Королевство пепла

Каждая из Тринадцати отмечала цель ударом через собравшихся атакующих.

У Желтоногих не было такой организованности.

Часовые Желтоногих, которые пытались прорваться сквозь Тринадцать и напасть на Крошанок ниже, налетели на стену стрел, встречающую их.

Виверны могли выжить, но не всадницы.

И с помощью нескольких осторожных маневров, безмозглые звери оказались с перерезанными горлами, кровь была повсюду, когда они врезались в близлежащие вершины.

Жалость смешалась со страхом и яростью в сердце.

Сколько бы этих зверей были, как Аброхас, если бы у них были хорошие всадницы, которые их любили?

Было удивительно трудно выпустить его магию на виверну, которая сумела проплыть над головой, нацелившись прямо на Гленнис, с еще одной виверной на хвосте.

Он сделал это легкой смертью, сломав шею зверя взрывом своей силы, который оставил его задыхающимся.

Он взмахнул своей магией в сторону второй атакующей виверны, предложив ей тот же быстрый конец, но не увидел третьей и четвертой, которые теперь врезались в лагерь, разрушая палатки и щелкая челюстями на чем-либо на своем пути. Крошанки падали, крича.

Но потом Манона оказалась там, Аброхас летел тяжело и быстро, и она отрубила голову ближайшей всаднице. Страж Желтоногих все еще носила выражение шока на ее лице, когда ее голова отлетела.

Магия Дорина исчезла.

Отрубленная голова ударилась о землю рядом с ним и покатилась.

Мелькнула комната, красный мрамор, запятнанный кровью, стук головы о камень, единственный звук за пределами его крика.

«Я не должна была любить тебя».

Голова Желтоногой остановилась возле его ботинок, голубая кровь хлынула на снег и грязь.

Он не слышал, ему было все равно, что четвертая виверна полетела к нему.

Манона проревела его имя, и стрелы Крошанок атаковали.

Глаза Желтоногой не видели никого и ничего.

Зияющая пасть открылась перед ним, широко раскрыв челюсти.

Манона снова выкрикнула его имя, но он не мог пошевелиться.

Виверна наклонилась вниз, и тьма широко распахнулась перед ним, когда челюсти сомкнулись вокруг него.

И тогда Дорин позволил своей магии освободиться от оков.

Одно сердцебиение, виверна проглотила его целиком, ее прогорклое дыхание испачкало воздух.

В следующий момент зверь лежал на земле, он лежал дымящимся трупом.

Дымящимся, от того, что он с ним сделал.

Не из-за дракона, а из-за того, что произошло внутри Дорина.

Тело, которое он превратил в твердое пламя, такое горячее, что челюсти виверны расплавились в ее горле, и он прошел сквозь пасть зверя, как будто это была всего лишь паутина.

Желтоногая всадница, которая выжила в аварии, вытащила свой меч, но слишком поздно. Гленнис прострелила ей горло.

Наступило молчание. Даже битва наверху затихла.

Тринадцать приземлились, забрызганные синей и черной кровью. Их кровь так отличалась от красной кровь Сорши, от его собственной крови.

Железные руки сжали его плечи, и золотые глаза впились в его собственные.

— Ты ненормальный?

Он только взглянул на голову Желтоногой ведьмы, все еще валяющуюся у его ног. Взгляд Маноны повернулся к ней. Ее губы сжались, потом она отпустила его и подошла к Гленнис.

— Я пошлю своих теней, чтобы они отыскали других.

— Есть выжившие враги? — Гленнис оглядела пустое небо. Вероятно, его магия удивила их, шокировала их, ни Гленнис, ни Крошанки непоспешили позаботиться о своих раненых.

— Все мертвы, — сказала Манона.

Но темноволосая Крошанка, которая первая встретила их, оскалилась на Манону с обнаженным мечом.

— Вы сделали это.

Дорин схватил Дамарис, но не сделал ни единого движения, чтобы вытащить его. Нет, пока Манона не отступила.

— Спасли ваши задницы? Да, я бы сказала, что мы это сделали.

Ведьма закипела.

— Вы привели их сюда.

— Бронвен, — предупредила Гленнис, вытирая голубую кровь с лица.

Молодая ведьма, Бронвен, ощетинилась.

— Вы думаете, это просто совпадение, что они прибывают, а затем на нас нападают?

— Они сражались с нами, а не против нас, — сказала Гленнис. Она повернулась к Маноне. — Клянешься ли ты в этом?

Золотые глаза Маноны светились в свете костра.

— Клянусь. Я не приводила их сюда.

Гленнис кивнула, но Дорин уставился на Манону.

Дамарис стал наощупь как лед. Холодная золотая рукоять впилась в его кожу.

Гленнис, довольная ответом, снова кивнула.

— Тогда поговорим позже.

Бронвен плюнула на окровавленную землю и ушла прочь.

Ложь. Манона солгала.

Она нахмурилась, но Дорин отвернулся. Пусть знание поселится в нем. То, что она сделала.

Так началась череда приказов и движений, собирающих раненых и погибших. Дорин помогал, как мог, исцеляя тех, кто в этом больше всего нуждался. Открытые, зияющие раны, из которых вытекала голубая кровь на его руки.

Тепло этой крови не достигало его.

Глава 15, часть 1

Она была лгуньей и убийцей, и, вероятно, должна была быть такой и до этого.

Но Манона не сожалела о том, что сделала. В ней не было места для сожалений. Не со временем, давящим на них, не с таким большим количеством лежащего на их плечах.