Корела

С утра решено было отступать в Эстляндию — ночью солдаты тушили все время пожары, что занимались тут и там. Русские стреляли со стен калеными ядрами, лазутчики поджигали припрятанную в строениях солому и смолу. Хорошо, что ветер был слабый, и посад не успел в погребальный костер превратиться. Но все же пришлось отходить подальше от стен в поле, вставать там лагерем, огородившись отовсюду телегами и повозками, ведь из леса тоже нападали злоумышленники, беспрерывно стреляли из кулеврин и мушкетов. Так что ночка была хлопотной, беспокойной и холодной — ударил к утру легкий морозец, солдаты плотнее закутались в плащи и отобранные у крестьян одежды, что больше напоминали лохмотья. Но теплые — в русских землях повсеместно носили овчину.

И вот наступило утро — безрадостное и тягостное — половины войска как не бывало. Переметнулись к противнику все наемники отряда Пьера Делавиля, ушли под утро и непонятно как только успели с новгородцами тайно столковаться. Хотя чему удивляться — когда ландскнехты с Ладожской крепости уходили, их две сотни на службу к новгородскому князю перебежало, а сейчас весь отряд посулами соблазнили.

— Нечего сейчас сетовать, Эверт. То моя ошибка — хотел казну королю отвезти полностью, а прибыток в Новгороде взять. Русские уверены в своих силах, их ведь намного больше, чем нас. Перед нами тысячи три-четыре, да конницы с тысячу, и пушки. А вон и наемники Делавиля — их даже в строй не поставили, решили, что нас и без них одолеют.

Мимолетно взглянув на Горна, хмуро отозвался Делагарди. На трех повозках лежали ценности на тридцать тысяч талеров. Московская земля оказалась богатой, несмотря на долгую войну. В тех усадьбах и деревнях, которые не успели ограбить поляки или разбойники, в церквах имелись на иконах серебряные оклады, в дворянских домах всяческая утварь из серебра тоже имелась — все выгребали подчистую. А с купцов и бояр под пытками вымогали многое — под угрозой растерзания детей и жен, они со слезами отдавали спрятанное — иногда целые горшки монет, среди которых встречались и золотые. А в одном из монастырей из злата оказались чаша и блюдо, и шитое нитью убранство — все цены большой, немало стоит.

Отдавать все это до боли не хотелось, но придется — прорваться с повозками невозможно, русская конница быстро догонит, от нее пешком не уйти. Так что надо тут драться, если удастся победить, то в переговоры вступить о свободном пропуске отряда до Нарвы.

— Эверт, стройте пикинеров — ударим прямо по центру, опрокинем вражеских мушкетеров, захватим пушки. Тогда новгородцы станут намного сговорчивее. Мушкетеры прикроют фланги, а я с кирасирами встану справа — как обрушишь строй русских, ударю их в бок. О, да они сами на нас идут, глупцы — облегчают нам победу, а себя обрекают на поражение.

Действительно, построенные в четыре шеренги мушкетеры, сотен восемь, в касках и кирасах, с дымящимися фитилями, до которых было чуть больше полутора тысячи шагов, двинулись вперед. Но прошли только чуть больше половины расстояния, остановились, начали целиться по команде. Делагарди удивился, посмотрел на Эверта, тоже порядком ошеломленного — с такой дистанции не то, чтобы попасть во всадника, редкая пуля вообще долетит. Да и бесполезной окажется, только порох зря потратить — отскочит не только от кирасы, даже шубу не пробьет.

— Тот, кто ими командует — болван редкостный, пустой пальбой нас не испугаешь, зря порох потратит…

Договорить Якоб Понтусович (а так его именовали русские на свой манер) не успел, как грянул слитный и мощный залп из двух сотен мушкетов. И кругом раздались болезненные вскрики, перемешанные с хриплыми предсмертными стонами. Делагарди не верил собственным глазам — пули не только долетали, они попадали точно, и убивали при этом. И тут же последовал новый залп из двухсот мушкетов, стоило пороховому дыму чуть развеяться. И снова стоны кругом — примерно каждая седьмая пуля нашла себе жертву среди солдат, а ведь еще попадали в повозки и лошадей, которые тут же начинали бесноваться. Теперь готовилась к стрельбе третья шеренга — стрелки опытные, умелые, палили караколем — давшие залп тут же ушли за спины товарищей и умело перезаряжали мушкеты.

