Кондотьер Богданов
Шрифт:
По-2 вздрогнул, освободившись от ракеты. Дымный след протянул прямую линию и уткнулся в ворота. Грохнуло. Триста шестьдесят граммов взрывчатого вещества не смогли снести ворота, но выломали засов. Створки распахнулись. Богданов увидел, как люди рванулись на приступ, и пошел на посадку. Выключив мотор, он соскочил на крыло и снял «ДТ».
— Я с вами! — подскочила Лисикова.
— Держись за спиной! — приказал Богданов, вспомнив, что она без кольчуги.
Широко шагая, он почти бежал к городу. Лисикова не отставала. Вчера он решил сменить ей повязку и обомлел. Раны не было.
— Мне снилось, что лежу на печи, — смущенно сказала Лисикова. — Так хорошо!
«Вдругорядь отпихну! — решил лейтенант. — Пристроилась!» Богданова томила слабость — не выспался.
Лейтенант не стал задумываться над случившимся. Война отучила спрашивать: «Почему?» На войне следовало решать: «Как?» Травка старика заживила рану — следует запомнить. При следующей встрече — попросить. Пригодится…
За воротами Богданов увидел трупы. Кметы Жидяты пытались остановить вторжение, но их просто смели. Трупы валялись в отдалении, отмечая путь, которым катился приступ. Богданов двинулся следом. Улица вела к площади, замеченной им сверху. Скоро показалась толпа. Люди стояли плотно и пытались заглянуть вперед. Никто, однако, не двигался. Богданов ввинтился в человеческую массу. Узнав его, люди стали расступаться. Богданов пробился сквозь цепь всадников и оказался на площади.
У противоположного края стоял еж. Огромный, ощетинившийся стальными иглами. Еж был закрыт щитами, меж которых торчали жала алебард. Ежа проверили на крепость: на земле валялись тела людей и коней. Одна лошадь дергалась, мотая головой, но люди не шевелились.
Богданов оглянулся: княжна и Данило стояли неподалеку. Лейтенант подошел.
— Наемники, немцы! — ответил Данило на немой вопрос. — Наскочили на них с дуру. Трех кметов положили, да еще мужиков… Немцев в поле не сбить, а тут загородились. Секут людей, как траву.
«Будут ждать до заговенья!» — подумал Богданов, снимая с плеча пулемет.
— Убей их! — сказала княжна, раздувая ноздри.
— Не надо, матушка! — внезапно заголосили сзади, и какая-то баба, пробившись сквозь толпу, пала перед конем. — Они добрые. Никого в Сборске не обидели. Пощади!
— Кто это? — спросила княжна.
— Ульяна, вдова, — ответили сзади. — С главным немцем жила.
— Он не немец! — запротестовала Ульяна. — По-нашему говорит! Он из земли Швиц! Бобыль… — баба зарыдала.
«Швиц? Это где? — удивился Богданов. В памяти обрывками мелькали воспоминания. — Швейцария? Куда ж их занесло?»
Решение пришло внезапно.
— Как зовут бобыля? — спросил он у бабы.
— Кондрат… Конрад! — поправилась баба. Она смотрела с надеждой.
Богданов зашагал через площадь. Позади, как один человек, вздохнула толпа. До ежа оставалось немного, когда пики алебард опустились и застыли на уровне лица лейтенанта. Острия их подрагивали.
— Конрад! — крикнул Богданов. — Хватит прятаться! Выходи, не трону!
— Ты кто? — отозвались из-за щитов.
— Будто не знаешь!
Щиты раздвинулись, на открытое пространство шагнул воин в латах. Черная борода, черные глаза,
загорелое, обветренное лицо. Воин посмотрел на лейтенанта и улыбнулся. Удивленный Богданов проследил взгляд наемника: тот смотрел ему за спину. Лейтенант стремительно повернулся: сзади топталась Лисикова.— Ты зачем? — прошипел Богданов.
— Велели за спиной!
— У тебя мозги есть? Вдруг нападут?
— Во! — показала она «ТТ». — Пусть попробуют!
Лейтенант вздохнул и повернулся к наемнику.
— Ты не похож на колдуна, — сказал Конрад.
— Неужели? — ядовито спросил лейтенант. — Почему ж я здесь?
Конрад не ответил.
— Вот что, — сказал Богданов. — Поиграли и хватит. Бросай оружие!
— Возьми сам! — предложил Конрад.
— Я возьму! — пообещал Богданов.
— Твои люди пытались!
— Они поспешили! — разъяснил Богданов. — Теперь займусь я.
— Как меня убьешь? — спросил Конрад. — Поразишь громом с неба?
— Можно и громом, — согласился Богданов. — Но этим проще, — он показал «ДТ».
Конрад усмехнулся.
— Желаешь проверить? — спросил Богданов.
— Желаю! — ответил Конрад и повернулся к ежу. Что-то коротко крикнул. Щиты раздвинулись, на площадь вышли двое. Без оружия. Воины пошатывались, лица их были серыми.
— Убей их! — сказал Конрад. — Для начала.
— Не жалко? — спросил Богданов.
— В Герберта попали из лука, — устало сказал Конрад. — Мы достали стрелу, но кровь пошла внутрь. Он не жилец. Ульриху саблей проткнули кишки. Ты знаешь, как умирают от раны в живот?
— Знаю! — сказал лейтенант.
— Тогда не спрашивай. Делай!
— Пусть станут к стене! — велел лейтенант.
Наемники, цепляясь друг за друга, отошли к дому и замерли спиной к площади. Богданов поднял «ДТ».
— Товарищ лейтенант! — заныла Лисикова. — Это ж раненые!
Богданов нажал на спуск. «ДТ» коротко тявкнул. Латники с лязгом пали на землю. Конрад подошел, наклонился над убитыми, и выпрямился. Лицо его будто высохло.
— Если хочешь выкуп, то зря, — сказал тускло. — Орден не выкупает наемников.
— Почему?
— Новых нанять дешевле.
— Не слишком вас ценят. Зачем служишь?
— Нам платят.
— Мужчине не обязательно воевать, — сказал Богданов. — Есть другие занятия.
— Только не в земле Швиц. Если наемники вернутся домой, стоять будут на одной ноге. Вторую примостить некуда. Ты, как вижу, не хочешь нас убивать. Расступитесь, и мы уйдем!
— Я не настолько глуп, чтоб дарить ордену солдат, — хмыкнул Богданов.
— Что предлагаешь?
— Сдаться!
— Посадишь нас под замок?
— Княжна решит. Это ее город.
— Слушай! — сказал Конрад. — Я старый солдат, у меня глаз верный. Не знаю, кто ты на самом деле, но ты воевал. Поймешь. Я знаю, что такое плен. Подстилка из гнилой сломы, черствая корка хлеба, болезни, смерть… Тягостное ожидание: обменяют тебя на своих или просто убьют. Княжна зла на Казимира, но мы не убивали ее отца. Мы не брали город приступом. Мы никому не причинили зла. Нас послали, мы пришли. Мы всего лишь солдаты. Умеем нести стражу, оборонять крепости, биться в поле… Тебе нужны добрые воины?