Королевство пепла

Гленнис слегка улыбнулась, но Манона ничего не сказала, когда впилась в еду.

Надеюсь, она сказала Элиде месяцы назад.

Но, возможно, в конце концов, их не будет.

…

Дорин задержался около виверн, чтобы ответить на вопросы крошанок, которые либо не хотели, либо были, может быть, слишком пугливыми, чтобы спросить Тринадцать, что произошло в Ферианской впадине.

Нет, хозяин не охотился за ними. Нет, никто их не отслеживал. Да, Манона поговорила с Железнозубыми и попросила их присоединиться. Да, они живы и выжили. Да, она говорила, как с Железнозубыми, так и с Крошанками.

По крайней мере, Астерина сказала ему об этом на длинном полете назад. Обращаясь к Маноне, обсуждая их следующие шаги… Он не беспокоился. Еще нет.

И когда сама Астерина замолчала, он задумался. Обдумывал все, что он видел в Ферианской впадине, в каждом зале, в камере и яме, где пахло болью и страхом.

То, что его отец и Эраван построили. Такое королевство, которое он унаследовал.

Шутливые шепоты продолжались. Дорин проигнорировал их и провел рукой по рукоятке Дамариса. Золото оставалось теплым, несмотря на холод.

Да, конечно, меч истины, но и напоминание о том, чем Адарлан когда-то был. Чем может быть снова.

Если бы он не дрогнул. Не сомневался сам. На какое бы время он не ушел.

Он мог сделать все правильно. Все это. Он мог сделать все правильно.

Дамарис нагревается безмолвным теплом и подтверждением.

Дорин оставил небольшую толпу крошанок и подошел к холму с видом на смертоносную, усыпанную снегами и камнями, пропасть.

Громадные горы были по всем направлениям, но он бросил взгляд на юго-восток. К Морату, далеко за пределами видимости.

В ту ночь, в лесу Эйлуэ, он смог превратиться в ворона. Теперь он предположил, что ему нужно только научиться летать.

Он достиг внутренности, этого вихря сырой власти. В нем расцветала теплота, хруст костей, мир расширялся.

Он открыл клюв, и из него вырвалось карканье.

Расправив свои черные крылья, Дорин начал практиковаться.

Глава 53, часть 1

Кто-то прожег ее бедро.

Не Аэлина, потому что Аэлина ушла, запечатанная в железном ящике и забрана через море.

Но кто-то прожег ее до костей, настолько тщательно, что малейшее движение вызывало агонию.

Лисандра открыла глаза, низкий стон вырвался из ее пересохшего горла.

— Легче, — прогрохотал глубокий голос.

Она знала этот голос. Знала запах — чистый ручей и свежая трава. Эдион.

Она открыла глаза, тяжелые и горящие, на звук.

Его сияющие волосы свисали, пропитанные кровью. И эти бирюзовые глаза были темнее — и совершенно мрачны. Пусты.

Они были в грубой палатке, единственный свет исходил от фонаря, качавшегося в горьком ветре, пробирался через заслон. Она была укрыта одеялами, а он сидел на перевернутом ведре, все еще в доспехах, и ничего не могло ее согреть.

Лисандра пошевелила языком и вслушалась в мир за пределами тусклой палатки.

Хаос. Крики. Многие кричат.

— Мы уступили Перрант, — хрипло сказал Эдион. — Мы отступаем уже два дня. Еще три дня, и мы доберемся до Оринфа.

Брови слегка приподнялись. Долго ли она была без сознания?

— Мы должны были оставить тебя в вагоне с другими ранеными. Сегодня вечером мы осмелились остановиться. — его горло подпрыгнуло. — Шторм ударил на юге. Это замедлило Морат — достаточно.

Она попыталась проглотить сухость в горле. Последнее, что она помнила, это столкновение с этими людьми, не осознавая ограничений смертного тела, о том, как даже Аэлина, которая казалась такой развязной, когда она расхаживала по всему миру, была затменена этими существами. Затем эти когти разорвали ее ногу. И ей удалось сделать идеальный маневр. Убить одного из них.

— Ты сплотила нашу армию, — сказал он. — Мы проиграли битву, но они не постыдились.

Лисандре удалось вытащить руку из-под одеяла и потянулась к кувшину воды рядом с кроватью. Эдион мгновенно двинулся, наполнив чашку.

Но когда ее пальцы сомкнулись вокруг, она отметила цвет кожи, свою форму.

Ее собственные руки. Ее собственную руку.

— Ты… Изменилась, — сказал Эдион, заметив ее расширенные глаза. — Пока целитель обрабатывал ногу. Я думаю, из-за боли… Ты превратилась обратно в это тело.

Ужас, рев и тошнота, охватили ее.

— Сколько людей это видели? — ее первые слова, кажущиеся грубыми и сухими, как наждачная бумага.

— Не беспокойся об этом.

Она глотнула воды.

— Они все знают?

Осторожный кивок.

— Что ты им сказал об Аэлине?

— То, что она на жизненно-важном задании с Рованом и другими. И что это так тайно, что мы не смели говорить об этом.

— Солдаты…

— Не волнуйся об этом, — повторил он. Но она могла видеть это в его лице. Напряжение.

Они сплотились из-за своей королевы, только чтобы понять, что это была иллюзия. То, что мощь Огненного Сердца не с ними. Не будет защищать их от армии сзади.

— Прости, — выдохнула она.

Эдион взял пустой стакан, прежде чем он схватил ее за руку, мягко сжимая.

— Прости меня, Лисандра. После всего этого. — Его горло снова подпрыгнуло. — Когда я увидел Илькенов, когда увидел тебя, сражающуюся против них…

Бесполезная. Лживая стерва. Слова, которые он бросил ей, бросились на нее, вытащили ее от мутной боли. Обострили ее внимание.

— Ты сделала это, — сказал он, понижая голос, — для Террасена. Для Аэлины. Ты была готова умереть за это, боги высшие.

— Так и есть. — ее слова стали холодными, как сталь.

Эдион моргнул, когда она вырвала свою руку. Ее нога болела и пульсировала, но ей удалось сесть. Чтобы встретить его взгляд.