Королева снежного замка

– Не факт, что именно она, - сказал Оливер.
– Но какая-то сверхчеловеческая воля тут точно есть.

– А, я понял, аватар!
– воскликнул вдруг Вильгельм.

– Может быть, - пожал плечами Оливер.
– А может, и нет. Возможно, эта воля вообще не воплощена, наблюдает сверху или откуда-то еще, и прикалывается.

– Я тут не для того, чтобы надо мной прикалывались, - сказал принц.
– Пойдем внутрь.

– Куда именно?
– спросил Вильгельм.

Принц пожал плечами и ничего не ответил.

– Куда глаза глядят, - сказал Оливер.
– Все равно куда. Куда бы мы ни пошли, история будет развиваться своим чередом.

– И вариантов развития не очень много?

– спросил Вильгельм.

– Да, должно быть так, - кивнул Оливер.

Они вошли в замок, не через центральный вход, а через боковую калитку, пошли куда глаза глядят. Попали в помещение, похожее на ресторан: столики, барная стойка, бочки с пивом то ли вином.

– О, давайте напьемся!
– обрадовался принц.

– После мета не рекомендую, - сказал Оливер.
– Одно с другим лучше не смешивать.

– Тогда, может, еще мета?
– предложил принц.

– Тоже не рекомендую, - сказал Оливер.
– Доза нормальная, лучше воздержаться, не усугублять.

– А если не воздержусь?
– спросил принц.

– Тогда история станет развиваться по другому сценарию, - ответил Оливер.

Из памяти всплыла нелепая картинка: растрепанная босоногая баба, долговязая и в штанах, из носа текут кровавые сопли, рядом мужик в камзоле, похожий на Оливера, собирается проткнуть ей сердце волшебной иглой.

Оливер поежился и поморщился.

– Ладно, не буду, - сказал принц.

В двери нарисовалась баба, тощая, как вобла, и немолодая. Горделиво выпрямилась и продекламировала:

– Я пришла призвать вас к порядку!

– А она не такая уж и страшная, - произнес принц с некоторым удивлением.

– После мета страшных баб не бывает, - сказал Оливер.
– Особенно если ее тоже накурить...

– О, отличная идея!
– обрадовался принц.
– А ну-ка, поди-ка сюда...

– А ну-ка, давай-ка, плясать выходи, - фальшиво напел Вильгельм что-то смутно знакомое.

Оливер подумал, что она убежит, надо быть последней дурой, чтобы не убежать в подобных обстоятельствах. Но она не убежала. Принц взял ее за руку, провел за стол, она шла покорно, как овца. Оливер зарядил трубку порошком, достал зажигалку, протянул принцу оба предмета.

– Понеслось говно по трубам, - сказал принц.

Оливер хотел было возразить, что мет у него вовсе не говно, а очень даже приличный продукт, но сообразил, что принц говорит не в прямом смысле, а цитирует поговорку, которая, кстати, явный анахронизм, в средневековом замке не должно быть канализации. Гм. Электрического освещения тоже не должно быть, а оно тут есть. Ну и пусть.

– Ну и пусть, - повторил Вильгельм, это прозвучало как отражение мысли словами, как материализация чувственных идей, что бы последнее ни значило. А Вильгельм продолжал: - Продолжается наш путь, продолжается песня! Нам жить, этот воздух степной пить, и по звездным морям плыть, и бессмертными быть!

– Заткнись, - приказал принц.
– А ты, сука, вдыхай дым!

Сука послушно вдохнула дым. Раз, другой, третий, вот в ее взгляде что-то изменилось...

– На колени, - приказал принц.
– Да не ко мне залезай, рядом с лавкой вставай на колени! Вот так, а теперь...

Оливер отвернулся. Почему-то стало противно, так не должно быть, секс под метом - самое то, и не очень важно, сам занимаешься или наблюдаешь за другими, и то, и другое захватывает по самое не могу, и не важно, добровольный секс или насильственный, настоящего насилия под метом не бывает, только игры, а они иногда получаются такими забавными... не сейчас.

