Королевство пепла

А под ними, на городских стенах, также гибли солдаты из стольких королевств.

Последняя битва, последние несколько часов их отчаянного союза.

…

У Маноны перехватило дыхание, у нее болела рука, в которой был меч.

Снова сплотившись, они двинулись против легиона Железнозубых.

Снова и снова их отталкивали назад. Обратно к Оринфу. К стенам.

Линии Крошанок были основополагающими. Даже мятежники Железнозубых начали летать небрежно.

Сражаясь и сражаясь, как они все равно пришли к этому? Тринадцать пожертвовали своими жизнями; ее грудь болела, битва отдаленно грохотала в ее голове. И все же до этого дошло.

Если они продолжат в том же духе, к вечеру их захватят. Если они не изменят свой план атаки, к рассвету у них ничего не останется. Достаточно, чтобы ее сломленный дух не принял это. Чтобы она воспылала гневом.

Им пришлось отступить к городским стенам. Чтобы перегруппироваться и использовать горы позади Оринфа в их пользу. Чем дольше они задержатся на открытом воздухе, тем более смертоносным он станет.

Манона вытащила рог с боку и подула дважды.

Крошанки и Железнозубые повернулись к ней, широко раскрыв глаза от шока. Манона снова подула в рог.

«Отступите назад. Вернитесь в город».

…

Городские западные ворота вздрогнули.

Там, где когда-то сложная древняя резьба украшала высокие железные плиты, теперь остались только вмятины и брызги крови.

Грохот эхом разнесся по всему городу, горам, и Эдион, тяжело дыша, сражаясь на бойницах над воротами, осмелился отвести взгляд от своего последнего противника. Осмелился осмотреть след последнего удара тарана.

Солдаты заполнили проход к воротам, еще больше заполняя улицы за ним. Столько, сколько смогли уйти со стен.

Скоро. Скоро западные ворота рухнут. Через тысячи лет они наконец расколются.

Меч Оринфа был скользким в его окровавленной руке, его древний щит был покрыт кровью.

Люди уже бежали в замок. Отважные души, которые все это время находились в городе, надеясь, что они выживут. Теперь они бежали с детьми на руках в замок, который станет последним убежищем против полчищ Мората. Как бы он ни продержался.

Возможно, всего лишь часы.

Манона приказала отступить, и Крошанки и Железнозубые приземлились на стену у все еще устойчивых южных ворот, некоторые присоединились к битве, другие сдерживали вражеский воздушный легион на своих хвостах.

Западные ворота снова вздрогнули, раскачиваясь внутрь, дерево, металл и цепи, которыми они были укреплены, изгибались.

Эдион почувствовал, как враг бросился в его открытую левую сторону, и поднял свой щит, такой бесконечно тяжелый. Но виверна без всадника перехватила солдата, разорвав человека пополам, прежде чем отбросила его остатки на стены.

Вспышка света и появилась Лисандра, схватившая меч и щит павшего Молчаливого Ассасина.

— Скажи мне, где найти Манону и других, находящихся в городе, — сказала она, тяжело дыша. На ее руке зияла рана, кровь текла повсюду, но она, казалось, этого не замечала.

Эдион попытался погрузиться в то прохладное место, определить его, проходя через другие битвы, другие сражения. Но это не было сражением.

Это поражение, чистое и жестокое. Бойня.

— Эдион. — Его отчаянно звали.

Солдат Валгов бросился на них, и Эдион разделал его от пупка до носа, взмахнув Мечом Оринфа. Лисандра едва моргнула от черной крови, которая брызнула ей на лицо.

Западные ворота изогнулись с железным криком и начали разваливаться.

Он должен был пойти — должен был пойти туда, чтобы вести бой у ворот.

Где он проведет свой последний бой. Где он встретит свой конец, защищая место, которое он любил больше всего. Это было наименьшее, что он мог сделать для всех воинов, павших из-за него, его выбора. Любивших Терассен.

Смерть, достойная песни. Конец, достойный того, чтобы о нем рассказали у костра.

Если в новом мире тьмы Эравана пламени будет разрешено существовать.

Легион Железнозубых Мората врезался в их мятежных сестер; измученные крошанки сидели на камнях, пили воду, проверяя травмы. Отдых перед их последним наступлением.

Вдоль стены валгские солдаты нарастали, нарастали и хлынули на стены.

Эдион наклонился и поцеловал Лисандру, поцеловал женщину, которая должна была стать его женой, его мэйтом, в последний раз.

— Я люблю тебя.

Печаль заполнила ее прекрасное лицо.

— И я тебя. — она указала на западные ворота, на солдат, ожидающих их окончательного распада. — До конца?

Эдион поднял свой щит, взмахнув Мечом Оринфа в своей руке, освобождая его пальцы от скованности.

— Я найду тебя снова, — пообещал он ей. — Во что бы то ни стало, в любой жизни.

Лисандра кивнула.

— В любой жизни.

Вместе они повернулись к лестнице, которая приведет их к воротам. К смерти, жаждущей объятий.

Рог расколол тишину в воздухе, в битве, по всему миру.

Эдион встал неподвижно.

Повернулся в направлении этого рога на юг. За широкими рядами Мората. За черное море, к предгорьям, граничащими с краем раскидистой равнины Терассена.

Опять прозвучал этот звук, рев неповиновения.

— Это не рог Мората, — выдохнула Лисандра.

И тогда они появились. На краю предгорья. Ряды воинов в золотых доспехах, пехотинцы и кавалерия. Все больше и больше, огромная линия, проходящая через гребень последнего холма.

Заполнив небеса, уходящие в горизонт, летели могучие бронированные птицы с наездниками. Ракины.

И перед всеми ними, когда рог прогремел последний раз, в небо поднялся меч, рубин в эфесе горел, как маленькое солнце.

Перед всеми на Лорде Севера ехала Аэлина.