Коронованный лев

— Что ты о ней думаешь? — тихо спросила Диана. Ее профиль тоже был очерчен серебряным сиянием.

— Я думаю, что она настоящая.

— У тебя и для этого есть объяснение?

— Она ничего не знает о том, что случится через неделю. Но на ее месте… неудивительно — мы нагоняли бы непонимание и ужас на всякого, кто вздумал бы присмотреться к нам пристальней обычного.

Диана недовольно вздохнула.

— Выходит, пристальней?

— А как еще назвать? Пристальней и — небезразличней. На кого мы все похожи? Ей не нужно знать, почему именно мы так себя чувствуем. Достаточно только уловить это беспокойство и беспокоиться самой. Конечно, это не слишком надежный способ, — я поднял руку и задумчиво посмотрел на собственные пальцы, — и не слишком порядочный, но я не удержался и испробовал метод «полиграфа»… Она переставала волноваться, думая просто о городе, о том, что нас не касалось. — Диана одарила меня на редкость странным взглядом. — И есть еще один, последний довод.

— Какой же?

— Мы еще живы.

Диана сдержанно прищурилась.

— Мы еще не дома.

— Стой! — развязно выкрикнул впереди чей-то голос, и носилки вздрогнули. — Кого несем? Каких-нибудь шлюшек? Пусть-ка покажутся! — слова сопровождались банальнейшим пьяным ржанием. Судя по разноголосице, человек десять.

— А я уж думал, мне надоело убивать… — пробормотал я, распахивая легкую дверцу одной рукой, а другой обнажая рапиру. Из второго портшеза в то же мгновение показался рассвирепевший Готье.

— Поль! — окликнула Диана, похоже, горя любопытством и детским боевым азартом. Я решительно закрыл дверцу, аккуратно вдвинув ею сестрицу обратно в портшез.

Раз мы сами открыли двери, слуги нерешительно поставили носилки на мостовую, оглядываясь на нас и дожидаясь распоряжений.

— Ух ты! — воскликнул кто-то надтреснуто, будто наступили на старый жестяной чайник. — Какие тут павлины водятся. А перышки у них золотые?

— А перышки у них стальные… — сказал я, разглядев впереди примерно с дюжину или чуть побольше пьяных идиотов, грозно размахивающих блещущими в темноте клинками и, похоже, парой пистолетов, вряд ли больше. Если они надеялись на взаимовыгодные переговоры с передачей им некоторых материальных ценностей, они сильно прогадали, это была не их ночь.

— Бери тех, что слева, — зачем-то уточнил Готье, и свирепо ринулся на толпу разгулявшихся пьяниц с их левого фланга. А я атаковал их правый фланг. Агрессоры бестолково сбились в кучу, спотыкаясь друг об дружку и бранясь на чем свет стоит. Раздались стоны и изумленные вскрики — мы с Готье не слишком зверствовали, все больше били по рукам или, хлесткими ударами по перекошенным физиономиям. А оттаптывали друг другу ноги, толкались и тыкали в своих же товарищей клинками они почти что и без нашей помощи. Слуги воодушевленно кинулись в бой за нами, колошматя нахалов палками.

Двое или трое уже пустились наутек, но это было еще не все — из-за углов подбежали приятелям на помощь еще несколько не слишком твердо держащихся на ногах персон, вернее, не совсем на помощь — игнорируя общую свалку, они поспешили прямиком к оставленным носилкам. Вот свинство…

— Я разберусь! — крикнул я Готье, и проткнув навылет плечо одного из толпящихся идиотов, швырнул его на руки подельникам, развернулся, догнал ближайшего в один скачок и отправил на мостовую, крепко треснув эфесом по затылку. А один из бандитов, проскочив из тени, в то же мгновение дернул дверцу портшеза Дианы. Я тут же увидел и саму Диану — она шагнула навстречу открывшему дверцу пьянчуге, презрительно уклонилась от его шпаги — вот подонок! — хотя, конечно, вряд ли он всерьез намеревался ее убить, и пьянчуга вдруг резко замер, отведя плечи назад, будто у него внезапно прорезались крылья. Я видел только, что Диана держит руку у его груди. Потом увидел, как ее глаза расширяются — похоже, этот процесс мог быть бесконечным, а губы округляются в беззвучном «о». Пьянчуга завалился на спину, а Диана отшатнулась, сев на пол портшеза — в руке она держала тонкий стилет.

