Конец академии

– Уровень шесть.

– Да вы охрене… - только и успел выдохнуть я, глядя на потемневшее от десантирующихся чуть ли не мне на голову боевых машин небо, как массированный залп ракет, утопив всю окружающую местность в море огня, поднял в воздух раздираемый в клочья доспех и выбил меня обратно в полумрак внутренностей тестового стенда.

Люк немедленно распахнулся, сильные руки Ржевской в наступившей тишине выдернули меня из додекаэдра, а я только и смог, что безвольно обвиснуть на них, разом ощущая какую-то нечеловеческую ломоту в мышцах с нарастающей лавинообразно болью. Из носа немедленно потекло, капая красным на вымытый до блеска пол, голову изнутри начало наполнять каким-то жжением, что ли, но я всё же смог разглядеть цифры на табло над стендом. Двадцать тысяч. Целых двадцать тысяч баллов за бой. Правда, ни сил, ни желания удивляться или радоваться у меня уже не нашлось. Глаза сами собой закрылись, и единственное, что я нет-нет, но улавливал, то теряя сознание, то на пару секунд приходя в него, это глухие, словно сквозь вату, отрывистые голоса.

– Критическое перенапряжение синаптических связей...

– Полное физическое истощение, отказы внутренних органов…

– В реанимацию…

– Лекарок! Быстрее…

– Заморозьте…

И наступила тьма.

Глава 12

Залетающую на территорию карету скорой помощи генерала никак не могла не заметить, тем более что о ЧП на территориии академии немедленно сообщили сначала дежурной официре, а та уже, сориентировавшись, по инстанции передала информацию непосредственно Седовой.

Спустившись вниз как раз к моменту, когда парня, окутанного слабым свечением, исходившим от лекарки скорой, выносили из корпуса к машине, она успела заметить и залитое кровью из носа и глаз лицо, и неестественно бледный цвет кожи. Вот так сходу можно предположить, что Иванову не повезло попасть под какую-то разновидность боевого заклятия “Вампир” - мерзкая штука, от которой и одарённой-то тяжело защититься, а тут обычный парень... Впрочем, что гадать, скоро всё станет ясно. Одно было понятно точно: конец академии становился всё ближе. Что по поводу физического состояния столь явно опекаемого курсаты скажет лично ей, генерале, канцелярия ЕИВ, Седова боялась даже представить. В груди слегка стеснило, а погоны на плечах начали как-то неуловимо жать.

В этот миг начальница академии увидела тревожно спешащую следом за носилками Ржевскую и, вспомнив, что та как раз является куратором взвода, в составе которого находится означенный курсата, набрала воздуха в грудь, после чего рявкнула, сбивая громовым голосом усевшихся на ветки деревьев ворон:

– Майора, ко мне!

Приостановившись, Марина нерешительно посмотрела вслед Петру, но давно въевшаяся в кровь привычка повиноваться приказам взяла верх, и ноги сами понесли женщину к старшей по званию.

– Госпожа генерал-майора, майора Ржевская по вашему приказанию…

– Что, доигрались?!
– зловеще прошипела Седова, наблюдая, как захлопываются двери скорой и машина под вой сирен срывается с места.
– Сначала разврат оголтелый, потом дуэль неудавшаяся, теперь вот это. Ещё один скелет в шкафу нашего гаремного мальчика? Или, быть может, очередная отвергнутая поклонница решила отомстить? Ответь мне, майора, хоть буду знать, за что меня на гражданку выпрут.

– Ни то, ни другое, госпожа генерала, - хмуро произнесла Марина.
– Это последствия перенапряжения на тренажере КПП-2.

У Седовой после услышанного чутка отлегло на сердце. Это уже можно было списать на форс-мажорные обстоятельства и в случае чего упирать на невозможность предугадать воздействие на мужской организм техники, предназначенной для женщин.

“Погоны всё-таки не снимут”, - подумала она, а Ржевской сказала:

– Ладно, майора, в рапорте так и укажешь, что в ходе планового занятия на тренажере у курсаты Иванова выявилась физическая неспособность… или нет, непереносимость... или нет… В общем, сама что-нибудь придумаешь. Но в итоге, как вывод, необходимость исключить из программы обучения курсаты Иванова занятия на тренажере. Мне таких случаев больше не нужно, - наставительно высказалась генерала.

– Сегодня - реанимация, а завтра? Лишнюю минуту пересидит внутри - и всё.

– Извините, госпожа генерал-майора, - ещё более хмуро посмотрела на собеседницу Ржевская.
– Есть у него и способность, и переносимость. Иначе он не выбил бы двадцать тысяч баллов…

– Сколько?
– внезапно осипшим голосом переспросила Седова.

– Двадцать тысяч, - повторила Марина.
– Он дошёл до шестого уровня.

– Я думала, шестого уровня нет…

– Я тоже думала, - Ржевская оглядела высыпавших вслед за ними на территорию курсат - и из своего взвода, и из числа тех, кто оказался случайной свидетельницей происходящего - и показала глазами на вход, - но это словами не объяснить, тут надо видеть...

Всё то время, пока шла запись боя Иванова, генерала молчала, но когда на экране ЭУМа застыло облако последнего взрыва, не сдержалась:

– Бать твою!

– Я почти добралась до пятого, но шестой… - ровно прокомментировала Ржевская, вновь поражаясь тому, насколько странной и в то же время эффективной была манера боя курсаты. Впрочем, отдельные моменты виделись даже не странными, а практически нереализуемыми. Просто ввиду технической ограниченности доспеха. Подобный рукопашный бой пятиметровых махин было бы просто невозможно произвести в реальности - органы управления бы не позволили.

– Двадцать тысяч… - прошептала Седова, уставившись в одну точку. А затем подняла взгляд на майору.
– Ты же понимаешь, что это невозможно? Однако доказательство - вот оно, - ткнула она пальцем в покачнувшийся от такого экран.
– Видела, что он творил, засранец чёртов? Меня аж в пот бросило.

– Видела, - ответила ей Марина, - всё видела.

– Да, кстати, а почему ты его раньше не выдернула?
– поинтересовалась генерала.
– Или биомонитор не работал? Он же действительно выложился даже не на сто, а на все двести процентов.

– Работал, - непроизвольно сморщилась Ржевская.
– Мой недосмотр. Так увлеклась зрелищем, что пропустила, когда у него показатели скакнули.

– Ну, в общем-то, и я бы увлеклась, - вынужденно признала её собеседница.
– Такое нечасто увидишь… Так, ладно. Если живой и дееспособный, значит, особо расследовать не будут. Главное, чтобы мозги себе не спалил, а то если он идиотом останется, то как пить дать расследованием нас всех тут зае… - Седова не стала продолжать, Марина и так всё прекрасно поняла.

Поднявшись, генерала ещё раз взглянула на экран и восхищённо пробормотала:

– Двадцать тысяч… Да будь у меня рота таких пилотов, я бы всю Европу за жопу…

– Но его тактика хороша лишь против других доспехов, - заметила Ржевская, опять прокрутив самые запоминающиеся моменты боя в голове.
– Будь там сильные одарённые, ближний бой для него закончился бы печально. Всё-таки мобильные комплексы в первую очередь создавались в противовес магичкам боевого направления…

– А затем стали основной ударной силой армии, её, так сказать, бронированным кулаком, - перебила Седова.
– И сейчас это - самый массовый род войск, так что на поле боя он скорее встретит другой доспех, чем магичку. Но в чём-то ты права, - задумчиво проговорила Седова.
– И всё же, если не только у одного Иванова такие способности проснутся, то можно будет этакие противодоспешные подразделения создавать.