Король-Бродяга (День дурака, час шута)

— Да-да, и подмигивает… — я вздрогнул и вскочил. — Пойдемте. Поесть я смогу и в зале, вместе со всеми. Ну что за напасть, — пожаловался я, протискиваясь между ругающимися дворецким и Главным поваром, — мне всегда нравились стройные, как кипарисы, нежные, как персик, девы с туманным взором… А сам я привлекаю пышнотелых собственниц с цепкими ручищами…

— А что такое кипарис? — только и спросил Вито.

Отвечать я не стал, потому что мы свернули в коридор, полный придворных, и, лавируя меж ними, пошли по направлению к главной зале. По привычке я стал вслушиваться в разговоры кавалеров и дам. Когда я был молод и только учился искусству дворцовой интриги, первое, что я уяснил, была истина: 'Основа удачного правления — информация'. Кажется, я уже об этом упоминал, ну да ладно.

Искать знакомых не было смысла, и все же я нет-нет да провожал взглядом какого-нибудь напыщенного дворянина, или рассматривал лица сплетничающих парочек. Попутно отметил, что замок к такому торжественному событию украсили — всюду стояли вазы с человеческий рост, с цветами; гобелены, картины, доспехи. И из окон не дуло… Мы с Вито прошли по длинному коридору, огибающему главную королевскую залу, встретив по пути не меньше пяти десятков придворных — и ни один из них не перемолвился с Вито ни словечком. Даже не поздоровался. Готов побиться об заклад, многие, натыкаясь на него взглядом, отводили глаза.

— Почему нас игнорируют? — шепотом спросил я, дернув Вито за локоть и притянув к себе.

— Меня тут не очень то… любят, — с еле заметной искрой смеха прошептал он в ответ, — к тому же большая часть этих господ меня вообще не знает. Они из Локрелеона.

— Что? — не удержавшись, я повысил голос, но, к счастью, мы уже вышли через большие позолоченные двери на большую террасу. Гостей там было поменьше — все же вечер уже почти наступил, солнце опустилось к горизонту, и было прохладно. Вито спустился по лестнице, ведущей с террасы в сад, всего на пару ступенек, но этого оказалось достаточно, чтобы укрыться за большой каменной вазой с фруктами, стоящей на балюстраде.

— Это подданные короля Тобиаса, который почтил нас своим присутствием еще позавчера, и будет почитать им еще неделю как минимум.

— Я в курсе, что Тобиас сейчас… Вито — что он тут делает? Первый раз на моей памяти… Мы же воевали с ним четыре года назад? Я запутался, — признался я. Опершись о балюстраду, я стал так, что со стороны казалось, будто я просто любуюсь георгинами и астрами, растущими на огромных клумбах внизу.

— Пути политики запутаны и порой приводят нас в неожиданные места, — туманно сообщил Советник и замолчал. Через мгновение я понял, почему.

— Сударь…? — вопросительно поинтересовались за моей спиной. Я оглянулся. Стражник с мерзкой харей, но в вычищенном мундире.

— Все в порядке, — Вито поднялся повыше. — Он со мной.

— Прошу прощения, милорд, — стражник козырнул и пошел восвояси.

— Какой подозрительный, — отметил я, и тут, вспомнив кое-кого, довольно нервно стрельнул глазами туда-сюда. — Вито, скажите, а капрала Грейфуса тут случайно, нет?

Советник улыбнулся.

— Конечно, нет. Он далеко на севере, изучает выпадение осадков.

Мы захихикали, ну точь-в-точь родственники. Я хотел было снова спросить у Вито насчет Тобиаса, но тут на него, неосмотрительно показавшегося из-за вазы, набросилась проходившая мимо дама в летах.

— Советник! Милорд! Я хотела у Вас спросить…

— Хочу представить Вам, миледи, моего дядю, почтенного…

— Креспиан, Дональд Креспиан, — подхватил я, избавляя Советника от необходимости напрягать фантазию, и поклонился.

— Очень приятно, но я… — начала дама.

