Копи царя Соломона. Английский язык с Г. Р. Хаггардом.

"Thou liest," I said, "that was ten generations gone."

"Mayhap, mayhap; when one lives long one forgets (возможно, возможно, когда живешь так долго, то забываешь). Perhaps it was my mother's mother who told me (возможно это была мать моей матери, которая рассказала мне); surely her name was Gagool, also (/но/ точно ее имя также было Гагула). But mark, ye will find in the place where the bright playthings are a bag of hide full of stones (но запомните, вы найдете в том месте, где те самые яркие игрушки, кожаную сумку, полную камней; tomark— ставить знак, метку; замечать, запоминать). The man filled that bag (тот человек наполнил эту сумку), but he never took it away (но он так никогда и не забрал ее). Evil befell him, I say; evil befell him (зло настигло его, говорю я, зло настигло его)! Perhaps it was my mother's mother who told me (возможно, это была мать моей матери, которая рассказала мне об этом). It will be a merry journey (это будет веселое путешествие) — we can see the bodies of those who died in the battle as we go (мы сможем увидеть тела тех, кто погиб в битве, пока мы будем идти). Their eyes will be gone by now (к тому времени их глаза исчезнут = /выклюют птицы/; by now — к этому времени), and their ribs will be hollow (и ребра их западут = /обглодают хищники/; hollow — пустой, полый; ввалившийся, впалый; to hollow — выкапывать, выдалбливать; становиться пустым, полым). Ha! ha! ha!"

mayhap ['meIhxp], plaything ['pleITIN], befell [bI'fel], merry ['merI], hollow ['hOlqu]

"Mayhap, mayhap; when one lives long one forgets. Perhaps it was my mother's mother who told me; surely her name was Gagool, also. But mark, ye will find in the place where the bright playthings are a bag of hide full of stones. The man filled that bag, but he never took it away. Evil befell him, I say; evil befell him! Perhaps it was my mother's mother who told me. It will be a merry journey — we can see the bodies of those who died in the battle as we go. Their eyes will be gone by now, and their ribs will be hollow. Ha! ha! ha!"

[1] цитата из стихотворения Resignation (Покорность судьбе) Г. Лонгфелло. Это стихотворение написано осенью 1848 г., после смерти маленькой дочери поэта.

[2] Kimberley — Кимберли, город в Южно-Африканской Республике. Основан в 1871 г. в связи с открытием и разработкой алмазных трубок. Крупный центр добычи и обработки алмазов.

The Place Of Death (Чертог Смерти)

IT was already dark on the third day after the scene described in the previous chapter (было уже темно, когда, на третий день после сцены, описанной в предыдущей главе), when we camped in some huts at the foot of the "Three Witches" (мы остановились на привал в нескольких хижинах у подножия "Трех Колдунов"; camp — лагерь; место привала, ночевки/часто на открытом воздухе/; to camp — располагаться лагерем, на привал), as the triangle of mountains was called to which Solomon's Great Road ran (как назывался треугольник из гор, к которому вела Великая дорога царя Соломона). Our party consisted of our three selves and Foulata, who waited on us — especially on Good (наша компания состояла из нас троих и Фоулаты, которая прислуживала нам, и особенно Гуду; to wait — ждать, выжидать; прислуживать, обслуживать) — Infadoos (Инфадуса), Gagool, who was borne along in a litter (Гагулы, которую несли на носилках), inside which she could be heard muttering and cursing all day long (в которых, как мы слышали, она /что-то/ бормотала и ругалась весь день на пролет; curse — проклятие; брань, ругательство; to curse — сквернословить, ругаться, проклинать), and a party of guards and attendants (и группы охранников и слуг).

scene [si:n], previous ['pri:vjqs], chapter ['Cxptq], triangle ['traIxNgl]

IT was already dark on the third day after the scene described in the previous chapter, when we camped in some huts at the foot of the "Three Witches," as the triangle of mountains was called to which Solomon's Great Road ran. Our party consisted of our three selves and Foulata, who waited on us — especially on Good — Infadoos, Gagool, who was borne along in a litter, inside which she could be heard muttering and cursing all day long, and a party of guards and attendants.

The mountains, or rather the three peaks of the mountains, for the whole mass evidently consisted of a solitary upheaval (горы, или, вернее сказать, три горные вершины, так как весь массив, очевидно, образовался в результате: «состоял из» единого смещения пластов земной коры; upheaval — /геол./ поднятие земной коры, смещение пластов), were, as I have said, in the form of a triangle (располагались, как я уже сказал, в форме треугольника), of which the base was towards us (основание которого было обращено к нам), one peak being on our right (/при этом/ одна вершина располагалась справа), one on our left (одна слева), and one straight in front of us (и одна прямо перед нами). Never shall I forget the sight (никогда не забыть мне того зрелища) afforded by those three towering peaks in the early sunlight of the following morning (которое представляли собой эти три возвышающиеся вершины в первых лучах солнечного света на следующее утро; to afford — давать, предоставлять; tower — башня, вышка; to tower — выситься, возвышаться; early — ранний). High, high above us, up into the blue air, soared their twisted snow-wreaths (высоко-высоко над нами поднимались в синее небо их закрученные снежные венцы; air — воздух, атмосфера; небо; to soar — парить, высоко летать; вздыматься, возвышаться/о зданиях, горах/). Beneath the snow the peaks were purple with heath(ниже /линии/ снега эти же вершины были багровыми от вереска; heath— пустошь, заброшенный участок земли /обыкн. поросший вереском/; вереск), and so were the wild moors that ran up the slopes towards them (такого же цвета были и пустынные поросшие вереском болотца, которые простирались вверх по склонам по направлению к /вершинам/; wild— дикий /о животных/, дикорастущий /о растениях/; пустынный, невозделанный;moor— моховое болото; местность, поросшая вереском). Straight before us the white ribbon of Solomon's Great Road stretched away up-hill to the foot of the center peak (прямо перед нами белой лентой Великая дорога царя Соломона тянулась вверх по склону к подножию центрального пика), about five miles from us, and then stopped (/который находился/ на расстоянии около пяти миль от нас, и затем оканчивалась). It was its terminus (там был ее конец; terminus— конечная станция; конец, край).

