Конец войны

— Бах! — прогремел выстрел, а я видел, как мимо пролетела пуля, только чуть опережая меня.

Я провожал пулю взглядом!

Никто меня не преследовал, хотя это понятно — успеть вряд ли получится. И у меня возник вопрос: а почему же лысый не убежал? А ещё существо что-то говорило, чтобы я его не держал. А я разве держал?

Поняв, что за мной никто не гонится, даже почувствовав это, я, напротив, решил вернуться назад. Чтобы получить хоть какую-то информацию о происходящем, нужно не бегать, а наблюдать.

Я должен был посмотреть, как будут действовать красноармейцы, или, может, какие-то специальные службы, что прибудут на место происшествия. В голове моментально была произведена оценка ситуации, и я увидел место, откуда мог бы безопасно наблюдать за происходящим.

Я мчался, но не чувствовал ног. Пространство вокруг смазывалось, здания дрожали, будто я протискивался сквозь саму реальность. Сто метров? Двести? Чёрт, я не знал, сколько пробежал, но когда остановился, мой след ещё вибрировал в воздухе. И ведь это был бег с препятствиями, так как камней вокруг навалено не на один десяток сломанных или ушибленных ног. На миг подумалось, что неплохо бы мне заняться профессиональным спортом. Куда там Усэйну Болту или другим спринтерам до меня?

Так что скоро я оказался на втором этаже здания с разбитыми стёклами и даже с дырами, зияющими в стенах. Прислушался, но никого не почувствовал, не услышал. Здание было пустым. Понадобилось ещё минуты две, чтобы увидеть и оценить пути отхода и занять наиболее выгодную позицию с хорошим обзором на то место, где было убито существо.

Прильнув в стене, через отверстие от чего-то, похожего на результат работы крупнокалиберного пулемета, я вполне вольготно расположился на кирпичах и стал наблюдать за тем, что происходило снаружи.

Кстати, тот восточного типа парень, который до последнего не поддавался гипнозу лысого, теперь достал чётки и начал что-то приговаривать. Что интересно, капитан военной комендатуры не останавливал этого красноармейца — хотя в эти времена атеизм был, так сказать, государственной религией, а иное каралось.

Так что? В Красной Армии есть такие, как я? А кто я?

Глава 3

Я должен был посмотреть, как будут действовать советские бойцы или какие-то представители спецслужб, что обязаны будут прибыть на место происшествия. Даже то, как скоро появятся следователи, как они станут себя вести на месте, уже покажет, насколько подобные встречи здесь нормальны — или ненормальны.

Прильнув к небольшому отверстию в стене (видимо, по этому дому работал крупнокалиберный пулемет), я вполне вольготно расположился на груде кирпичей и стал наблюдать за тем, что происходило снаружи, концентрируя внимание на том пятачке, где только что я, вместе с красноармейцами, убил некое существо.

Сперва тело лысого существа было взято под прицел винтовок и пистолета офицера комендатуры. Слышались еле различимые выкрики, призывающие всех бойцов и офицеров, что находились рядом, покинуть улицу. Куда-то побежал один из сопровождавших меня конвоиров.

— Эй! Сержант, улицу перекрой и никого не пускай! — слышались приказные выкрики.

Офицер же военной комендатуры уже прильнул к стене дома и держался за голову, его явно терзали боли. А вот тот парень с азиатской внешностью не испытывал дискомфорта. Он зашёл за угол здания и читал молитву, теребя в руках чётки. Я понимал, почему он спрятался от начальства — в эти времена атеизм был, так сказать, государственной религией, а иное каралось. От этого человека веяло… Нет, не тем злом, что я уже научился распознавать, а другой энергией. Это же он больше всех — кроме меня, конечно — сопротивлялся гипнозу лысого.

Никуда не делся и капитан-сивушник, который собирался меня отколошматить ногами, да только сам на ногах не стоял. И он тоже не мучился головными болями, а вот офицер комендатуры и ещё два бойца были буквально недееспособны. Разведчик если чем и мучился, так это похмельем. Орденоносный капитан… У него и Орден Красного Знамени, и Красной Звезды. Да и сам — поджарый, спортивного сложения. Такие не пьянствуют, так как приходится постоянно работать над собой и своим телом.

В голове начали всплывать обрывочные сведения о том, какие различные сказки и чудеса приписывали немцам. То они якобы создали летающую тарелку, то будто бы общались какими-то монахами, которых убитыми находили в различных местах. Говорили, что там проводили ритуалы эсэсовцы и члены организации «Аненербе».

На досуге нужно будет подумать об этом. А также очень важно сравнить два мира. Я пока не могу сформулировать, почему именно, но мне нужно подумать и всё оценить… Хотя кроме того, что я видел некие применения гипноза, выходящие за рамки понимания физики и психологии людей, метание электрических разрядов, ничего более не указывает на то, что мир — иной и тут есть то, что можно назвать магией. Стоп! А молнии?

Хотя… гипнозом можно внушить и не такое. Ведь так?

Достаточно вспомнить ритуалы эсэсовцев и членов организации «Аненербе», эксперименты над людьми в концлагерях и другие зверства. Никогда не думал, что эта информация, где намешано были, россказней и страхов, была бы мне когда-нибудь полезна.

Чёрт возьми, если бы я кому рассказал, что со мной происходит, меня бы закрыли в психушке, ну или точно признали бы профнепригодным. Но, как ни крути, случившееся было фактом. А ведь даже мне, с высокой степенью допуска, не было известно о паранормальных явлениях, хотя никогда мои коллеги не отрицали, что подобное могло бы и быть.

Да, я видел некие эффекты гипноза, выходящие за рамки понимания физики и психологии людей, метание электрических разрядов, но теперь моих исторических знаний о нестандартных явлениях в прошлом, а также увиденных сведений о происходящем не хватало. Сама собой напрашивается версия, что я в прошлом. Но не могу припомнить из курса истории, которую неплохо всегда знал, чтобы там такое было… Ну, так о таких проявлениях и не напишут никогда.

Я-то знаю, как можно хранить информацию и зачищать «хвосты». Разведчики всегда должны были думать широко, не отрицать даже самые неправдоподобные версии, если они так и напрашивались.

Я продолжал наблюдать за передвижениями у трупа лысого чудища. И друг почувствовал нечто схожее с теми ощущениями, какие возникли у меня, когда он только подходил. Я не видел этого, я буквально чувствовал, как в мою сторону смотрит один из сотрудников НКВД.

Прислушавшись к своим позывам и эмоциям, понял, что убивать его у меня нет желания. Нет того иррационального стремления, которое тут же возникло при встрече с существом.

Вместе с тем я чувствовал похожий шлейф эманаций, исходящий не столько от офицера госбезопасности, но уже с той стороны, где начинала работать следственная группа. Это была похожая энергетика, но не такая… Сродни той, что я видел в красноармейце-азиате.

Покинув свой пункт наблюдения, я ощутил зверский голод. Что ж, нужно решить и эту задачу.

* * *

Майора госбезопасности Сенцова подняли ровно через сорок минут после того, как он, наконец, добрался домой и утонул в мягкой постели на кровати с балдахином, что считал не совсем нормальным для мужчин, особенно высоких воинских званий. Не по-пролетарски это, жить в роскоши. Но… майор себе позволил немного иной жизни: спать с балдахином, есть с серебра, пить из фарфора. Хороший дом достался майору госбезопасности и сотрудникам его отдела, многокомнатный, невзрачный внешне, но богатый внутри.