Конец войны

Однако не так чтобы и часто майору выпадало наслаждаться иной жизнью. Два дня и две ночи майор не мог спать. Нет, он не страдал бессонницей. Дело совершенно в другом. Просто по его ведомству проходило очень большое количество дел. С подобным Особый отдел ещё ни разу не встречался.

Что-то произошло в Кенигсберге перед началом штурма, и пришлось встретиться с доселе неведомым числом изменённых. Сколько эти твари уже, и в прямом, и в переносном смысле, попили крови красноармейцам?! Да и офицерам досталось… Людей и времени уже не хватало, чтобы залатывать дыры и скрывать многочисленные факты, не укладывающиеся в обыденное миропонимание. Но майор, пусть с надрывом сил собственных и своих сотрудников, делал свою работу.

Сейчас изменённые засели в Башне Дона, последнем клочке «Города Королей», который Красной Армии никак не удаётся взять штурмом. До сих пор, по прошествии уже двух дней после взятия Кёнигсберга, выкурить изменённых из Башни Дона, небольшой цитадели всего-то на одном из многих участков обороны города, никак не получается. Эти твари закрылись каким-то куполом, который ещё ни разу не встречался Сенцову за все его пятнадцать лет исследования различных паранормальных явлений.

И вот он, после того, как лично принял участие в очередном неудачном штурме Башни, решил, наконец, отдохнуть. Не удалось.

— Товарищ майор госбезопасности, — тормошили Сенцова. — Мне приказали вас срочно будить.

— Иди в жопу, боец! — в сердцах выкрикнул Сенцов, обозленный за то, что его вырывают из такого долгожданного и сладкого сна.

Как же эти ненавистные буржуи и нацисты все же любят уют и роскошь! С такой постели майор не вставал бы и неделю. Особенно если бы жена его была под боком. Сколько уже он не видел жену и дочь? Десять месяцев? В последний раз майор общался с женой, когда прибыл по вызову в Москву после освобождения, третьего июля прошлого года, города Минска.

— Товарищ майор…

Олег Кондратьевич Сенцов открыл глаза. Боец, будивший майора госбезопасности, испуганно сделал шаг назад.

«Теряю бдительность», — раздражённо подумал Сенцов.

Майор понял, почему тот испугался — всё его глаза. Глаза, которые, если Сенцов терял контроль, могли ярко, неестественно, светиться. Ничего страшного, в принципе. Всегда можно сослаться на блики солнца, а почти любой человек, прежде всего, ищет рациональное объяснение любой чертовщине. Кроме того, ярко-зелёный цвет глаз встречается у немалого числа людей, даже не обладавших никакими способностями. А майор кое-что умел такое… Впрочем, в том числе и потому он и возглавляет Особый отдел.

Несмотря на то, что Особый отдел был создан сравнительно недавно, Сенцов работал с паранормальными явлениями уже долгое время. Ведь необъяснимое было, неверное, всегда, измененные существовали и в современном мире, их следы, если знать, что и как искать, уходят в седую древность. По крайней мере, об этом масса свидетельств в исторических источниках. Но то, что творится в последний месяц… это уже слишком.

Уже крайне сложно скрывать наличие измененных, которых, как только Красная Армия перешла границу Советского Союза, нацисты стали бросать даже в бой, чуть ли ни в боевых порядках. Так что майор постоянно «в поле», и его Особому отделу работы не просто хватает, её слишком много. Что там, они почти захлёбываются.

При этом пришёл приказ Ставки усилить работу. Но кем? Здесь же простого, даже опытного бойца, не возьмешь в штат. Простые бойцы впадают в первобытный ужас, стоит им приблизиться кб Башне Дона, а на штурм идут, будто не воюют уже годами, а вчера увидели винтовку. Все трясутся, прижимаются, дёргаются и оружие бросают…

— Докладывай… — вздохнул майор госбезопасности, спешно надевая свой китель.

— Приказано проследовать за вами. Из того, что знаю, могу сказать, что офицер военной комендатуры вступил в бой с кем-то, и нападавший сбежал, или драка какая-то была меж своими. Но вам было приказано срочно прибыть на место, — несвязно ответил сержант.

Олег Кондратьевич мельком подумал о том, кто это может приказывать ему, майору госбезопасности, подчиненному лично товарищу Берии? Но эти раздумья его не останавливали — приведя себя в порядок, Сенцов спешно вышел на крыльцо, окликнул своего водителя, дождался троих помощников, и уже через семь минут вся группа была на месте происшествия.

Сон как рукой сняло. Да, это было вновь дело рук изменённых.

— Всех, кто видел необъяснимое, допросить под протокол, изолировать, а после доставить в отдел, — распорядился майор Сенцов, как только бросил взгляд на последствия произошедшего.

Майору не нужно видеть доказательство того, что было применение энергии Альфа, как было принято называть в Отделе это явление. Это была та энергия, что использовалась нацистами и отличалась от другой Альфы, называлась «Альфа наци». Он чувствовал это абсолютное зло.

К Сенцову подошел полноватый сотрудник, с проплешиной, на таком форма НКВД смотрелась, как на корове седло. В руках мужчины в форме не по размеру был некий прибор в открытой коробке, похожий на патефон, но раза в два меньше.

— Профессор, что скажете? — поинтересовался Сенцов.

Иван Егорович Никодимов, интеллектуал, профессор физики, кивнул. Это означало, что его прибор уловил присутствие «Альфа наци».

— Сколько? — спросил майор госбезопасности.

— Шесть и… не могу сказать по второму, он… чистый, — ответил Никодимов и пожал плечами, мол, не виноват, прибор так показывает.

Сенцов задумался. Дело в том, что встретить энергию Альфа чистой — слишком большая редкость, чтобы верить в то, что тут, в Кёнигсберге, она вовсе может быть. Там, где есть «наци», не может быть светлой Альфы. Они просто должны были друг друга уничтожить, так как ненавистны один другому, и носители буквально выискивают свои противоположности, чтобы убить. Иной, тот, кто со светлой Альфой, должен быть рядом…

— Он мне нужен! — выпалил майор.

Конечно, он понял, насколько мог бы быть полезен носитель светлой Альфы в деле окончательной ликвидации сопротивления нацистов в Кёнигсберге, да и после.

— Кто?.. — недоуменно спросил профессор, который все никак не принимал армейское общение, будучи в своей сущности человеком сугубо гражданским, гуру от науки, пусть и носил форму НКВД.

— Светлый, профессор. Мне нужен иной со светлой Альфой. И старайтесь на людях обращаться по Уставу, — в очередной раз потребовал, слегка раздражаясь, Сенцов.

Ну, как потребовал? Скорее, попросил в очередной раз, так как профессор Никодимов был неисправим. Причём его не исправили даже два года лагерей, куда учёный угодил вместе с командой мистика-оккультиста Александра Васильевича Барченко. Так что Никодимова уже ничего не пугало, кроме как-то, что он изменит своим принципам.

Майор госбезопасности увидел, как к нему приближается один из его сотрудников, и жестом показал старшему лейтенанту остановиться. С профессором Сенцов предпочитал разговаривать всегда без лишних ушей.