Король ворон

Стук, раздавшийся непосредственно позади них, заставил Гэнси вздрогнуть. Но Блу была рада этому звуку, потому что узнала его. Это был удар гигантских сабо её кузины о неровный пол. Вдохнув с облегчением, она развернулась, чтобы обнаружить Орлу в её таких утешительно-знакомых и дурацких привычных джинсах-клёш. Взгляд Орлы оказался устремлённым в какую-то точку поверх головы Блу.

— Орла, — позвала Блу, и глаза её кузины встретились со взглядом Блу.

Орла закричала.

Руки Блу неосознанно, будто принадлежали ребёнку, закрыли уши, а ноги, последовавшие примеру рук, споткнувшись, заставили Блу врезаться в спину Гэнси. Орла прижала руки к сердцу и снова закричала, звук надломился и прозвучал выше. Блу никогда не думала, что услышит подобное от своей кузины. Какая-то часть Блу бросилась прочь от этого звука, представляя, что не лицо Орлы кричит, представляя, что не тело Блу наблюдает, представляя, что это сон, а не реальность.

Орла умолкла.

Однако её глаза... она по-прежнему смотрела мимо Блу в небытие. И внутрь себя. Её плечи отяжелели от ужаса.

И за всем этим откуда-то в доме продолжал исходить тот гудящий звук.

— Орла, — прошептал Гэнси. — Орла, ты меня слышишь?

Орла не ответила. Она смотрела в мир, который Блу был недоступен.

Блу не хотелось говорить правду, но она всё равно сказала:

— Думаю, мы должны найти звук.

Гэнси мрачно кивнул. Оставив Орлу с её слепыми стенаниями, они пробрались глубже в дом. В конце коридора свет с кухни, казалось, обещал безопасность и определённость. Но между ними и кухней располагалась темнота дверного проёма гадальной. Хотя сердце Блу подсказывало, что в комнате было абсолютно темно, её глаза увидели, что на столе стояло три свечи. И они горели. Но это неважно. Они ни коем образом не влияли на тьму.

Странный многоголосый гул просачивался из гадальной.

Ещё слышалось приглушённое шарканье, словно кто-то мёл веником пол.

Костяшки Гэнси неуверенно провели по её руке.

Сделай шаг.

Она шагнула.

Войди.

Они вошли.

На полу гадальной крутился и дёргался Ноа, его невозможное тело. Он где-то умирал. Всегда умирал. Даже с учётом того, что Блу уже видела воссоздание его смерти, наблюденать за этим раз от разу легче не становилось. Его лицо развернулось к потолку, рот раскрылся в бессмысленной боли.

Дыхание Гэнси стало прерывистым.

Над Ноа возвышалась Кайла, она сидела на гадальном столе и смотрела в никуда. Её руки лежали поверх разбросанных карт таро. Телефон лежал рядом с картами; она была в середине процесса гадания на расстоянии.

Диссонирующий гул звучал громче всего остального.

Он исходил от Кайлы.

— Вам страшно? — прошептал Ноа.

И Блу, и Гэнси вздрогнули. Они не осознали, что Ноа перестал извиваться, но он перестал и теперь лежал на спине, подтянув к себе колени и взирая на них. Неожиданно в выражении его лица появилась злая усмешка, небольшая не-ноашность. Его зубы виднелись сквозь натянутую улыбку.

Блу с Гэнси переглянулись.

То, что было Ноа, внезапно подняло глаза, словно заслышав приближение чего-то. Он тоже начал напевать. И это тоже было немузыкально.

Каждый сустав в теле Блу горел предупреждением об опасности.

А потом Ноа расслоился надвое, а затем снова стал единым целым.

Блу не знала, как ещё выразиться. Вот был Ноа, а потом появился ещё один рядом с ним, который смотрел в другую сторону, и вновь остался один Ноа. Она не могла решить, закралась ли ошибка в самого Ноа или она просто неправильно его видела.