— Позвольте выразить Вам мое восхищение, миледи — вы прелестно выглядите, — скороговоркой оттарабанил Вито и махнул рукой в сторону залы, — однако Вам, наверное, лучше пройти внутрь, тут так свежо…

— Но я хотела…

— И сыро.

— Но я…

— Просто мороз, я бы сказал.

Дама сникла, даже размер груди уменьшился, кажется. И, прижав платочек к глазам, умчалась, утащив за собой ворох опавших листьев подолом своего платья.

— Кажется, я понимаю, за что Вас тут не любят, — пробормотал я.

Вито тяжело вздохнул.

— Да знаю я, что она хотела. У нее племянник проигрался в карты, да таким людям, что сел в долговую тюрьму. На восемь дней.

— Племянники, они такие… — лукаво посмотрел на него я.

— Я в карты ни разу не проигрывал, — усмехнулся он, — поскольку не играю в них. О, — взгляд его сместился чуть в сторону. — А вот и Тобиас.

Я оглянулся. У двери на террасу стоял высокий, широкоплечий мужчина; возраст добавил ему седины в бороду и преизрядное пузо. Он втолковывал что-то своим спутникам, судя по жестам; они внимательно слушали, почтительно склонив головы.

— С ним граф Долинек и герцог Севойи. А сам король Тобиас выглядит рассерженным. Интересно, почему… Хотя он почти всегда таков. Очень вспыльчив. Именно из-за своего характера он заполучил хромоту. Объезжал дикого жеребца, рухнул с него, ему придавило ногу… при попустительстве лекарей нога неправильно срослась, и теперь он сильно хромает, но внушительности у короля от этого не убавилось.

— Зачем Вы это мне рассказываете?

Тобиас тем временем закончил свою речь, дружественно похлопал одного из собеседников по плечу и удалился в залу.

— Я, знаете ли, очень болтлив.

— Врете.

— Да, я еще и лжец к тому же.

Мы обменялись улыбками, на этот раз теплыми. Ах, шельмец.

— А это кто? — раз уж он в настроении делиться со мной сплетнями, пусть его. Я указал кивком на высокого пожилого дворянина, стоящего неподалеку с видом озабоченным и взволнованным.

— Это барон Деэлгар. Кстати… Барон! Мое почтение!

Барон вздрогнул и повернулся. Нервно зашевелил губами и двинулся к нам подпрыгивающей походкой.

— Зачем? — прошипел я, но, как всегда, остался без ответа. Этот молодой Советник, когда не хотел говорить о чем-то, враз терял всю вежливость, и, казалось, переставал меня слышать вообще. Я обещал себе, что никогда больше, никогда я не буду… Нахал.

— Лорд Вито… — барон Деэлгар поклонился нам обоим. Одет он был богато, но как-то… скукоженно, что ли. Словно только что встал с постели, в которой спал, не раздеваясь. И, хотя поведение его и внешний вид не предполагали моментально возникающую симпатию к нему, все же, чем-то он мне понравился. Наверное, искренностью. Пока что все, кого я видел здесь, с момента, когда мы с Вито покинули кухню, производили впечатление раскрашенных кукол. Мнительных, самовлюбленных, глухих ко всему, не касающемуся их самих, расфуфыренных кукол. Я не то чтобы сокрушался, я знал, что иного во дворце и не встречу — и тем приятнее мне было увидеть живое лицо, горящее чувством, пусть и не радостным, судя по тому, как барон кривил рот.

— Знакомьтесь, барон, мой дядюшка, Креспиан.

— Я очень… милорд, вы не видели… моей дочери?

— Что, тоже проигралась в карты? — участливо поинтересовался я. Барон был мне, как я уже сказал, приятен, но упустить случай ответить Вито колкостью за пренебрежение я не мог. Пускай теперь сгорает от стыда за наглого и бесцеремонного дядюшку.

— В карты? — опешил барон. — Нет, что вы… она потерялась… пошла нарвать цветов, и вот уже минут двадцать… Я волнуюсь. Тут так холодно. И темно.