— Манита… А тепло там, в деревенском доме?..— Ох, тепло.Но все уже насмерть там замело.— Манита… А ты сегодня будешь пророчествовать?..— Напророчилась. Хватит.Колотун столбом стоит в палате.Не слабо врезать дураку-истопнику.Сколько угля перелопатил на
рабьем веку!Сколько газа сквозь железные руки-ухваты ушло —Драгоценное, кровное, родовое тепло…Что ж вы, дьяволы…Людям-то нужны тепло и еда.Я не согреюсь в этой земле… уже никогда.Витя!.. где ты… дай мне выпить… последний глоток —И пойдет по проводам… трехфазовый ток,И включусь я в яркие краски, в любовь,Что пред зеркалом коридорным, с запахом хлорным, щиплет соболиную бровь,В ожиданье тусклого завтрака,В ожиданье тупого обеда,В ожиданье еженощного средневекового бреда,Где я пишу — фреской — огромную пасть красного чудища — сразу —Без эскиза — свободно — не под надзором — не по заказу…А-а-а! Ах вы дураки!Говорю вам истинно — к чему вы близки.Это не вы подожжете себя изнутри —Это Бог Земле резко прикажет: “Гори.Гори, матушка, — ибо насквозь грешна.Мне тебя жаль. Ты у меня дочка одна.Но как многажды каждый твой червь виноват,Кто ненавидел твой Рай, кто любил твой Ад!Кто детей своих кидал через тебя — вплавь.Кто кричал им, сосункам: предателя — славь!Кто разбрасывал черные листовки. Кто белые стихи писал.Кто лже-богом на кривом паучьем кресте воскресал!Гори, сволочь Земля!”А-а! Чем спастись?!Мысль? Музыка? Перо?! Кисть?!Нет! Нет! Нет!Есть этот свет.Но есть и другой свет.Там наши вопли никому не нужны.Там нет мира и нет войны.Его отрицали. Но он есть.Там живет мой отец.
Он оттуда принес весть.Он сказал мне:— Там холодно, детка… Но там — настоящая жизнь.А ты здесь — еще немного — ну, продержись.Глаза отца горели — два ледяных огня!…Возьми — меня… Унеси — меня…Если не придешь — вот спасенья… горсть.Я, как и ты, в сем мире — гость.Силы наскребу — улететь… уйти…
(Шарит под матрацем, вытаскивает припрятанные таблетки. Два санитара подходят каменно).
Что вы со мной делаете?!Пустите! Пустите! Пусти………………………
………………………………………
— Всем сделала снотворное, Маша?..
— Кажись, всем. Умаялись они.
— Да и мы умаялись. Пора и честь знать. Машутка, ты шприцы кипятить положила?.. Расческа есть?.. Дай… Ох, сама с ума скоро сойду… Открой окно. Духота…
— А не замерзнем?..
— Замерзнем, так согреемся. Чайку вскипячу… Ух, морозец славный дохнул! А небо-то, небо какое страшное — как разукрашенное… Звезд повысыпало — смерть!..
— На шубу, простудишься.
— Вот и благодать… Слышь, зазвонили. Отец Григорий с похмелья проснулся. Выпьем и мы чайку.
— Можно и спиртику… Мензурка — вот она…
— Закусывать нечем.
«Донн-донн… Донн-донн…»
Донн-донн… Донн-донн…С ближней церкви — тяжкий звон.Тяжкий звон — в легчайшей мгле.Спите, люди, на Земле.Спят сестрички и врачи.Жертвы спят и палачи.Спят, раскинувшись крестом —Под забором, под мостом,Спят, забывшись от лекарств,Не желая новых царств,Спят и видят мир иной —Мир, не траченный войной,Мир, не убиенный злом,С ясным, праведным челом…Донн-донн… Снег да снег…Спят, не размыкая век.Спят, не отвернув лица.Спят навек и до конца.