Королевство пепла

Несрин поняла. Не тогда, когда Йеран вздрогнул от его ракина, а затем остановил Борте в ленивом темпе. Девушка посмотрела через плечо, и на ее лице появилось что-то, кроме раздражения, когда она заметила Йерана сзади.

Сартак усмехнулся.

— По крайней мере, сейчас они немного более понятны.

Несрин фыркнула, поглаживая перья Салхи.

— Я так же смущена, как всегда.

— Всадники, чьи палатки лежат по обе стороны Борте, — нет.

Взгляд Несрин поднялся, но она улыбнулась.

— Хорошо. Не по поводу всадников, а о них.

— Война делает странные вещи людям. Делает все более актуальным. — он провел рукой по затылку, пальцы застыли в волосах, прежде чем он пробормотал ей на ухо:

— Ложись спать.

Тепло распространилось по ее телу.

— У нас битва за завтрашний день. Снова.

— И день смерти заставил меня хотеть удержать тебя, — сказал принц, подарив ей эту обезоружившую усмешку, против которой она не защищена. Тем более, когда он добавил:

— И делать с тобой другие вещи.

Пальцы Несрин согнулись в сапогах.

— Тогда помоги мне закончить чистить перья Салхи.

Принц так быстро схватил щетку, которую Борте отбросила, что Несрин рассмеялась.

Глава 52

Крошанки вернулись в свой лагерь в Белоклычьих горах и ждали.

Манона и Тринадцать спешились с виверн. Что-то сбилось в ее теле с каждым шагом к огню Гленнис. Полоска красной ткани в конце ее косы развязалась, распустив волосы.

Они были почти около очага Гленнис, когда Бронвен появилась рядом с Маноной.

Астерина и Соррель, оставаясь сзади, напряглись, но не вмешались. Особенно тогда, когда спросила Бронвен:

— Что случилось?

Манона бросила взгляд на свою кузину.

— Я попросила их рассмотреть их позицию в этой войне.

Бронвен нахмурилась на небо, как будто ожидая увидеть, как Железнозубые оторвались от них.

— И?

— И они рассмотрят, я полагаю.

— Я думала, ты отправилась туда, чтобы сплотить их.

— Я отправилась, — сказала Манона, обнажив зубы, — чтобы заставить их понять, кем они хотят быть.

— Я не думаю, что Железнозубые способны на такие вещи.

Астерина зарычала:

— Осторожней, ведьма.

Бронвен поглядела на нее через плечо, насмешливо улыбаясь, затем сказала Маноне:

— Они позволили тебе выйти живой?

— Действительно похоже на то.

— Будут ли они сражаться — будут ли они сражаться против Мората и других Железнозубых?

— Я не знаю. — она этого не знала. Она действительно этого не знала.

Бронвен замолчала на несколько шагов. Манона только вошла в кольцо очага Гленнис, когда ведьма сказала:

— Тогда мы не должны даже надеяться.

У Маноны не было ответа, поэтому она ушла с Тринадцатью, не взглянув мимоходом на Бронвен.

Манона обнаружила, что Гленнис шевелит угли своего очага, священный огонь в его центре — яркий лепесток пламени, которому не нужны были дрова. Подарок от Брэннона — короля Террасена.

Гленнис сказала:

— Завтра мы должны уходить утром. Было решено: мы должны вернуться к нашим домашним очагам.

Манона только села на скалу, ближайшую к кроне, оставляя Тринадцать, чтобы дать им разобраться. Дорин остался с вивернами. Последнее, что она видела минуту назад, как несколько крошанок приближались к нему. Либо для удовольствия, либо для информации, Манона не знала. Она сомневалась, что он снова поделится своей постелью в ближайшее время. Особенно, если он окажется в аду, пойдя в Морат.

Она не позволила себе закончить эту мысль.

Манона сказала Гленнис:

— Как ты думаешь, Железнозубые способны к переменам?

— Ты лучше знаешь этот ответ.

Она сделала это, и не была полностью уверена, что ей понравилось то, чего она достигла.

— Разве Рианнона думала, чем мы можем быть? — она думала, чем я могу быть?

Глаза Гленнис смягчились, и намек на скорбь охватил их, когда она добавила еще один ворох к пламени.

— Твоя сводная сестра была твоей противоположностью во многих отношениях. И как твой отец во многих отношениях. Она была открыта, честна и говорила о своих чувствах, независимо от последствий. Дерзкая, как некоторые называли ее. Ты можете не знать об этом, судя по их поведению сейчас, — сказала крошанка, ухмыляясь, — но этих разных очагов было больше, чем несколько, которые ее не любили. Кто не хотел слышать ее лекции о наших неудачных ведьмах, о том, каким было лучшее решение. Как наши народы могут обрести мир. Каждый день она говорила громко всякому, кто мог слушать, о возможности единого Царства ведьм. Возможность будущего, когда нам не нужно будет прятаться или быть настолько слабыми. Многие называли ее дурой. Особенно, когда она пошла искать тебя. Чтобы узнать, согласна ли ты с ней, несмотря на то, что говорила ваша кровавая история. Она умерла за эту мечту, за эту возможность будущего. — Манона убила ее за это.

Гленнис сказала:

— И Рианнон думала, что Железнозубые способны измениться? Она, возможно, была единственной ведьмой из крошанок, которая это делала, но она верила в это каждым клочком кусочком ее души. — ее горло дёрнулось. — Она верила, что вы двое можете править им вместе — Царством ведьм. Вы бы возглавили Железнозубых, и крошанок, и вместе вы бы восстановили то, что давно переломали.

— А теперь есть только я. — ответственная за обоих.

— Теперь только ты. — взгляд Гленнис стал прямым, неумолимым. — Мост между нами.

Манона приняла тарелку с едой, которую Астерина протянула ей, прежде чем Вторая села рядом с ней.

Астерина сказала:

— Железнозубые вернутся. Вот увидишь.

Соррель хмыкнула рядом с ближайшей скалой, на ее лице появилось несогласие.

Астерина кивнула Маноне.

— Они вернутся. Клянусь.