Королевство пепла

Как будто он ощутил ее внимание или просто почувствовал, как рука задержалась на его руке, глаза Рована распахнулись. Он осмотрел ее с головы до ног, удостоверившись, что все в порядке, и встретился с ней взглядом.

— Выпендрежница, — пробормотал он.

Аэлина погладила его по руке.

— Вы сами выставили себя на показ, принц.

Он улыбнулся, его татуировка поморщилась вместе с кожей.

— Это будет последним из твоих сюрпризов, или это еще не все?

Она обдумывала это, — рассказывать ли ему обо всём.

— Может быть.

Рован сел, одеяло соскользнуло с него.

— Это сюрприз, который кончится тем, что мое сердце замрет в груди?

Она фыркнула, подперев голову рукой, и проследила его очертания по колючему одеялу.

— Я отправила письмо — когда мы были в том порту в Вендалине.

Рован кивнул.

— Эдиону, — сказала она достаточно тихо, чтобы Гавриэль не мог услышать это имя за дверью. — И твоему дяде. Эссару.

Рован поднял брови.

— Сказав что?

Она напевала про себя.

— Сказав, что Маэва действительно заключила меня в тюрьму, и что, пока я была ее пленником, она изложила несколько довольно гнусных планов.

Ее мэйт замер.

— С какой целью?

Аэлина села и начала разглядывать ногти.

— Убедить их расформировать свою армию. Начать восстание в Доранелле. Выгнать Маэву с трона. Ты знаешь, мелочи.

Рован только посмотрел на нее. Затем потер лицо.

— Как ты думаешь, письмо могло бы сделать это?

— Оно было решительно сформулировано.

Он просиял.

— Какие гнусные планы ты упомянула?

— Желание покорить мир, ее полное отсутствие интереса к спасению жизни Фэ на войне, ее интерес к Валгам. — она сглотнула. — Я могла упомянуть, что она, возможно, Валг.

Рован закашлялся.

Аэлина пожала плечами.

— Это была удачная догадка. Лучшая ложь всегда смешана с правдой.

— Предполагать, что Маэва — это Валг, — довольно странная ложь, даже для тебя. Даже если это оказалось правдой.

Она махнула рукой.

— Посмотрим, получится ли что-нибудь из этого.

— Если это сработает, если они как-то смогут, и армия восстанет против нее… — он покачал головой, тихо смеясь. — Это было бы благом в этой войне.

— Я так лгу, и это все, что я получаю?

Рован щелкнул ее по носу.

— Ты получишь больше, если ее армия не появится. До этого мы готовимся так, как будто они есть. Что весьма вероятно. — нахмурившись, он сказал, — Эссар не обладает большой властью, а мой дядя не рискует. Не так, как Энда и Селина. Для них свергнуть Маэву… это невероятно. Если бы они даже пережили это.

Ее живот сжался.

— Это их выбор, — что они сделают. Я только изложила факты. Тщательно сформулированные факты и полуправду. Абсолютная игра, если она была честной.

Рован ухмыльнулся.

— И кроме попытки свергнуть с трона Маэву… какие еще сюрпризы я должен знать?

Ее улыбка исчезла, когда она легла на спину, и Рован сделал то же самое рядом.

— Больше никаких. — на его поднятые брови она добавила:

— Я клянусь своим троном. Больше никаких.

Веселье в его глазах исчезло.

— Я не знаю, будет ли мне легче.

— Все, что я знаю, ты знаешь. Все карты сейчас на столе.

С различными армиями, которые собрались, с Замком, со всем этим.

— Как ты думаешь, ты могла бы сделать это снова? — спросил он. — Собрать столько сил?

— Я не знаю. Я так не думаю. Это требовало быть… сдержанной. Особенно с железом.

Тень омрачила его лицо, и он перевернулся на бок, подперев голову.

— Я никогда не видел ничего подобного.

— Ты никогда не увидишь снова. — это была правда.

— Если ты скопила столько энергии, и ты пережила это, тогда я буду рад, если ты этого не сделаешь.

Аэлина провела рукой по мощным мышцам бедра, зацепив пальцы за ткань чуть выше колена.

— Я не чувствовала, что ты получил эту рану в бою, — сказала она, задевая толстый след нового шрама. Трофей из битвы. Она заставила себя встретить его пронзительный взгляд. — Маэва как-то сломала эту часть? Эту часть нас?

— Нет, — выдохнул он и убрал волосы с ее лба. — Я понял, что связь только передает боль самых тяжелых ран.

Она коснулась места на его плече, где стрела Астерины Черноклювой пронзила его месяцы назад. В тот момент, когда она узнала, кем он был для нее.

— Именно поэтому я не знал, что с тобой происходит на пляже, — грубо сказал Рован. Потому что порка, жестокая и невыносимая, как это было, не привела ее на грань смерти. Только в железный гроб.

Она нахмурилась.

— Если ты собираешься сказать мне, что ты чувствуешь вину за это…

— Нам обоим есть над чем думать — о том, что произошло в эти месяцы.

Один взгляд в его глаза, и она точно знала, что он прекрасно понимал, что все еще омрачало ее душу.

А поскольку он был единственным, кто видел все, чем она была, и не уходил от этого, Аэлина сказала:

— Я хотела, чтобы этот огонь был для Маэвы.

— Я знаю. — такие простые слова, и все же это означало все — это понимание.