Конец войны
Шрифт:
Это Сенцов отказал всем, так как чувствовал поддержку и защиту самого товарища Сталина. А его подчиненные могут иметь разные мотивы: страх, деньги, карьера, и уже работать за спиной начальника.
— Девица красивая, имеет выразительные глаза, по-женски развитое тело. По словам её соседей, в частых порочных связях замечена не была, но ухаживала за вернувшимся с войны парнем. Тот был без ноги… — скорее, рассказывал, чем докладывал капитан госбезопасности Вороной.
Из-за этого рассказа следовало, что способности у девочки проснулись не так давно. Вероятно, стрессом стало то, что она сильно хотела вылечить своего жениха, вернувшегося с войны, при этом знала и заговоры и нужные молитвы и в травах разбиралась. Хотя, скорее всего, здесь не обошлось без насилия или
— И что нога парня? — заинтересованно спросил Сенцов.
— Знать бы… Соседи говорят, что культя вроде бы как была меньше. Отрастает может? Его взяли на контроль наши врачи, а Воробьева продолжает свое лечение. Вот и посмотрим. Но я не сказал… Она телепат, может передавать слова на расстояние, причем сразу нескольким людям, — сказал Вороной.
— Капитан… Ну ты же не должен быть дураком! Говоришь, что не боевая… Да, если она сможет держать связь со всеми членами группы, то уже ей цены нет, — Сенцов посмотрел на папку с делом Воробьевой. — Туман передал, как мне сообщили, что она нам пригодится. Завтра узнаем, что он имел ввиду.
Комиссар госбезопасности еще посмотрел дела, поинтересовался еще шестью иными, которых удалось отобрать для более тщательной проверки. После перевел разговор на тему группы, которую, судя по удавшейся операции в Кенигсберге, Олег Кондратьевич планировал делать основной.
— Ну, расскажи мне тогда, получилось усилить Ольгу? — поинтересовался Сенцов.
Олег Кондратьевич всеми силами старался не показать своей заинтересованности в этой теме с Олей. Он давил себе те эмоции, которые испытывал при встрече с этой девушкой. Он прекрасно понимал, что много в тех чувствах ненормального, искусственного, связанного с ее способностями, но при этом Сенцов не переставал желать Олю. Хотя, судя по всем наблюдениям, лишь единицы могли устоять против того очарования, той Силы, которой обладала девушка.
— У них было… — лаконично ответил Вороной.
— Оба живы? Помощь не понадобилась? — оживленно спросил Сенцов, используя всю свою волю, стараясь не поддаться эмоциям.
А хотелось совершить глупость.
— Так точно, живы! Но пока оба не прошли ещё проверку на усиление. Профессор Никодимов предполагает, что если и произошло увеличение Альфы, то только в Ольге, — сказал капитан.
— Так у них получилось? Удара не было, ничего? — спрашивал Сенцов.
Комиссар желал услышать, что и удар был и что вообще кроме Тумана с ней никто не может подступиться. Так легче бороть в себе эту напасть, страсть, рожденную Альфой, когда понимаешь, что связь с девушкой — это однозначно смерть.
— Был удар, мне вот только позвонили перед вызовом к вам. Во второй раз Ольга чуть с ума не сошла, но все обошлось. Через час у вас будет доклад, — сказал капитан госбезопасности Вороной, проявляя нетерпение, будто куда-то спешил.
— Ладно, оставь дела, я всё лично посмотрю. Завтра все должны быть на местах массовых захоронений в Чёнках. Нам нужно выспаться, — сказал Сенцов, подумал, добавил: — И прикажи, чтобы мне принесли ужин… много еды.
* * *
Когда любовники после акта соития говорят, что со мной такого раньше не было, что это лучший секс в моей жизни, они могут и не лукавить, а быть в этот момент искренними. Просто люди поддаются сиюминутным эмоциям, забывая о том, что нечто похожее уже испытывали раньше.
Я же могу сказать с уверенностью — такого никогда не было! И вряд ли бы случилось, если бы не эта красотка, что сводит с ума, но при это дает возможность тренировать свою Силу, волю и умения пользоваться энергией. Ведь даже смотреть на обнаженную Ольгу нужно сконцентрировавшись.
Когда меня отбросило в стену, вся боль резко ушла. Ведь нельзя считать болью то, что я посадил себе шишку на затылке, образовавшуюся от столкновения с кирпичной кладкой, закрытой однотонными обоями. Боль ушла, а эмоции и послевкусие остались. И я даже готов был повторить страстный забег.
