Королевский сорняк

Писатель ушел звонить в кабинет, которым ему служила одна из комнат. Тоня мельком видела в раскрытую дверь: там имелась вполне обширная библиотека и рабочий стол с компьютером. Там же находился и телефон.

Тоня вспомнила о своем мобильном, лежавшем в сумке со дня ее бегства от Кирилла. Она достала его и включила. Посмотрела, нет ли голосовых сообщений.

Они были, три, все от Кирилла. И в каждом он умолял ее не валять дурака и позвонить ему, уверяя, что с ним она будет в большей безопасности. В последнем сообщении Кирилл говорил, что у него есть мысль, как избавиться от Вуайериста, и снова просил ее вернуться. Голос его звучал так отчаянно, что она растерялась. А вдруг Кирилл не придумал эту историю? Наверное, тогда к лучшему, если Писателю удастся его уговорить приехать. Так он действительно сумеет разобраться и дать ей совет…

Мобильный заиграл прямо у Тони в руках.

Оказалось, Александра. Которая принялась выспрашивать, все ли в порядке.

– Антоненок, – говорила она ласково, – я тебе вчера целый день звонила на домашний и на сотовый, но так тебя и не застала. Ты куда-то уехала с Кириллом на выходные?

– А что… По домашнему номеру никто не ответил?

– Никто. Поэтому я решила, что вы уехали вместе…

– Нет, у Кирилла дела, – уклончиво проговорила Тоня.

– Нам нужно увидеться, Антоненок. Алексей раздобыл кое-какую информацию… Думаю, что тебе следует ее узнать. Приезжай к нам сегодня или, в крайнем случае, завтра… Можешь вместе с Кириллом. По правде говоря, Алексей хотел бы с ним побеседовать.

Надо же, каким он пользуется спросом! Все хотят с ним побеседовать! – отчего-то разозлилась Тоня.

– Кирилл занят, а я на даче у знакомых, – отрубила она. – Сегодня точно не могу, а завтра будет видно. Если что, я позвоню.

Тоня отключилась и загорелась краской стыда. Она была несправедлива к Александре, которая выкраивала из своей вселенской занятости время для того, чтобы побеспокоиться о ней, Тоне… И даже попросила своего детектива заняться Тоней бесплатно! Но фокус был в том, что Тоня уже не раз злоупотребила вниманием известной журналистки. А теперь выходило, что еще и деньгами. Отчего ее неловкость только умножилась. Кроме того, Тоня совсем недавно заявила Александре, что у нее все идеально и замечательно и детектив может не беспокоиться!

Все изменилось с тех пор, но признаться в этом журналистке было выше Тониных сил. Она нашла другую помощь: Писателя. Перед совсем посторонними людьми куда легче выговариваться… К тому же перед ним у нее не было неловкости, что она не может ему заплатить… И, если суммировать все ее разнородные эмоции, то главным было желание доказать Александре, что она не беспомощный забитый «Антоненок», каковой журналистка знавала ее раньше, а независимая, самостоятельная и разумная женщина. И вообще, у нее все в порядке!

И, если Писатель действительно сумеет все расставить по своим местам… И Тоня уедет от него, зная, как дальше жить и действовать… И к тому же, если он все-таки назовет ей свое имя… Он, возможно, известный писатель…

Вот тогда-то Тоня и приедет к Александре! И скажет небрежно: я провела выходные на даче у такого-то писателя, мы с ним долго говорили, я во всем разобралась, так что спасибо вам огромное, Александра, вы очень добры, но больше не беспокойтесь обо мне!

…Узнав, что Тоня и Кирилл на данный момент пребывают не вместе, Алексей немедленно попросил Сашу (нежный женский голосок лучше!) дозвониться до Кирилла, напеть ему, что угодно, и любой ценой договориться о встрече.

Ей удалось поймать Кирилла на мобильном. Но втуне журчал нежный голос Александры: Кирилл заявил, что в данный момент никак не может встретиться с кем бы то ни было. Он уезжает в гости за город, где его срочно ждут.

…Николай Сергеевич появился через несколько минут.

– Ваш Кирилл весьма любезно согласился приехать ко мне. Будет здесь, с учетом дороги, через пару часов. Думаю, что общими усилиями мы сумеем разгадать вашу загадку…

Он неловко стоял посреди веранды, явно не зная, что сказать дальше.

– Еще чаю? – наконец произнес он.

– С удовольствием. А вы свой не допили!

Тоня тоже искала предлога, чтобы удержать его на веранде, чувствуя, что иначе он уйдет.

– Верно, – согласился Писатель и, поколебавшись, сел за стол.

Подлил чаю Тоне и себе и принялся молча пить.

– А вы не могли бы… – начала Тоня, стесняясь, – у вас тут, на даче, может, есть… Дать мне почитать какую-нибудь из ваших книг?

– У меня здесь нет. Да и ни к чему вам мои книги читать. Вы – не моя публика. Все равно ничего не поймете.

– Почему? У вас книги такие умные и сложные?

– Они у меня суперсложные. Потому что напиханы глупостями под завязку, – усмехнулся Писатель.

– Глупостями???

Он смотрел на нее с насмешливой улыбкой.

– И вы вот так говорите о своем творчестве? Или вы пошутили?

– Нисколько. Но мне трудно вам объяснить. Вы наверняка любите обычные романы, где хорошо или худо описаны люди, их жизнь и их простые радости. Я же пишу совсем другую литературу.

– Попробуйте все-таки. Вдруг пойму?

– Ладно, рискну… Это даже занятно… Пожалуй, вы сейчас услышите то, чего от меня не слышал ни один человек. Я вас не очень напугал?

– Что вы, вовсе нет, – отважно заверила его Тоня.

– Вот и отлично, – кивнул писатель. – Ну, слушайте. В моих книгах нет людей. Там есть, конечно, персонажи, но они только условные символы. Это общекультурные цитаты, это пародии, сотканные из иронии и насмешки. В моих книгах все игра – будь то персонажи, мысли, культурные и моральные ценности. Я понятно говорю?

– Вроде бы да…

– «Вроде бы»? – иронически вскинул брови писатель. – Ну, вот смотрите: вы видели картины художников – Рембрандта или, на худой конец, Репина?

– Конечно, – обиделась Тоня. – Вы думаете, что если я была кассиршей…

Николай Сергеевич сделал останавливающий жест.

– И, может, вы видели картины Пикассо?

Тоня только кивнула, побоясь на этот раз раскрыть рот.

– И портреты Пикассо не похожи ни на художников-классиков, ни на модели, реальных людей, с которых он их писал. Почему? Потому что он играл с формой. Ему это оказалось интереснее, чем отражать чувства и мысли людей на портретах, как это делали все до него. Вот и мне, Тоня, мне неинтересны чувства людей. Тем более что они описаны до меня другими авторами за тысячи лет существования литературы. Это банально. Скучно. Пресно. Плоско. Избито. Я хотел стать оригиналом и стал им. Я создал абсурдный мир, в котором действуют аппликации… Вы знаете, что такое аппликация?

– Это когда вырезают ножницами какую-нибудь фигурку и вклеивают ее в другое место? – неуверенно предположила Тоня.

– Совершенно верно. В моем мире живут аппликации литературных образов, исторических персонажей, мыслей, лозунгов, чувств, моральных и культурных ценностей и штампов. Которые я ради смеха разместил в самом абсурдном порядке. Короче, когда я писал свою первую книгу, я очень развлекался.

– И ее напечатали?

– О, да! Я ведь очень известный писатель, Тоня. ОЧЕНЬ. Я теперь признанный гений. И у меня теперь много книг.