Король ворон

Убийство.

Иногда он попадался в петлю постоянного понимания того, что его убили, и ярость заставляла его крушить вещи в комнате Ронана или сбрасывать горшок с мятой со стола Гэнси, или бить по окну на лестнице в жилище.

Порой вместо петли он попадал в этот момент. В момент смерти Гэнси. Снова и снова наблюдал за смертью Гэнси. Гадая, был бы он таким же смелым в лесу, если бы Велк попросил его умереть, а не заставил. Он так не думал. Он не был уверен, были ли они вообще приятелями. Иногда, когда он возвращался, чтобы увидеть всё ещё живого Гэнси, он забывал, знал этот Гэнси или нет о том, что умрёт. Так просто знать всё и вся, когда время циклично, но очень сложно вспомнить, как этим пользоваться.

— Гэнси, — сказал он. — Это всё, что есть.

Это был неправильный момент. Между тем, Ноа затянуло в жизнь духа Гэнси, что оказалось совсем другой временной линией. Он отодвинулся от неё. Не в пространстве, а во времени. Это немого напоминала на игру со скакалкой втроём – Ноа больше не помнил, с кем он такое делал, он лишь припоминал, что когда-то это делал – нужно было дождаться подходящего момента, чтобы прыгнуть, или тебя сбивала скакалка.

Он не всегда помнил, зачем это делает, но он помнил, что он делает: ищет, когда Гэнси впервые умер.

Он не помнил тот первый раз, когда сделал выбор. Теперь это было тяжело — помнить, что являлось воспоминанием, а что повторялось на самом деле. Он даже не был уверен в настоящий момент, что из этого происходит.

Ноа только понимал, что должен продолжать до этого мгновения. Ему нужно лишь продержаться осязаемым достаточно долго, чтобы удостовериться, что всё останется верным.

Вот он: Гэнси, такой юный, дрожащий и умирающий в древесных листьях в то же самое время, как Ноа вдали от него дрожит и умирает в листьях другого леса.

Время всегда одно и то же. Как только Ноа умер, его дух, полный энергетической линии, одаренный милостью Энергетического пузыря, прочувствовал каждый момент, что испытал в жизни и собирался испытать. Очень просто казаться мудрым, когда время циклично.

Ноа склонился над телом Гэнси и произнёс в последний раз:

— Ты будешь жить из-за Глендовера. Кто-то другой умирает на энергетической линии, когда не должен, так что ты будешь жить, когда не должен.

Гэнси умер.

— Прощай, — шепнул Ноа. — Не упускай.

Он тихо ускользнул от времени.

Глава 66

Блу Сарджент позабыла, сколько раз ей говорили, что она убьёт свою настоящую любовь.

Её семья торговала предсказаниями. Они читали карты, они проводили сеансы, и они переворачивали чайные чашки на блюдца. Блу никогда не была частью этого, кроме одного важного момента: она была человеком с самым затянувшимся предсказанием в доме.

«Если ты поцелуешь свою истинную любовь, он умрёт».

Большую часть своей жизни она размышляла над тем, как это произойдёт. Её предупреждали все виды ясновидящих. Даже без намёка на экстрасенсорные способности она жила, опутанная миром, который был в равных частях настоящим и будущим, всегда зная в каком-то смысле, куда направляется.

Но не теперь.

Сейчас она смотрела на мёртвое тело Гэнси в забрызганном дождём свитере с v-образным воротником и думала: «Я понятия не имею, что в данный момент происходит».

Кровь стекала с дороги, и в'oроны приземлились в нескольких ярдах, чтобы её клевать. Все признаки демонической активности разом исчезли.

— Поднимите его, — начал Ронан, и затем ему пришлось собраться, чтобы закончить, прорычав: — Поднимите его с дороги. Он не животное.

Они оттащили тело Гэнси в зелёную траву на обочине. Он всё ещё выглядел абсолютно живым; он был мёртв около минуты или двух, и, пока не начал разлагаться, большой разницы между смертью и сном не было.

Ронан присел рядом с ним, чернота всё ещё пачкала его лицо под носом и вокруг ушей. Его нагреженный светлячок покоился на сердце Гэнси.

— Проснись, засранец, — просил он. — Ты подонок. Не могу поверить, что ты...

И он заплакал.

Рядом с Блу и Генри стоял Адам с сухими щеками и мёртвыми глазами, а Девочка-Сиротка обнимала его руку, будто успокаивала плаксу, пока тот уставился в пустоту. Его часы подрагивали на одной минуте снова и снова.

Блу перестала плакать. Она заранее израсходовала все свои слёзы.

До них доносились звуки Генриетты; где-то завыли скорая или пожарная. Ревели двигатели. Слышался громкоговоритель. На дереве поблизости пели птицы. Коровы по полю приближались к ним, любопытно, как долго они там находились.

— Я действительно не знаю, что делать, — признался Генри. — Я думал, всё закончится не так. Я думал, мы все поедем в Венесуэлу.

Он состроил гримасу и был практичен, и Блу видела, что это единственный способ, которым он мог справиться с фактом мёртвого тела Ричарда Гэнси, лежащего в траве.

— Не могу об этом думать, — искренне сказала Блу. На самом деле она не могла думать ни о чём. Всё сразу закончилось. Каждый кусочек её будущего в первый раз в её жизни оказался не написан. Им полагалось позвонить в 911? Практические соображения о мёртвой настоящей любви простирались перед ней, а она обнаружила, что не в состоянии чётко сфокусироваться ни на одном из них. — Я, правда, не могу... вообще думать. Словно у меня над головой абажур. Я продолжаю ждать... не знаю чего.

Адам внезапно сел. Он вообще ничего не сказал, но прикрыл лицо руками.

Генри очень неровно вдохнул.

— Нам надо убрать машины с дороги, — выдал Генри. — Теперь, когда ничего не кровоточит, движение будет... — Он сам себя остановил. — Это неправильно.

Блу покачала головой.

— Я просто не понимаю, — продолжал Генри. — Я был так уверен, что это... всё изменит. Не думал, что конец будет такой.

— Я всегда знала, что конец будет такой, — произнесла она, — но это всё ещё не кажется правильным. Это когда-нибудь будет казаться правильным?

Генри переминался с ноги на ногу, глядя на другие автомобили, не делая движений в сторону их машин, несмотря на предыдущее заявление о дорожном движении. Он взглянул на часы – как и часы Адама, они всё ещё беспокойно пытались выйти за пределы тех же самых нескольких минут, хотя и не так яростно, как раньше – и повторил:

— Я просто не понимаю. В чём тогда смысл магии, если не в этом?

— В чём?

Генри вытянул руку в сторону тела Гэнси.

— В том, чтобы он был мёртв. Вы говорили, вы маги Гэнси. Сделайте что-нибудь.