— Нас тут всех скоро перебьют, Якоб — это ландскнехты Штиллера, и прах побери, почему их мушкеты так далеко стреляют?! Я не смогу построить пикинеров — нас тут всех просто перебьют! А мы даже ущерба не причиним, не дойдем просто…

Договорить полковник Эверт Горн не успел — громыхнул новый залп, а следом дружно рявкнули пушки. И в эту секунду Делагарди принял решение, хотя понимал, чего оно может ему стоить…

Шведские кирасиры перед атакой. Вот только было их немного, куда меньше знаменитых «крылатых гусар». Своего рода королевская гвардия. Победу в сражениях добывала знаменитая пехота, комплектовавшаяся не из наемников, а крестьян-рекрутов, которых отправляли под знамена их каждой общины. Такую систему воинской повинности ввели в Европе первыми именно шведы…

Глава 49

— Нет, до чего упертые ребята эти скандинавы. Но тут вам не в хоккей играть, и благородными с вами не будем — вас втрое меньше, чем хуже для вас. Могли спокойно уйти в Нарву, а пошли на Новгород. Что ж — вы сами выбрали свою судьбу — один кровавый урок не помешает. На пользу вашему королю пойдет, покладистей станет…

Шведы выстроились, не обращая внимания на мушкетную пальбу, хотя от залпов на землю падало по несколько десятков человек. Но врагов было много, две тысячи опытных воинов, прошедших ряд сражений, причем «природных» шведов, морально стойких в отличие от наемников. И двинулись в атаку слаженно, наклонив длинные, метров по пять пики. Остановить этого ощетинившегося острой сталью «ежа» русские ратники бы вряд ли смогли, и не стрельцы — а только убийственный огонь артиллерии. Но сейчас пикинеры попали под залповый огонь новыми пулями. А те имели большую дальность полета, чем обычные «шарики», что давало зримое преимущество. И противник у шведов был не менее опытный — ландскнехты дрались также слаженно, и как продвигались на них пикинеры, они отступали перед ними, продолжая вести непрерывную стрельбу. Давшая залп шеренга немедленно отходила на пятьдесят шагов и быстро заряжала мушкеты, за ней также поступали следующие три шеренги, и при том, еще не попадая под ответный огонь вражеских мушкетеров. Понятное дело, что тактический отход не мог продолжаться бесконечно, но стрелков тут поддерживала артиллерия. Канониры торопились — и ядра порой выбивали из «ежа» по несколько пикинер сразу, оставляя в строю заметные «прорехи».

— Интересно, сколько они смогут так продвигаться? Неужели настолько бесчувственны к смерти эти солдаты? Теперь понятно, почему в «Тридцатилетнюю войну», которая должна начаться через восемь лет, шведы себе славу непревзойденных бойцов стяжали…

Владимир бормотал себе под нос, наблюдая за «ежом», уже порядком приуменьшенного в количестве «штыков». Вышло примерно тысяча пикинеров, и уже четверть из них устилала телами заснеженное поле. Но шведы шли и шли вперед как зачарованные, а их мушкетеры готовились открыть стрельбу. Однако Штиллер уже освоил новую тактику — было видно, как полковник отдал команду и сразу две шеренги слаженно рванули назад, теперь отбегая на две сотни шагов. Две других, одна с колена, другая стоя, встретили неприятеля убийственным в прямом смысле «двойным» залпом. И бросились назад, нет, ударились не в бегство, а во что-то похожее на оное, получив в спину залп уже от шведов — попадало несколько стрелков, другие продолжали бежать, но уже медленнее.

— Государь, почему наши всадники не атакуют?

— Генерал Андерссон знает свое дело, ему мешать не нужно. Как только по пикинерам ударят картечью, и мушкетеры следом дадут общий залп, тогда кирасиры пойдут в атаку на вражеских стрелков. Да и зачем торопиться, у нас есть пушки, у врага их нет. А вот и до картечи дело дошло. Да, впечатляет — посмотри, дядя. Запоминающееся зрелище, что тут скажешь — не хрен фланги подставлять под продольный огонь.

Владимир протянул бинокль дяде, сам взял в руки карабин — они стояли за повозкой, наблюдая за ходом сражения с безопасного расстояния. Да еще охраняемые со всех сторон драбантами, которых была добрая полусотня. А справа и слева группировались для атаки хаккепелиты и кирасиры — эти триста всадников должны были нанести решающий удар. А вмести с ними пойдут в атаку шесть сотен дворянского ополчения, многие из всадников в тегиляях и дедовских кольчугах.

Владимир посмотрел через оптику прицела — далековато для стрельбы, незачем патроны тратить, чай не СВД. Повел стволом далеко вправо — там были видны выдвигающиеся стрельцы — без малого тысяча, и кроме пищалей, они имели три сотни мушкетов. Их прикрывал отряд дворянской конницы — пара сотен острых сабель. А вот по-настоящему умелых лучников мало — десяток на сотню в лучшем случае.

— Да, с таким воинством много не навоюешь, прав Петр — нужна регулярная армия, должным образом обученная. Без нее никак не обойтись — и она у меня через три года будет, благо есть, кому ее подготовить.