гашеку вспомнилось его прошлое ученика аптекаря. См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 25. Во всяком случе, согласно старому чешскому словарю, в те давние времена в Богемии:
Guma arabsk'a, gummi arabicum – susen'a st'ava z kury africk'ych ak'aci'i (zejm'ena z druhu Acacia Senegal) pouz'ivan'a jako emulg'ator a к pnprave emulz'i, kter'e chr'an'i sliznice (napr. zaludku) pred pusoben'im dr'azdiv'ych l'eciv (mucilaginosa), a jako komponent pri v'yrobe mikrokapsl'i.
Arabic gum, gummi arabicum – высушенный сок, получаемый из коры африканских акаций (главным образом сенегальских), используется
Как пищевая, обволакивающая добавка используется и поныне, под непоэтическим названием Е414.
Впрочем, нельзя исключить и вдохновляющего соседства с липницким дачником, художником Панушкой (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 256), поскольку гуммиарабик как был, так и остается у живописцев-станковистов связующим для гуаши и прочих сухих веществ. Ну а как клей, безопасный для лизания, всегда наносился на оборот почтовых марок.
В заключение не откажу себе в удовольствии включить небольшое, но веселое замечание блогера khathi:
Гуммиарабик до сих пор предпочитают переплетчики и художники, поскольку лучшего связующего для акварели еще не придумано, а в переплетном деле он защищает бумагу от ультрафиолета и не привлекает червей, которые обожают жрать крахмал.
Зато он начал барабанить по стулу, распевая на мотив «Ich weis nicht, was soll es bedeuten» /«He знаю, что это значит» (нем.)/ новое объявление: «Каролина Дрегер, повивальная бабка, предлагает свои услуги достоуважаемым дамам во всех случаях…».
«Ich weis nicht, was soll es bedeuten»/«He знаю, что это значит» – одна из забитых в самое подсознание немецкоязычных народов песня о рейнской фее смерти Лорелее («Die Lorelei») Фридриха Зильхера (Friedrich Silcher, 1789–1860) на слова Генриха Гейне (Heinrich Heine, 1797–1856). Стихи сочинены в 1824-м, положены на музыку в 1837-м. А вот начало русского перевода Льва Мея (1858):
Ich weidnicht, was soll es bedeuten Dadich so traurig bin; Ein M"archen aus alten Zeiten, Das kommt mir nicht aus dem Sinn Бог весть отчего так нежданно Тоска мне всю душу щемит, И в памяти так неустанно Старинная песня звучит?А вообще, за русский вариант кто только не брался: от Апполона Майкова до Александра Блока, и даже англоман Маршак, но в романе право представлять великого поэта Я. Гурьян, Д. Горобов или сам ПГБ не уступили никому из достойных предшественников.
Забавная связь в переходе пьяного фельфебеля от «Марша Радецкого» к «Лорелее» заключается в том, что «Lorelei Rheinkl"ange» (опус 154) – одно из самых известных и популярных произведений все того же Иоганна Штрауса старшего. См. комм, выше на этой же странице.
С. 254
отправить прямо в Перемышль для восстановления железнодорожного пути Перемышль – Любачов
Любачув (Lubacz'ow) – польский город на северо-востоке от Перемышля. Расстояние по прямой – 56 километров.
Такой случай представился только в Перемышле
См. комм, об этом
городе-крепости: ч. 1, гл. 14, с. 211. Что же касается неравнодушного русского взгляда на военное и психологическое значение весьма непростых первоначальных как осады, так и взятия Перемышля, а также последовавшей затем, спустя полгода, крайне болезненной, но неизбежной потери этого австрийского орешка, то нет ничего достойней воспоминаний очевидца – командующего 8-й армией Юго-западного фронта – генерала Алексея Алексеевича Брусилова (АБ 1963).и по куску черствого кукурузного хлеба.
«Хлеб» в оригинале: trupelovit'y (po kusu trupelovit'eho kukuricn'eho chleba) – это очень редкий немецкий дериват, найденный Ярдой Шераком (JS 2010) только в немецко-чешском словаре Котта (Cesko-nemeck'y slovn'ik Fr. St. Kotta). От немецкого Truppe, то есть хлеб не черствый, а солдатский.
С. 255
Майор Вольф был твердо уверен, что пленные русские притворяются дурачками
«Притворяются дурачками» – в оригинале русский дериват во времена Гашека: gramotnost (ze rust'i zajatci zap'iraj'i svou gramotnost), ставший в период правления коммунистов общеупотребительным.
— Осмелюсь доложить, господин майор, — ответил Швейк
Момент в жизни Швейка настолько исключительный, что он переходит с разговорного (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26), на правильный литературный чешский, иными словами, строит обращение, употребляя звательный падеж для всех его составляющих: «Poslusne hl'as'im, pane majore», odpovedel Svejk» – во всех иных случаях в звательном падеже у него было и будет только первое слово: pane major.
Уже в течение многих месяцев командирам воинских частей рассылались секретные инструкции относительно предательской деятельности за границей некоторых перебежчиков из чешских полков. Было установлено, что эти перебежчики, забывая о присяге, вступают в ряды русской армии и служат неприятелю, оказывая ему наиболее ценные услуги в шпионаже.
См. комм, о Чешской дружине и Чешском легионе: ч. 1, гл. 11, с. 153.
С. 256
В вопросе о местонахождении какой-либо боевой организации перебежчиков австрийское министерство внутренних дел пока что действовало вслепую. Оно еще не знало ничего определенного о революционных организациях за границей, и только в августе, находясь на линии Сокаль – Милятин – Бубнова, командиры батальонов получили секретные циркуляры о том, что бывший австрийский профессор Масарик бежал за границу, где ведет пропаганду против Австрии. Какой-то идиот в дивизии дополнил циркуляр следующим приказом: «В случае поимки немедленно доставить в штаб дивизии».
Комментарий этого поневоле приведенного полностью абзаца следует начать с конца. Дело в том, что во всех чешских изданиях коммунистических времен, выходивших с 1951 по 1955-й, изымалось немедленно за этим следовавшее личное ироническое обращение Гашека к Масареку:
Toto tedy pripom'in'am panu presidentovi, aby vedel, jake n'astrahy a l'ecky byly na neho kladeny mezi Sokalem – Milijatinem a Bubnovou.
Я это сейчас напоминаю пану Президенту, чтобы не забывал, какие засады и силки на него готовились между Сокалем – Милятином и Бубново.