Контракт с подонком
Шрифт:
С утра со стоном Макс ворочается, меняя позу и спит дальше.
А я конечно же не могу. Потому что тело мое мгновенно вспыхивает и начинает реагировать на его близость.
И пока он отсыпается, после вчерашнего, я быстро привожу себя в порядок, и в этот раз надеваю не футболку, а белую блузу и кремовые брюки. Плету косу.
Делаю по комнате пару невнятных кругов, стараясь не разглядывать его тело.
А разглядывать есть что. Ворочается, ложась звездой на живот.
Скользя взглядом по мышцам спины, спускаюсь
Так! Стоп.
Отворачиваясь, сажусь на пуфик. Смотрю на себя в зеркало.
И дожидаясь завтрака даже слегка крашу себе глаза, добавляя персика на нижнее веко, в тон кремовым брюкам.
Ресницы мои и брови окрашены в темно пшеничный цвет. Я не выгляжу клоуном, как после попыток сделать мне макияж девочками в детском доме. Но зато у меня появились черты лица, которые сложно было разглядеть, когда все было одинаково белым. Подкрашиваю губы блеском. И капельку персиковых румян на скулы.
Прикусываю нижнюю губу, пытаясь не улыбаться себе в зеркало. Потому что я красивая... Оказывается.
Разглядываю что ещё из косметики появилось в моем трельяже.
Несколько флаконов парфюма.
Обнюхиваю крышки. Отыскиваю тот, что был на свадьбе. Мне он очень понравился. Распыляю вверх, облачком над собой.
Хороший парфюм я себе не могла позволить, а плохой не хотела. И сейчас ловлю маленькое ощущение чисто девчачьей радости.
Со стоном мой вчерашний мучитель опять ворочается.
– Макс...
– М?
– сердито и сонно.
– Нам пора на завтрак, наверное.
– Иди...
– бурчит.
Растерянно смотрю на него через зеркало трельяжа. Ох уж эти барские перепады настроения!
– Желудок болит?
– Да...
Спускаюсь на кухню, гугля по дороге что бы могло облегчить его боль.
Встаю в дверях.
– Здравствуйте.
Персонал замирает. Там повар, Марта, Зоя, ещё какая-то женщина...
– Максим плохо себя чувствует. Не могли бы вы сварить для него овсяный кисель сейчас?
– Овсяный кисель?...
– Да.
– Просто - овсяный кисель?
– Можно добавить не кислую ягоду или курагу. И немного сахара, - пробегаюсь взглядом по экрану.
– Клубника или персик?
– Пусть будет персик. И знаете... Его нужно сделать жидким и нужно потом процедить, потому что если попадаются хлопья - это неприятно.
Повар дёргая растерянно бровями, кивает.
– Как скажете. Через десять минут будет готово.
– Завтрак уже накрыт, Вы можете присоединиться Мелания.
– Сначала кисель.
– Я всё принесу Максиму Марковичу, - услужливо предлагает Зоя.
Ещё не хватало! Светит там своей накачанной задницей. Нечего разглядывать...
– Нет. Я подожду и отнесу ему сама.
Боже, как я глупо себя веду!
Разглядываю в холле тот самый ковер. Я вижу его рельеф. И он красив, да.
– Доброе
утро, - проходит мимо меня мама Максима.– Доброе утро.
– Почему ты одна?
– У Максима просто желудок болит... Ему плохо.
– М. Максиму нужно быть умеренней. И посетить врача.
Сдержанная улыбка.
Уходит в столовую.
И... всё?..
– удивлённо смотрю ей вслед. Твоему сыну плохо. Ты ему советуешь быть умеренным?
Да... Не так я в детстве представляла себе маму.
У моей группы была воспитательница. Строгая , сухая тувинка. Чайзат Баалаковна. Мы шутили что вместо нее нечаянно демона можно вызвать. Лишнего слова не скажет. И вообще русский она знала скудно. Но если что-то случалось, например, болел живот или зуб, она не отходила, пока проблема не была решена.
И ты никогда не был один, если было больно.
– Мелания.
Зоя с подносом. На нем кисель в фарфоровой широкой кружке с двумя ручками. И ложечка на блюдце.
Забрав, несу Максу.
Присаживаюсь с его стороны кровати.
– Вот сейчас вообще не в тему, - не открывая глаз бурчит он.
– Вчера надо было...
– Я тебя лечить буду, поворачивайся.
– Ты меня все время "лечишь". ..
– Не ворчи. Иди сюда. Будет легче...
Поправляю ему подушку.
Волосы мокрые. Умывался.
– Тошнит?
– Немного.
Кладу ладонь ему на солнечное сплетение.
Вжимает сверху своей.
– Мм...
– мучительно.
– Давай.
Он, морщась, пьет кисель. Я поглаживаю ему слегка там, где болит. На его торсе - вся анатомия! Можно мышцы изучать. Задумавшись, рисую пальцем по переходу с мышц на ребра, а потом вдоль пресса, обводя кубики.
Горячий...
Задумчиво веду пальцем вдоль резинки, пересекая дорожку из жёстких темных волосков.
Надо ему компресс сделать...
– Вот сейчас опасно было, - хрипло усмехается он.
Очнувшись, как ужаленная одергиваю руку.
Ооо! Мелания... Как ты туда попала своими пальцами! Ты же гладила ему гораздо выше!
– Нет-нет... Верни. Все классно. Мне правда легче.
Заметно. Как ему легче очень заметно по выразительной эрекции.
Сбегаю с кровати.
– Лан...
– Я... хочу успеть на завтрак.
– У нас есть ещё пять минут, смотрит на часы. Потом лучше вообще не являться.
– Я пойду.
– Подожди, я с тобой пойду.
За пару минут метеором собирается. И мы торопясь, спускаемся в столовую. Успевая за мгновение до Софьи Алексеевны.
Она сегодня без своего секретаря и заметно, что крайне рассержена. Устало и недовольно отчитывает всех по очереди.
Замечаю, как Юлия делает вид, что ест. Набирает в ложку кашу, чуть приподнимает и... Словно передумав опускает обратно. Сделав так несколько раз, отстраняется, оставляя ложку в тарелке, и намекая, что закончила с кашей.