Я подбежал к ней, отметив, что, похоже, она ничуть не пострадала, заметил с тревогой выглядывающую из своей приоткрытой дверцы Изабеллу, похоже, собирающуюся выйти и, догадываясь, что может тревожить Диану, приложил руку к шее поверженного.

— Увы, сестренка… — и я увидел, как по лицу Дианы покатились крупные слезы. — Он жив! — сказал я. — Ты доблестно поразила его в подмышку, и похоже, не задела ничего важного. Он просто мертвецки пьян.

Диана судорожно всхлипнула и тихо воскликнула:

— Мерзавец!.. — я было решил, что это слово относилось ко мне, за то, что я напугал ее первыми словами. Но оказывается, я ошибся: — Он чуть не заставил меня его убить!

Я ободряюще улыбнулся сестренке, к ней уже спешила Изабелла, а верные слуги Ранталей оттаскивали бездвижное тело в сторонку. Я же вернулся помочь Готье разогнать немногих оставшихся.

— Эй, куда же вы? — недоумевал кто-то — похоже, именно этот голос мы и услышали из темноты первым. — Их же мало!.. — тут он перевел взгляд на меня, и его лицо застыло, а рот раскрылся. Превосходная иллюстрация к выражению: «в зобу дыханье сперло».

— Ты?.. — проговорил он заикаясь, и похоже, его пробрала нешуточная дрожь. — Господи, спаси меня!.. — Я придержал клинок и невольно оглянулся, но за спиной у меня никого не было, и я снова взглянул на перепуганного пьянчугу. Может, у парня белая горячка? Не каинову же печать он на мне разглядел, хотя, кто его знает… В этом мире нет ничего невозможного. Парень попятился, весь трясясь.

— Чур меня… чур… только не меня… я ни при чем, я не хотел, возвращайся к дьяволу!..

Он швырнул шпагу мне под ноги и, развернувшись, во все лопатки припустил прочь. Я озадаченно поглядел ему вслед, и тут, наконец, в моей голове что-то щелкнуло:

— Дышло?!.. — крикнул я. Вместо ответа он только втянул голову в плечи и, закрыв ее руками, порскнул за угол.

— Ах ты, скотина!.. — взорвался я. В моей памяти как в паровом котле разом вскипела наша единственная встреча, рассказы Пуаре об убийствах и видение «Лампадки», разгромленной всего лишь какой-то пьяной шайкой. И мы с Готье еще старались их не убивать?..

— Эй, Поль! Ты куда?! — изумленно крикнул мне вслед Готье.

— Прикончи их всех!.. — рявкнул я в ответ, хотя на поле боя уже почти никого не осталось, но сейчас я был бы не прочь, чтобы он прислушался к моему пожеланию и добил раненых. Вслед за убегавшей сволочью я свернул за угол, увидел удаляющуюся фигуру, ныряющую в переулок, и устремился за ней. Он был не так уж далеко…

Ублюдок, петляя, бросился в подворотню, со всех сторон окруженную домами так, что между ними почти не проникало ни единого луча света. Черной кошки не увидеть в темной комнате? Особенно если она не открывает глаз, ловящих и отражающих, как фонари, самый слабый свет. Глаз я, конечно, не видел, но у этого парня «сверкали пятки» — топот, удирая, просто так не спрячешь.

Мы пересекли, должно быть, еще квартал, прежде чем я вдруг понял, что все-таки потерял его. Процокала когтями по мостовой, поскуливая и прихрамывая, бродячая собака, где-то хлопнул ставень и из окна выплеснулись помои, дорогу мне перебежала, держа длинный хвост на отлете, бодрая скаковая крыса. Посторонние шумы и тьма — и я уже представления не имел, куда мог деться убегавший негодяй, ему все-таки удалось скрыться. Сегодня.

Наткнувшись в темноте на что-то вроде поилки для лошадей, я остановился, вздохнул поглубже и попытался остыть. Бесполезно сейчас его искать, а остальных своим отсутствием я подвергаю опасности, вынуждая их оставаться на месте в такой час или, может быть, даже пуститься на поиски… Надо скорее вернуться.

«Возвращайся к дьяволу» — вдруг прозвучало у меня в голове, и я замер, призадумавшись. Что я натворил тогда, два года назад, назвавшись посланцем из преисподней? Быть может, заключил этим какую-то странную сделку? И то, что теперь происходит, связано с неким своеобразным контрактом?..