Конец игры

– Тетрадка Элис здесь, у Жана? А вы обвиняли в этом князя. Кирилл Владимирович был здесь не причём!

Штольман устало махнул рукой:

– Никогда мне вас не убедить, Анна Викторовна.

– Жан Лассаль служил князю, - напомнил Антон Андреич, продолжая рыться в углу.

– Скорее наоборот. Это князь служил Лассалю. Хотя и не знал этого, полагаю.

Анна озадаченно села, удивлённо глядя на Штольмана. Она верила ему всегда и во всём, безоговорочно, в одном только вопросе расходясь. Не получалось у неё поверить в вину Кирилла Владимировича, даже после жестокого его потустороннего розыгрыша. Она сама не понимала, почему.

– Он проговорился, что приехал в Россию семь лет назад – как раз в год смерти Лоуренса. Князь проходил тогда свидетелем по делу, но алиби у него было железное – при дворе был. А вот Жан вполне мог находиться в Затонске. Я почти уверен, что Лоуренса застрелил именно он. В протоколе говорилось, что выстрел прозвучал, когда была дана команда не стрелять, и полковник сложил оружие.

– Но зачем ему?

– Лассаль был шпионом, полагаю, что британским. Именно он руководил всей сетью, а Нина и князь выполняли то, что от них требовалось, и решали его задачи. Когда князь собрался продолжить нашу дуэль, Жан его убил.

– Но почему? – ошарашено спросила Анна. – Он хотел спасти вас? Неужели из-за Нины?

– Моя смерть от руки князя привлекла бы к ним лишнее внимание. Он не мог этого допустить, когда операция с английским химиком подходила к концу.

Антон Андреич поднялся во весь рост, держа в руке какую-то тряпку.

– Химика убили. Мы нашли его тело у дороги, возле Михайловской усадьбы.

Штольман кивнул:

– Что-то в этом роде я предполагал. Жан был раздражён, словно всё идёт не так. Будь у него Браун, он не цеплялся бы так за папку с его бумагами. Думаю, его задачей было захватить Брауна живым.

– Определенно-с, - откликнулся Антон Андреич. – И захватил, пожалуй. Но англичанин спрыгнул из экипажа и попытался бежать. Тогда его застрелил кто-то из адептов – возможно, тот самый, которого мы нашли потом в овраге.

– Не исключено, - согласился Штольман. – Они там все - редкостные гиганты мысли.

Анна задумчиво теребила мочку уха:

– А потом Магистр захватил меня и потребовал вызвать ему Люцифера.

– Видимо, чтобы Люцифер защитил его от гнева Жана? Не сказано, что справился бы! – хмыкнул Штольман.

– Ну да! – подтвердил Коробейников. – С Лассалем только Анне Викторовне под силу было совладать.

– Ну, вы, Антон Андреич, поставили в этом шпионском деле хорошую точку.

Коробейников благодарно кивнул и зарделся от внезапной похвалы начальника.

– Кстати, ваш жилет, Яков Платоныч, - сказал он, подавая Штольману найденную тряпку.

В тот миг всё было ещё прекрасно. Катастрофа разразилась в следующий.

– А как вы нас нашли так вовремя? – спросила Анна у Коробейникова.

– Случай вершит судьбами людей! Мы начали прочёсывать с внешнего круга, постепенно возвращаясь к городу. Никаких следов, разумеется. А потом, когда оставалось всего ничего до этого домика, я заметил тропинку, протоптанную в снегу. А на тропинке – следы женской юбки. Простите, Анна Викторовна, я запретил вам участвовать в поисках, значит, это определённо были вы! Я не знаю другой женщины, которая стала бы бродить в сумерках по сугробам в лесу. Тогда я отпустил городовых и помчался по вашему следу.

– Отпустили городовых? – внезапно хрипло спросил Штольман.

Начальник и подчинённый встретились глазами и несколько мгновений пристально смотрели друг на друга.

– Значит, ордер на мой арест не отозван, - почти утвердительно сказал сыщик.

Антон Андреич покачал головой и переглотнул, словно в горле ему что-то мешало.

– Никак нет-с.

Штольман мотнул головой, как делал всегда, когда был раздражён.

– Но почему, Яков Платоныч? – спросил Коробейников почти шёпотом. – Вас-то за что?

– Я слишком много узнал. С таким знанием долго не живут. Слишком много людей было втянуто в это дело. И всё – ради этого, - он кивнул на кипу бумаг на столе. – И ради документов из папки Брауна.

У Анны перехватило дыхание, в ушах зазвенело. Она нервно оглянулась и увидела у дверей дух Лассаля. Он ухмылялся ей. Потом вдруг хижина исчезла, а перед глазами встала картинка из какой-то ещё не сбывшейся жизни: узкий канал, облицованный гранитом и стиснутый по обе стороны высокими домами. Яков бежит по набережной канала с пистолетом в руке – туда, где за аркой открывается замёрзшая гладь большой реки. Выстрел. И вот уже самый любимый человек на свете лежит ничком, и кровь, расплывающаяся под его головой, топит рыхлый снег…

Когда она очнулась, за руки её держали оба: Штольман и Коробейников. И выражение на таких разных лицах было совершенно одинаковое.

– Что случилось, Анна Викторовна?

– Н-ничего… - пробормотала она. – Пока ещё ничего. – И попыталась улыбнуться им, только губы не слушались.

Где он был – тот канал, та широкая река? Что это был за город, в который Якову ни за что нельзя приезжать? Как плохо, что она ничего не видела, кроме родного Затонска!

Штольман помрачнел и выпустил её. И больше не касался. А ей именно сейчас так нужны были его прикосновения. Она стиснула его большую ладонь, горячо вглядываясь в лицо, но он старательно избегал её взгляда.

Ей стало страшно. Ещё страшнее, чем от самого видения. Так уже было. Когда? Тогда тоже назревало что-то непоправимое, что он решил встречать в одиночку.

Она вспомнила. Допрос после ареста Тропинина. Она ходила взад-вперед у камина и пыталась поймать взгляд Якова Платоновича, а он говорил с убийцей и не смотрел на неё. Он был очень усталый, слова срывались с губ через силу. Теперь она знала, что тогда он уже получил вызов от князя и заканчивал последнее дело, зная, что утром его не станет.

И в этом была виновата только она – Анна!

В те дни она решила, что хватит с неё безнадёжного ожидания – она может жить без Штольмана. Дяде прислали приглашение в дом Гребневых, но сам он не смог поехать – задержали дела присяжного заседателя. А племянницу отправил, и она поехала туда довольная, что, наконец, обретает общество нормальных людей – не только духов и полицейских. Но потом Гребнева убили, и приехал Штольман. Она была тверда в своём решении обрести самостоятельность, и не позволила ему приблизиться к себе, хотя он попытался это сделать, когда отогнал от неё учителя Семёнова. Сказала, что ничего не случилось. Он принял её ответ, он всё время был на дистанции, но она ни на одно мгновение не смогла забыть о нём. Особенно когда разговаривала с господином Чеховым и вдруг поймала на себе безнадёжный взгляд совершенно измученных глаз. Она испугалась тогда, поспешила сбежать от литератора, но не приблизилась, не отогрела, не успокоила… И едва не потеряла любимого человека навсегда.