Черт, как же не вовремя нахлобучило! Теперь придется терпеть, пока не отпустит, может, свалить куда-нибудь и попробовать поспать... Да вон хотя бы на лавке.

Оливер вытянулся на лавке, закрыл глаза. Ритмичные звуки, только что жалко копошившиеся на периферии восприятия, заполнили весь чувственный мир, это стало прекрасно и противно одновременно, пожалуй, более прекрасно, чем противно, она ведь тоже радуется, под метом насилия не бывает. Если бы не нахлобучка, Оливер тоже порадовался бы, а так...

Он представил себе, что живет в этом замке много лет, например, тридцать три, все обрыдло и осточертело, каждый день одно и то же, приколы и развлечения давно приелись, а придумывать новые уже нет сил, фантазия истощена, ресурсы истощены, инерция захватила, катишься по жизни, как говновоз по колее, и не выбраться, и не так уж это плохо, уютненько, говно в цистерне не расплескивается...

– Тьфу, бля!
– сказал вдруг Оливер.

Он вспомнил, где все это слышал в предыдущий раз. Он лечился от наркомании, тогда было модно лечить все подряд, вплоть до гомосексуализма, люди собирались в кружок и швыряли друг в друга говном своих душ, считалось, что это помогает. Глупость, конечно, реально помогают только селективные нейроблокаторы, комплексы нанороботов, вычищающие из мозговой ткани испорченные компоненты и выращивающие на их месте новые, нормальные. Для пользователя это как кнопка - принял решение, сказал: "Так, интеллект, я больше не употребляю", подтвердил сколько нужно раз, и вот ты реально не употребляешь, пока сознательно не передумаешь. И неважно, что решение было импульсивным, спонтанным, сиюминутным, интеллекту достаточно и того. Есть, правда, побочный эффект, на нынешнем уровне развития неустранимый - нахлобучки, таски и глюки никуда не деваются, нанороботы вычищают только самый минимум, а то, что наркотик нагадил вокруг, не трогают, и это с непривычки очень странно, когда ты много месяцев не употребляешь, а ведешь себя как хроник. Это не очень опасно, побочный вред нейтрализуется за год-два полного воздержания, но на кой черт воздерживаться так долго? Только поначалу странно вести себя как торчок на фоне полной трезвости, со временем разница между трезвостью и интоксикацией стирается напрочь, ты просто говоришь: "Так, интеллект, хочу протрезветь" или: "Так, интеллект, стимуляция по схеме шесть-два-четыре-восемь-семь", и зашибись. Интересная, кстати, схема получилась, попробовать, что ли, при случае? Или даже: "Так, интеллект, сгенерируй пять случайных чисел и дай стимуляцию по схеме, которая получилась". Безумно до предела, настолько безумно, что даже интересно.

– Эй, Оливер!
– позвал принц.
– Вторым будешь?

– С такими сиськами даже первым не буду, - процитировал Оливер древний анекдот.

– Чего?
– не расслышал принц.

Оливер решил не повторять ответ, он глупый и обидный, хорошо, что пробормотал его тихо и неразборчиво.

– Нет, спасибо, - сказал Оливер.
– Может, потом.

В поле зрения нарисовалась голова принца, без короны, а прическа растрепана, как у упоротого Киркорова, что бы последнее слово ни значило. Можно вспомнить, но не хочется, потому что все равно.

– Принц, штаны надень, - посоветовал Оливер.

Принц посмотрел вниз, рассмеялся, встал, натянул штаны, сел обратно.

– Извини, - сказал он.
– Двусмысленно получилось. Я не нарочно, просто этот порошок так прет! Лучше чем любое вино! Все такое яркое, сочное, будто на срамной картинке нарисовано! Как будто весь мир - прекрасная фантазия!

– А он и есть фантазия, - сказал Оливер.
– Не уверен, что прекрасная, но фантазия.

– Чего?
– не понял принц.
– Глючит, что ли?