Королева снежного замка

– Надо ее поймать!
– закричал Вильгельм.
– Быстрее!

– Нет, Вильгельм, - покачал головой принц и улыбнулся.
– Мы пойдем медленно и поймаем всех.

* * *

Королева рыдала. Она сидела в кресле, обычно удобном и комфортном, а теперь стало все равно, на ее обнаженные плечи кто-то набросил плащ, и сейчас его подкладка испачкалась кровью из пореза на плече, который сделал этот мужлан, этот пьяный урод в гнутой короне, этот гадкий мерзавец...

– Ах, ваше величество, - сказала Петуния и промокнула королевские слезы батистовым платочком.
– Что они с вами сделали...

Из дальнего угла королевского подсознания приплыла странная картина: одна женщина обтирает платочком лицо другой женщины, только не глаза, а почему-то вокруг рта, первая одетая и говорит как раз последние слова, а вторая голая и плачет, но не искренне, как королева, а как бы посмеиваясь втихомолку, а за дверью гогочут гусары... гусары... Нет, бред какой-то.

– Одеться, - приказала королева.

Мягко отстранила Петунию, выпрямилась во весь рост, она ведь королева, она сохраняет величие всегда, что бы ни случилось, вот и теперь, например, сохраняет, а вот Амелия уже тащит платье, не такое хорошее, как первое, но тоже хорошее, красивое такое, обожаю.

Облачившись в платье, королева снова обрела уверенность. Внутреннее величие никуда не делось, а усилилось и дополнилось неукротимой тягой повелевать и (крушить) властвовать. Слишком много времени она провела в покое и уюте, королевская власть - не только комфорт, но и испытания, пришла пора стойко их преодолеть.

– Повелеваю, - произнесла королева.
– Свадьбу отменить.

– Ах!
– воскликнула Петуния и всплеснула руками.

– Ваше величество!
– воскликнула Амелия, но руками не всплеснула, руки у нее заняты, в руках какая-то тряпка.

– Ваше величество, разве это не ваш долг?
– риторически вопросила Петуния.

Королева всегда знала, что правильный ответ на этот вопрос утвердительный, но сейчас она впервые задумалась: а (какого хера? фу, что за гадкие мысли) почему? Она всегда знала, что свадьба с принцем (как его там зовут?) не просто ее долг, но предопределена тем путем, которым следует мир, это (типовой сценарий) неизбежно, нет пути избежать этого пути, как бы ни тавтологично звучало последнее, но по какой-то причине путь исказился, словно посторонняя воля того самого злого бога-не-бога, как его там...

– Мерлина ко мне!
– приказала королева.

– Я здесь, - отозвался волшебник из угла, в который королева почему-то ни разу не заглянула, хотя он тут уже сидит битый час, ведь если бы он пришел позже, она бы точно это заметила.
– Я к вашим услугам, ваше величество.

(хуичество. Фу, что за мерзость лезет в голову?!)

Мерлин вышел на центр зала, поклонился и торжественно доложил:

– Целостность мироздания восстановлена, ваше величество.

– Чего?
– переспросила королева.

– Целостность мироздания восстановлена, ваше величество, - повторил Мерлин.

– В мире происходят странные вещи, - сказала королева.

– О да!
– воскликнул Мерлин с улыбкой.
– Землетрясение разрушило ту деревню, что слева от ворот, я бы вспомнил ее название, если бы удосужился, погибло сколько-то смердов, я не удосужился сосчитать, но не очень много. Еще перевал, скорее всего, стал непроходим.

– Чего?
– переспросила королева.
– Надолго непроходим?

Мерлин подавил внезапное искушение ответить сквернословием. Ответил так:

– Предположительно навсегда, ваше величество.

– Навсегда?
– изумилась королева.
– А земли за перевалом?

– Считайте, что их больше нет, ваше величество, - сказал Мерлин.

Он подумал, что впервые за все время, что себя помнит, он явно и дерзко противоречит ее величеству. И это ему (черт побери!) нравится, чем бы оно потом ни грозило.

– Что значит нет!
– рявкнула королева.
– Я приказала восстановить мироздание, а не лишать меня собственности!

– Ваше величество сказало: "Любой ценой", - заявил Мерлин.
– Я прекрасно помню эту формулировку. Вашей ценой стало королевство. Зато бытию вселенной больше ничто не угрожает.

– Вообще-то угрожает, - подала голос Амелия.
– Принц Бонифаций...

(говнопринц)

...ведет себя неподобающе.

– Такова цена целостности мироздания, - сказал Мерлин.

– А не слишком ли

(до хера)

большая цена?
– спросила королева.

Мерлин пожал плечами и ничего не ответил.

– Мироздание не должно быть таким!
– воскликнула королева.
– В него будто бы вселилась посторонняя воля, и эта воля несет зло! Это недопустимо! Так не должно быть! Прекратить тотчас же!

Мерлин повернулся к ней спиной и пошел прочь.

– Ты куда?
– крикнула королева ему вслед.

– Выполнять, - ответил волшебник и прибавил непонятное: - Волосы назад.

– Разрешите призвать его высочество к порядку?
– подала голос Амелия.

– Кого призвать?
– не поняла королева.
– К чему призвать?

– Его высочество принца Бонифация призвать к порядку, - сказала Амелия.

– Ну, попробуй, - сказала королева.
– А если не поможет...

Она вдруг поняла, что понятия не имеет, что делать дальше, если призывы не возымеют действия. В замке нет армии и никогда не было, потому что не было нужды, а мужчина только один - Мерлин, да и тот старик. А эти агрессивные мужланы на полудиких лошадях... Даже чуть-чуть страшно. Да и не так уж чуть-чуть...

– Я призову его к порядку, - повторила Амелия.

Сделала книксен и вышла в ту самую дверь, в которую вышел Мерлин минуту назад.

* * *

Они пошли медленно, но никого не поймали. Бледно-серые женщины быстро бегали и ловко уворачивались от объятий. Вильгельм в шутку предложил засадить какой-нибудь бабе стрелу в ногу, тогда, дескать, поймается без проблем.

– Фу, - сказал принц.

– Фу, - сказал Оливер.

На мгновение он почувствовал себя кем-то другим, приличным, достойным, высокоморальным, добродетельным, законопослушным, гуманным, еще тысячу разных эпитетов, порождающих примерно одинаковый отклик в управляющей эмоциями зоне мозга. Нельзя стрелять в человека, нельзя направлять оружие на людей, никогда-никогда, нельзя-нельзя...

– А прикольно штырит этот твой порошок, - сказал принц.

– Нет, - покачал головой Оливер.
– Это не порошок штырит, это воля хозяйки замка.

– Королевы?
– заинтересовался принц.
– Она разве волшебница?