Корабль в вечность

Зои уставилась на него и спросила:

— Этот-то здесь зачем нужен, раз такие вот дела?

— Пусть полюбуется на то, что натворил, — ответила Эльза.

Дудочник заставил обеих умолкнуть одним взглядом. Затем снова сосредоточился на мешке.

— Его бросили посредине восточной дороги, — сказал он.

— Задушили, как Леонарда? — спросила я.

Дудочник кивнул, но не стал вдаваться в подробности.

Я вспомнила прикушенные губы солдат, вернувшихся вместе с ним, а еще вспомнила пальцы повешенного барда, похожие на переломанные веточки. Нет, я не хотела знать больше.

Зои и Палома стояли близко друг к другу, Дудочник — в стороне от сестры, один. Что бы он ни увидел, когда обнаружил тело Ксандера, это перенесло Дудочника в недосягаемое для нас место.

— Никакой записки? Послания? — уточнила Эльза.

Инспектор хмыкнул.

— Послание вполне ясное.

Салли с тревожащей медлительностью опустилась на колени и потянулась, чтобы откинуть дерюгу. Дудочник присел рядом с ней и накрыл ее руку своей.

— Тебе не обязательно на это смотреть, — тихо проронил он. — Теперь ты ничем ему не поможешь.

— Не указывай мне, — возразила Салли, не глядя в его сторону. В ее голосе не звучало ни намека на злость, а лишь стальное спокойствие. Все еще не поднимая головы, она продолжила: — Эльза, дай теплой воды и тряпок. А остальные пусть уходят.

Никто из нас, даже Инспектор, не посмел ее ослушаться. Эльза с ведром пошла за водой. Прочие потянулись во двор, цепь Зака брякала по пути.

Салли окликнула Дудочника и Зои, когда те уже были за порогом.

— Займитесь-ка делом, вы оба, — снова не глядя, бросила она. — Выкопайте ему могилу.

* * 

Дудочник и Инспектор могли бы приказать рыть могилу солдатам, но эту работу мы оставили для себя. Дудочник выбрал местечко за городской стеной, на северной стороне. Меня обрадовало, что могила будет далеко от места битвы на южной равнине. Там хватало сожженных и зарытых тел, а для Ксандера, который знал так мало мира при жизни, хотелось более тихого и уединенного пристанища. Саймон отправился на поиски лопат, но вернулся только с двумя, так что пришлось копать по очереди. Мы прихватили с собой Зака, не рискуя выпускать его из виду в текущей ситуации.

Воительница не по доброте душевной вернула нам тело замученного Ксандера, тому была причина. Та же самая причина, по которой ее солдаты повесили Леонарда у дороги к Нью-Хобарту: чтобы мы увидели, что они сотворили с ним.

Вот только на этот раз палачи действовали не сами по себе. Кто-то, кому мы доверяли, предал Ксандера, и это человек нес такую же ответственность за его ужасную кончину, как и Воительница. Возможно, еще и по этой причине мы получили тело Ксандера — как пищу для всеобщей подозрительности, которая запустила в меня когти и заставляла оглядываться по сторонам, подавляя позывы тошноты от мысли, что кто-то из присутствующих точно выдал несчастного врагам. Я смотрела на них по очереди. Саймон. Зои. Палома. Инспектор. Дудочник. Зак.

Я видела множество смертей, но всего лишь во второй раз присутствовала на официальных похоронах. Первыми были похороны отца. И Зак стоял тогда рядом со мной, как сейчас.

Другие мертвецы, которых и сосчитать-то нельзя, остались лежать на месте гибели либо упокоились в наспех выкопанных неглубоких могилах. Дети утонули, когда зимняя земля промерзла в камень, и Дудочник распорядился, чтобы их маленькие тельца хотя бы сожгли как полагается, но к погребальному костру я не пошла.