— Мы все должны бояться, — сказал Ноа тонким голосом, прорезавшим гул. — Когда вы играете со временем...

Неожиданно он оказался перед ними, глаза в глаза, или, по крайней мере, его лицо, а потом в мгновение ока он вновь уже был в нескольких футах от них. Он снова натянул на свой облик немного ноашности, своей мальчишеской ипостаси. Он держал руки на коленях, словно бегун, и с каждым тяжелым выдохом с его губ нехотя срывался напев.

Дыхание Блу и Гэнси зависло в переливающемся облачке перед ними, словно они были мёртвыми. Ноа тянул энергию из них. Много энергии.

— Блу, уходи, — попросил Ноа. Его голос был напряжённым, но он контролировал отвратительный напев. — Гэнси... уходи. Это не буду я! — Он скользнул вправо, а потом обратно; но его поведение было не так важно. Кривая, совершенно противоречащая его сведённым бровям усмешка растянула его губы и исчезла. В выражении его лица появился вызов и тут же пропал.

— Мы не уйдём, — сообщила Блу. Но она всё-таки начала выстраивать вокруг себя защиту. Она не могла сдерживать это, чем бы оно там ни было, от черпания энергии у Кайлы и Гэнси, но она могла отрезать свою собственную довольно мощную батарею.

— Пожалуйста, — прошипел Ноа. — Разрушитель, разрушитель.

— Ноа, — сказал Гэнси, — ты сильнее этого.

Лицо Ноа почернело. Из черепа чернила пролились до самого сердца. Только лишь зубы сверкали белизной. Он начал то ли задыхаться, то ли хохотать.

— ВЫ ВСЕ УМРЁТЕ.

— Оставь его в покое! — прорычала Блу.

Гэнси сильно содрогнулся от холода.

— Ноа, ты можешь справиться.

Ноа поднял руки перед собой, развернув ладонями друг к другу, при этом его пальцы танцевали и казались когтями. Это были руки Ноа, а потом они превратились в каракули.

— Нет ничего невозможного, — произнёс Ноа. Его голос был ровным и глубоким. Вместо рук у него вновь стремительно появились линии, искажённые и бесполезные. Блу видела насквозь его грудную клетку, и там не было ничего, кроме черноты. — Нет ничего невозможного. Я доберусь до него. Я доберусь до него. Я доберусь до него.

Единственное, что удерживало Блу на месте, единственное, что держало её так близко к этой твари – это понимание того, что она свидетельница преступления. Не Ноа нечаянно стал ужасающим. Что-то проникло в Ноа, проходило через него. Без разрешения.

Гудящий голос продолжал:

— Я доберусь до него... Блу!.. Я доберусь до него... Прошу тебя! Уходи!.. Я доберусь до него...

— Я не оставлю тебя, — сказала Блу. — Я не боюсь.

Ноа разразился диким смехом восторженного гоблина. А потом в сторону высоким голосом произнёс:

— Будешь бояться!

И тогда он бросился на неё.

Блу мельком успела заметить Гэнси, рванувшего к нему, как только Ноа впился когтями ей в лицо.

Гадальная исчезла, как свет, как и тьма. Боль и блеск, холод и жар...

Он выдавливал её глаза.

— Ноа! — простонала она.

Всё расплылось в штрихи и каракули.

Она вскинула руки к лицу, но ничего не изменилось. Она чувствовала себя нанизанной на когти, его пальцы впились ей в плоть. Левый глаз видел только белый цвет; правый глаз видел только чёрный. Её пальцы казались скользкими; щёки бросило в жар.

Свет вырывался из Ноа, словно вспышки на солнце.

Внезапно руки схватили её за плечи, разворачивая от него. Она оказалась окружена теплом и мятой. Гэнси держал её так крепко, что она чувствовала его дрожь. Гул был везде. Она ощущала его на своём пылающем лице, когда Гэнси встал между ней и жужжащим злом, которым был сейчас Ноа.