Ольга
лежала на кровати, смотрела в потолок и улыбалась. Такая вот глупая улыбка от женщины — это лучшая похвала для мужчины, которому удалось…— Ты как? — продолжая лежать в той же позе, спросила Оля.
— Да лучше всех! — сказал я, присаживаясь на стул и продолжая любоваться этой необыкновенной, во всех смыслах, женщиной.
— Ты на меня смотришь? Я и вправду такая красивая? — поинтересовалась девушка.
— Да, — сухо ответил я.
— Как мы будем дальше? Что, если меня будут принуждать делать это с другими? — встрепенулась Ольга, села на край кровати, её глаза резко увлажнились. — Я же не какая-то ветреная. Я просто хочу быть нормальной.
— А ты и есть нормальная. И не думай о плохом. Мне было с тобой хорошо, хотя и в крайней степени необычно, — сказал я, одевая портки.
Оля смотрела на меня, я не сводил с неё глаз. В голову приходили мысли, что не хочу, чтобы ещё кто-то вот так на неё смотрел. А то, что мне бы пришлось пойти против системы, чтобы её защитить, если всё-таки Особый Отдел решит продолжить эксперименты с девушкой, я старался гнать из своей головы. Будем действовать по обстановке.
Но стоят ли те эмоции, которые я сейчас испытываю, и даже эта милая, с большими психологическими проблемами девушка, того, что моё государство может пострадать? На самом деле, не очень серьёзный выбор, в особенности для меня, бывшего всю свою прошлую жизнь государственником и солдатом империи, хоть советской, хоть и называемой Российской Федерацией. Здесь и сейчас я бы выбрал Родину.
— Я, наверное, всё же чудовище, — сказала Ольга, глядя на меня и начиная тяжело дышать. — Это сильнее меня. Я ещё хочу.
Сказать, что я опешил, ничего не сказать. Когда-то один мой приятель говорил: «Есть одно слово на три буквы, которого больше всего боятся мужчины». И я неизменно смеялся, когда юморист называл это слово: «ещё». Сейчас как-то было не до смеха.
На подкашивающихся ногах Ольга встала и направилась ко мне. От неё исходила аура, если ей полностью поддаться, то можно сойти с ума от того желания, к которому призывала Сила девушки. В конце концов, и мы не из робкого десятка. Слово «ещё» меня не пугает. Не сейчас, не в этом молодом теле, ни с этой необыкновенной женщиной! И я даже перехватив руки Ольги, перехватил и инициативу, почти мгновенно сбрасывая с себя портки и оставаясь голым, но готовым к свершениям.
Удивительно, но во второй раз нашего акта любви, я с самого начала не чувствовал боли, напротив, я словно улетал, пребывал в эйфории и…
Ольга выгнулась дугой, громко застонала, переходя в крик. Я тоже не сдерживался, предположив ранее, что теперь-то все по-другому, нынче только вот такие невероятные ощущения и эмоции…
Меня словно сбросили с облаков на грешную землю. Ольга стала буквально выкачивать из меня жизненные силы, а, возможно, и Альфу, так как я не мог разделять эти понятия. Я стал сопротивляться, хотя и не сбросил с себя Олю, что хотелось сделать в первый миг, когда понял, что происходит. Вот так мы боролись не мнение двух минут. Оля, скорее всего, пусть и не осознанно, стремилась выкачать из меня силы, может, и убить, я же сопротивлялся и не давал ей этого сделать. При этом, я ощущал, что она стала несколько сильнее, чем раньше. Мне казалось, или я ее недооценил?
— А-а! — выкрикнула Оля и обмякла.
— Сук… Сук… Суккуба! — задыхаясь, сказал я, отодвигая Олю к стенке и сползая с кровати.
Вот уж точно, ещё никогда я так не уставал после осуществления полового акта. И было даже несколько обидно, что утомился только я, так как Ольга уже стояла на ногах и хищно облизывалась. Её глаза налились оттенками красного цвета.
— Я, по-твоему, сука? — с хищной улыбкой произнесла Ольга.
Я посмотрел на зарвавшуюся девчонку. Думая, что мне со всем этим делать. Как бы Оля и вовсе не попутала берега и не стала упиваться той Силой, которую сейчас почувствовала. Я уже и сам не знал, действительно ли я в неё чуть ли не влюблён, по крайней мере, в самом ли деле она мне нравится, или же это лишь результат воздействия суккубы.