Для Ксандера мы вырыли глубокую яму. В этом было некое удовлетворение. Я с силой нажимала на лопату, подхватывала землю и швыряла через плечо. Заживающая нога и исцарапанные руки болели, и это было правильно. Пришлось остановиться, когда на дно ямы начала просачиваться вода. Из-за близости болот грунтовые воды никогда не уходили здесь вглубь.

Салли и Эльза пришли через час, плечом к плечу, в сопровождении Криспина. За ними двое солдат катили тачку с телом, завернутым в саван. Дерюжный мешок был грязным, заскорузлым от крови. Теперь же Ксандера плотно укутали белым полотном.

Мы перестали копать, и Дудочник отступил от почти законченной могилы, чтобы Салли смогла ее осмотреть. Салли медленно обошла яму, затем кивнула.

— Сделайте длиннее, — сказала она.

Дудочник не спросил, почему — просто продолжил махать лопатой. В конце концов, Салли знала тело Ксандера лучше любого из нас: она обмывала его, одевала, лежала рядышком по ночам и успокаивала, когда он бормотал и вопил.

Я трудилась рядом с Дудочником, сзади стояла Зои. Необходимость удлинить яму давала отсрочку, пусть минутную, прежде чем придется вернуться к телу и похоронить его.

Но вот настало время опускать тело в яму. Дудочник и Зои подняли концы савана, каждый со своей стороны. Они обращались с телом бережно, но мне был ненавистен вид лужи, поджидающей Ксандера на дне могилы. Глупо, знаю — он уже умер, и бурая вода ему не повредит, — но я моргнула, услышав тихий всплеск, раздавшийся, когда Зои отпустила его ноги.

Салли бросила на тело первую горсть земли. Влажная почва не рассыпалась, а упала с глухим чавканьем на саван, под которым скрывался Ксандер. Две слезинки побежали друг за другом по щекам Салли.

Начался дождь. Салли отвернулась, позволяя нам засыпать могилу. На пару с Дудочником я зашвыривала землю обратно в яму, стараясь не морщиться, когда комья с тупым «чвак, чвак» шлепали по телу.

— Готово, — сказал Дудочник.

Салли обернулась и снова подошла к могиле. Я-то думала, что она скажет что-нибудь, хоть несколько слов о Ксандере, чтобы смягчить обстановку, но она промолчала. Все, что мы могли сделать, мы сделали — своими руками вырыли несчастному могилу и уложили его туда. Словами поделать ничего нельзя, ничем нельзя исправить его увечья и смерть. Не сложится красивой истории, в которой гибель Ксандера значила бы нечто иное, нечто большее, чем видели глаза: бренность плоти, готовность земли принять наших мертвецов и стереть память о них.

На могиле не поставили никакого надгробного знака — она так и осталась лишь горкой взрытой земли, глинистым шрамом, который вскоре бесследно исцелят ливни.

Глава 17

Вечером я тихо передвигалась по спальне, готовясь ко сну. Мне уже не требовалось контролировать каждый шаг, чтобы оставаться на своей стороне комнаты — жаться к стене, куда цепь не пускала Зака, вошло в привычку.

Он и не пытался меня достать, просто сидел со скрещенными ногами на своей кровати и наблюдал за мной.

— Кто еще знал про Ксандера? — спросил он. — Кто еще знал, что он придет к целовальному дубу и как туда добраться?

Это легко забывалось, но Зак существовал, по сути, отдельно от нас. Он делил с нами кров и стол, поэтому какие-то текущие новости до него доходили. Однако когда его приводили на кухню, все серьезные разговоры сразу прекращались. Он видел и слышал лишь то, что мы позволяли ему увидеть и услышать — хотя я подозревала, что мы недооцениваем его наблюдательность.

— Больше никто не знал, — ответила я. — Только те, кто здесь живут, и Инспектор. Возможно, стражники: Саймон, Виолетта, Таша, Криспин. И конечно, охранник, который был с Ксандером в день похищения.