Коронованный наемник

… Вечером эльфы покинули деревню, оставив обомлевшим крестьянам двенадцать туш дичи. Леголас поколебался, не оставить ли и денег, но рассудил, что на ярмарку селяне ехать побоятся, а местные разбойники не преминут вновь напасть на деревню, проведав о серебре.

Путь эльфы продолжали до глубокой ночи, благо, луна светила без ложной стыдливости, а затягивать путешествие Леголас не хотел. Принц вообще пребывал в отвратительном настроении. Что за правитель этот лебезящий князь, если в его землях царит подобная разруха? Напади какая-то гнусь на эльфийское селение, уже через два часа королевская кавалерия прочесала бы мелким гребнем весь лес и изрубила бы на гуляш любого, кто посмел бесчинствовать в мирных деревнях. Однако Иниваэль уже не властен над войском, которое теперь ошивается в лесу, как шайка мародеров. Леголас вздохнул и раздраженно откупорил флягу. Отчаянно хотелось развернуть отряд и убраться из этого жалкого княжества еще до наступления рассвета.

После короткого привала, отряд снова перевалил через гряду холмов, за которыми обнаружилась новая деревня, жители которой впали в такую же панику, что и вчерашние горемыки. Новое сельцо было побольше, дворов на полста, и выглядело более зажиточным. Здесь уже не пришлось ломиться в двери. В глубокой тишине на площадь вышел староста – морщинистый старик с не лишенной достоинства осанкой и увесистым топором в руке.

– Приветствую вас, светлые эльфы, – староста поклонился Леголасу и продолжил.

– Прощения прошу у вас, милорд, но нам нечего предложить вам, даже памятуя о гостеприимстве. Несколько дней назад у нас побывали головорезы Йолафа, многое отняли, а остатками нам предстоит питаться не одну еще неделю. Позвольте, мы обиходим ваших коней, если угодно.

Но Леголас повел ладонью:

– Мы не претендуем на ваши скудные запасы, староста, лишь вчера мы побывали в Березовом Мху, что по ту сторону холмов, и уже знаем, что за чудеса творит Йолаф. Нам нужно скорее попасть в столицу, и у вас мы не задержимся, благодарим за любезность.

Наскоро стреножив лошадей, эльфы расположились у околицы с нехитрой походной снедью. Деревня, хоть и была поосновательней вчерашней, все равно была полна душных волн паники. Страх смотрел из окон, мелькал в потупленных взглядах крестьян. Леголас чувствовал, как потрескивающий напряжением воздух колко входит в легкие.

– Князь говорит, здесь еще и орки есть? – Сарн без аппетита жевал лембас, глядя, как крестьяне суетятся у колодца, – интересно, чем они питаются…

– Моргот их знает, – проворчал Леголас, – да только мы званы от орков Ирин-Таур оборонять, этим и займемся. Посмотри на этих людей – я не насчитал и десятка, кто не был бы ранен. Быть может, Иниваэль не…

Он не успел договорить, когда от противоположного конца деревни послышались отчаянные крики и топот множества ног. Побросав фляги, эльфы взметнулись с земли и ринулись на шум. На деревню напали… Напали люди.

Какие-то оборванцы с воплями атаковали крестьян. Они врывались в дома, со звериной жестокостью нападали на людей. Леголас мчался по деревенской улице с кинжалами в обеих руках. Вот здоровяк в грязной камизе ударом ноги снес дверь в хижину, и на его пути оказалась крохотная девочка, кричащая от ужаса. Гигант взмахнул рукой – и ребенок отлетел в угол с рассеченным виском, а нападавший уже рылся в стоящем у двери сундуке. Леголас метнулся следом, обрушивая удар кинжальной рукояти на косматую голову грабителя. Не мешкая, вылетел на крыльцо:

– Отряд!!! Рожей в землю всех, кто пытается атаковать, потом разберемся!!

Своего командира эльфы понимали с полуслова. Бой был недолгим, и меньше, чем через час, Леголас стоял у колодца напротив четырнадцати пленников. Еще четверо были убиты в бою.

– Староста, – обернулся эльф к уже знакомому старику, – объясните, что произошло.

– Это разбойники, милорд, банда Тома Подковы, – пояснил тот. – Они держат в страхе всю округу. Среди них есть бывшие княжеские солдаты, а есть и крестьяне, примкнувшие к ним, те, что за неуплату налогов были плетьми сечены. Они грабят подводы, что везут провиант на ярмарку, а иногда, если взять нечего, просто убивают всех подряд.

– Солдаты, Мелькорово ребро! – заорал кто-то в толпе крестьян, – это убийцы! Они зарезали моего деда!

– Моя дочь истекает кровью! – раздался в ответ женский крик, – повесить мерзавцев!

Леголас оглядел шеренгу пленных – хмурые лица были изборождены царапинами, на некоторых виднелись безобразные шрамы. Разбойничий хлеб был, похоже, нелегок…

– Каковы законы ваших земель касательно грабителей? – спросил он старосту.

– Да нехитры, – пожал тот плечами, – вешают без лишних слов.

Эльф сдвинул брови, сжимая зубы. О нет, граница земель Иниваэля лежала не вдоль рек или холмов. Она пролегала здесь. И сейчас он должен был решить, перейти ли ее, потому что обратного пути не будет. Видит Эру, он не хотел делать этот выбор…

– Что ж, – проговорил он, наконец, высоко поднимая золотоволосую голову, – мы не хозяева на этой земле и своих законов устанавливать не вправе. Мы будем судить пленных по вашим законам, принятым здесь. И приговор будет за вами. Первый. – Леголас указал рукоятью хлыста на крайнего в шеренге разбойника. – Кто обвиняет его?

– Я его обвиняю, я! – закричала растрепанная женщина средних лет. – Он ворвался в наш дом, ранил ножом моего мужа и пытался забрать хлеба, которые я только что испекла!

– И я тоже! – закричал какой-то старик. – Десять дней назад разбойники напали на меня, когда я вез на ярмарку мед, и все отобрали, я чудом убежал! Этот человек был с ними.

Крестьяне еще что-то кричали, но принц поднял ладонь.

– Виновен. – Негромко возвестил он, и на улице вдруг стало совершенно тихо. – Второй.

Он по очереди указывал на каждого, и каждого разбойника кто-то обвинял. И каждое слово камнем падало на Леголаса, словно его самого обвиняли в отвратительных преступлениях, что сейчас яростно выкликали крестьяне. Эльф чувствовал, как в душе ширится стылая, черная бездна. Виски заломило болью. Еще недавно он думал, что знает, каково Зло. Оно было понятным раньше – ухмыляющееся мерзкими орочьими рожами, вооруженное холодной сталью, закованное в латы, выстроенное в ровные легионы и возглавляемое могучими полководцами. С этим Злом было упоительно сражаться, ощущая азарт боя и ослепляющее торжество превосходства, когда клинок с коротким взвизгом разбрызгивал черную кровь.

Здесь же Зло было жалким, омерзительным в своем убожестве. Оно вызывало брезгливость, и победа над ним не приносила удовлетворения, лишь марая руки и душу зловонными пятнами. Что он делал здесь, среди этих озлобленных, кричащих людей? Кто дал ему право судить этих изнуренных бродяг? Но Леголас знал закон – общий закон для всех. Однажды взяв в руки бразды власти, идти на попятный, слагая с себя ответственность, уже нельзя.

Подняв на разбойников бесстрастный взгляд, он холодно промолвил: