Короли и Звездочеты

–  Евгений Аристархович!
– возмущенно выкрикнул Саша.

–  Саша, вы мешаете мне работать!

–  Вы не понимаете!… Нельзя оставлять ее здесь! Она опасна!

–  Саша, успокойтесь… Да успокойтесь же!
– закричал Лукин, увидев, что неугомонный аспирант весьма целенаправленно вырывается из рук державшего его «волчонка».
– Я сказал - остановись!

Последнее, что увидел Сашка - ослепительную ярко-голубую молнию, вырвавшуюся из сжатой ладони Лукина, и прыгнувшую ему прямиком в голову.

Ссохшаяся садовая земля под розовыми кустами была усеяна увядшими лепестками. Розовых кустов было пять - изначально двенадцать, но что-то не прижилось, что-то вымерзло в первую же зиму, и дяде Брану удалось спасти меньше половины. Да и то - цвели растения неохотно, если забывать о поливе, тут же сбрасывали набранные бутоны.

Июньские розы… Что может быть прекраснее ваших плотных зеленых листьев, благородной формы лепестков, нежного аромата? Евгений Аристархович предпочитал орхидеи - изысканные и капризные, экзотические цветы требовали внимания и поклонения, которые и получали полной мерой - Лукин тратил каждый свободный час, чтобы ухаживать, опрыскивать, подкармливать и просто шептать своим красавицам что-то ласковое в яркие венчики. А Марина Николаевна любила розы. Простые и понятные. Полудикие, вьющиеся, с острыми шипами и маленькими, будто фарфоровыми духмяными бутончиками; и аристократические садовые сорта, пышные и важные; она любила розы - но живые. Никогда - в срезанных букетах. И уж тем более - не засохшие цветочные трупики.

Марина задумчиво обрывала пожухшие лепестки, один за другим. Обидно, что она не курит - хорошая затяжка пришлась бы как раз кстати.

И вы столько раз останавливали Брана напитками с «сердечными стимуляторами» что, увы, его сердце и в самом деле сделалось больным,– звучал у нее в голове голос того странного парня, Лота. Нет, в самом деле, странный парень. Мутант? Или, как убеждал Женя пару дней назад, оригинал на грани шизофрении, не побрезгавший пластической хирургией, чтобы приблизить свой облик к фантастической реальности?

Его слова - бред сумасшедшего? Ложь? Правда? Как разобраться в многочисленных «да», «но» и «если», которые опутывают сердце, намертво привязывая его к холодным каменным глыбам? Как объяснить, что происходит - если сама до конца не понимаешь, что реальность, а что - вымысел, вывернутая наизнанку явь безумия? Кому верить? Кто все те люди (и не-люди), которых ты видишь рядом с собой?

Кто из них - настоящий?

Марина Николаевна застывшими глазами смотрела в одну точку, куда-то внутрь безмятежного, устоявшегося мира, который до недавних пор был прочным и незыблемым. И, один за другим, обрывала нежные розовые лепестки.

Простите, милые. Все равно, в этом году обещают убийственную засуху.

Сашка очнулся и несколько секунд не мог понять, где он находится. Почему выключен свет, почему так затекло тело… Потом, увидев себя в весьма тесном помещении, на узкой больничной койке, Глюнов от души поздравил себя с успешным окончанием научных приключений: он в палате психиатрической клиники. Что и требовалось доказать. С чего начинали, к тому и вернулись, и что-то подсказывало Глюнову, что на этот раз выпрыгнуть из цепких объятий приветливо помахивающей рукавами смирительной рубашки будет непросто.

В замке повернулся ключ.

Сашка по возможности выпрямился, принял независимый вид.

–  Эй, слышь, - окликнул с порога незнакомый голос. Глюнов удивленно поправил очки: в дверях стоял парень явно азиатской наружности, в больничной пижаме, которая смотрелась на нем, как кимоно заслуженного мастера кун-фу по версии «Пьяный кулак в полете ласточки сворачивает клюв тигровой цапле», с тугой косичкой, прикрученной к макушке. Парень был бос, небрит и явно страдал с похмелья: - Слышь, у тебя выпить есть?

–  Нет, - с сожалением ответил Сашка.

Парень забурчал под нос какие-то цветистые проклятия, невежливо закрыл за собой дверь и забренчал ключами, подбирая нужный.

–  Эй, послушай!
– вдруг осенило Сашку.
– Я знаю, у кого точно есть!

–  Ннну?
– дверь открылась, и в нее вернулся любопытный азиатский нос.

–  Тут в одной ка… палате, - сбивчиво объяснил Глюнов, - сидит парень, с такими, знаешь ли, длинными ушками…

–  Ёльф, чё ли?
– скривился выпивоха.

–  Ага, - уверенно согласился Сашка. Почему бы не использовать официальное пребывание в клинике для людей с фантазиями во благо этих самых фантазий? Да, есть вероятность, что Лот и Громдевур сейчас находятся в каком-то другом, удаленном от экспериментального Оздоровительного Центра, месте. Но возможно также, что Лот до сих пор где-то здесь!

А еще есть вероятность, что сегодня пройдет дождь. Из лягушек. Которых потом тетя Люда запечет под сырным соусом. И подаст с квашеной капустой. И трюфелями. А потом на Объект прилетит дракон и утащит Петренко в неведомые дали ради неизвестных, но глубоко аморальных целей. И Монфиев, вооружившись канцелярским ножом, отправится ее спасать.

Вероятность, конечно, маленькая, но, учитывая специфику места, в котором сейчас пребывает Александр Глюнов, давайте рассуждать объективно, логически и трезво: почему бы и нет?

Поэтому Сашка очень уверенно повторил своему неожиданному «гостю» описание Лотринаэна, предположил, что тот прячется в одной из палат клиники и закончил соблазнительной гипотезой, что:

–  У него точно есть.

–  Ёльфы - это да, - подумав, согласился незнакомец.
– У ёльфов выпить всегда имеется, они на этот счет очень даже не дураки, хотя и притворяются. А даже если нет - они наколдовать могут.

–  Во-во, - поддержал Сашка.
– Найди его. Скажи, что нам есть о чем поговорить.

–  Ага, - буркнул выпивоха и удалился.

Сашка заметался по палате, составляя список дел, нуждающихся в объяснении и обсуждении. Обязательно задать Лотринаэну вопрос о посохе Ноадина. Хотя… кое-что ясно и без объяснений. Лукин явно не знал всех свойств артефакта, иначе бы он предупредил, что у посоха есть несколько вариантов применения. Или - знал, но не счел нужным предупреждать помощника?

Евгений Аристархович, я, честное слово, уже устал ловить вас на несовпадениях и откровенной лжи…

В тишине больничной палаты шаги Сашки - он бегал шустро, вокруг койки, топоча пятками, как ёжик, - звучали на редкость громко.

Снова повернулся ключ.

–  Ты нашел… А, здравствуйте, Марина Николаевна.

–  Здравствуй, Саша.
– ответила Лукина.
– Держи поднос, наверняка ведь голодный. Держи, - еще раз велела Марина, увидев замешательство молодого человека.
– И давай поговорим.