evidently ['evId(q)ntlI], upheaval [Ap'hi:v(q)l], snow-wreath ['snquri:T], terminus ['tq:mInqs]

The mountains, or rather the three peaks of the mountains, for the whole mass evidently consisted of a solitary upheaval, were, as I have said, in the form of a triangle, of which the base was towards us, one peak being on our right, one on our left, and one straight in front of us. Never shall I forget the sight afforded by those three towering peaks in the early sunlight of the following morning. High, high above us, up into the blue air, soared their twisted snow-wreaths. Beneath the snow the peaks were purple with heath, and so were the wild moors that ran up the slopes towards them. Straight before us the white ribbon of Solomon's Great Road stretched away up-hill to the foot of the center peak, about five miles from us, and then stopped. It was its terminus.

I had better leave the feelings of intense excitement (я уж лучше оставлю те чувства глубочайшего волнения; to leave — покидать/кого-либо; какое-либо место/; оставлять, предоставлять) with which we set out on our march that morning (с которыми мы отправились в путь в то самое утро) to the imagination of those who read this history (воображению тех, кто читает эту историю). At last we were drawing near to the wonderful mines (наконец-то мы приближались к тем удивительным копям) that had been the cause of the miserable death of the old Portuguese don, three centuries ago (которые явились причиной печальной смерти старого португальского дона триста лет тому назад; misery — страдание, мучение; miserable — жалкий, несчастный; печальный/о новостях, событиях/), of my poor friend, his ill-starred descendant (/смерти/ моего бедного друга, его незадачливого потомка; ill — больной, нездоровый; дурной, плохой; star — звезда, светило; ill-starred — родившийся под несчастливой звездой, несчастливый), and also, as we feared, of George Curtis, Sir Henry's brother (а также /смерти/, как мы боялись, Джорджа Куртиса, брата сэра Генри). Were we destined, after all that we had gone through, to fare any better (суждено ли было нам, после всего того, через что мы прошли, достигнуть большего; to fare — жить, обходиться; преуспевать, достигать результата; better — лучше; больше)? Evil befell them, as that old fiend, Gagool, said (их настигло зло, как и сказала эта старая злодейка, Гагула; fiend — дьявол, демон; злодей, изверг); would it also befall us (настигнет ли оно также и нас)? Somehow, as we were marching up that last stretch of beautiful road (так или иначе, пока мы шагали вверх по тому последнему участку прекрасной дороги; stretch — вытягивание, растягивание; пространство, участок, отрезок), I could not help feeling a little superstitious about the matter (я не мог не испытывать суеверного /страха/ по этому поводу), and so, I think, did Good and Sir Henry (также /его ощущали/, как мне кажется, Гуд и сэр Генри).

miserable ['mIz(q)r(q)bl], descendant [dI'sendqnt], superstitious ["sju:pq'stISqs]

I had better leave the feelings of intense excitement with which we set out on our march that morning to the imagination of those who read this history. At last we were drawing near to the wonderful mines that had been the cause of the miserable death of the old Portuguese don, three centuries ago, of my poor friend, his ill-starred descendant, and also, as we feared, of George Curtis, Sir Henry's brother. Were we destined, after all that we had gone through, to fare any better? Evil befell them, as that old fiend, Gagool, said; would it also befall us? Somehow, as we were marching up that last stretch of beautiful road, I could not help feeling a little superstitious about the matter, and so, I think, did Good and Sir Henry.

For an hour and a half or more we tramped on up the heather-fringed road (около полутора часов или более того мы шагали вверх по дороге, по обочинам которой рос вереск; fringe — бахрома; край, обочина; to fringe — отделывать бахромой; окаймлять), going so fast in our excitement (шагали настолько быстро от возбуждения) that the bearers with Gagool's hammock could scarcely keep pace with us (что слуги, которые несли паланкин с Гагулой, едва поспевали за нами; bearer — тот, кто носит; носильщик/паланкина и т.п./; hammock — гамак, подвесная койка; pace — шаг; to keep pace with smb. — идти в ногу с кем-либо, не отставать от кого-либо), and its occupant piped out to us to stop (а она сама пищала изнутри, /требуя/, чтобы мы остановились; occupant — житель, обитатель).

"Go more slowly, white men (идите помедленнее, белые люди)," she said, projecting her hideous, shrivelled countenance between the curtains (сказала она, высунув свое отвратительное сморщенное лицо между занавесками), and fixing her gleaming eyes upon us (и уставившись на нас своими сверкающими глазами); "why will ye run to meet the evil that shall befall ye, ye seekers after treasure (почему вы бежите = торопитесь встретиться со злом, которое падет на вас, искатели сокровищ)?" and she laughed that horrible laugh which always sent a cold shiver down my back (и она рассмеялась тем ужасным смехом, от которого у меня всегда по спине бежали холодные мурашки; shiver — дрожание, дрожь; a shiver went down one’s spine — по спине побежали мурашки, по коже мороз прошел), and which for a while quite took the enthusiasm out of us (и который на какое-то время охладил наш пыл; to take out — вынимать; разрушать, уничтожать; enthusiasm — восторг, восторженность; воодушевление, энтузиазм).