Коронованный наемник

Обычно честный дружинник не лез к венценосному другу с критикой. Принц был слишком умен, чтоб идти на бессмысленный риск, и слишком упрям, чтоб признаться в таковом. Но сегодня имел место явный перегиб. Сарн вплотную приблизился к жеребцу Леголаса и яростно шипел в заостренное ухо командира:

– Если тебе наскучило жить, так езжай для приличия на любую войну, и умри от изнурения в постели двадцатой за ночь бабенки. – Леголас поморщился на подобное сальное высказывание, но Сарна несло всерьез.

– Какого балрога ты над ними насмехался? Они готовы были выстрелить в любой миг!

Леголас терпеливо вздохнул:

– Друг мой, прекрати пороть горячку. Во-первых, ни один смертный не успеет поднять лук быстрее эльфа, а вы все были начеку. Во-вторых, мы узнали, с кем имеем дело. Обычные разбойники не стали бы выходить из чащи, побоялись бы. Нас слишком много. Эти же сразу распознали в нас эльфов, и знали, что мы не станем хладнокровно их расстреливать, потому и выстроились перед нами, как идиоты. Значит, это рыцари, воины меча, а не дубины. Это головорезы Йолафа, Сарн. Я уверен, они шли за нами от самой опушки. И еще – они не собирались причинять нам вреда. Иниваэль писал, что в леса ушли две тысячи повстанцев. Подобный численный перевес решает исход любой схватки, даже если речь идет об эльфах. Йолаф мог просто перебить нас, но не думаю, что ему нужна война Ирин-Таура с Лихолесьем, которую неминуемо развязал бы мой отец в случае нашей гибели. Нет, они знают, зачем мы тут, и будут искать на нас другую управу. Ссориться с нами сейчас им было без надобности. Скорее, это было предупреждение.

Сарн пробормотал что-то и сердито сплюнул.

Солнце клонилось к закату, и эльфы успели проголодаться, когда густой лес закончился, и потянулась хорошая прямая просека. Дорога была укатана колесами телег, утоптана ногами и копытами, а лошади заметно заволновались и охотно рысили вперед, явно чуя конюшню.

Небо налилось скупой вечерней синевой, и перед отрядом вырос мощный частокол из толстых бревен, заостренных наверху и потемневших от непогод. Это была крепостная стена Тон-Гарта, столицы княжества Ирин-Таур.

В незапамятные времена история этой земли началась с единственного бревенчатого форта, поставленного в чаще леса воеводой Бервиром. Этот отважный, вспыльчивый и безрассудный человек бежал с немногочисленными соратниками в лесистые просторы у Мглистых гор от гнева нуменорского короля Элендила. Его считали погибшим, и никто не искал беглеца. Тот же основал среди чащ, хищников и прочих опасностей, небольшую крепость, которая, невесть каким чудом, не только устояла на протяжении веков, но и разрослась в княжество. Население Ирин-Таур было сплоченным и жизнелюбивым. О лесном государстве в Средиземье знали очень немногие, уж больно гиблые места расстилались кругом. Но Ирин-Таур и не искал лишней известности – в невзрачной раковине опасных и неплодородных земель скрывалась жемчужина, дававшая княжеству неиссякаемый источник дохода и процветания. Что за тайну хранили потомки Бервира? Об этом ходили лишь приглушенные слухи, но особого любопытства богатство Ирин-Таура не вызывало. В конце концов, мифрила и алмазов хватало в куда более легкодоступных краях.

И вот отважный народ настиг упадок, как это часто случается с сильными и стойкими нациями. Внешний враг не мог уничтожить воинственное и защищаемое каким-то неведомым чародейством княжество. Мощь Ирин-Таура подточила внутренняя гниль.

Эльфийское посольство приблизилось к могучим, окованным железом воротам, и Леголас трижды ударил в них тяжелым медным кольцом. В воротах открылась крохотная амбразура, эльфов окинул настороженным взглядом блестящий черный глаз, и створки медленно распахнулись. За частоколом обнаружился глубокий ров, и подъемный мост уже опускался, сотрясая вечерний воздух утробным гулом. Второй частокол уже тоже щерился распахнутыми воротами. Двое привратников, кряжистые воины в латах и с алебардами, поклонились Леголасу, и указали путь к резиденции Иниваэля.

Проезд по вечернему Тон-Гарту произвел на принца двойственное впечатление. Узкие, мощенные булыжником улочки, кое-где соединенные прочными дощатыми мостками, перекинутыми через неширокие водоотводные канальцы, приземистые срубы с резными ставнями, бревенчатые дозорные башни – все это так отличалось от всех прочих, виденных им ранее городов.

На улицах было малолюдно, слышно было, как на ночь двери закладывают тяжелыми засовами, редкие прохожие откидывали полы плащей, выставляя напоказ мечи и топорики. Тон-Гарт, несомненно, был охвачен тем же страхом, что и убогий Березовый Мох.

Наконец, эльфы достигли княжеских палат. Это был старинный замок из дикого камня, башни которого соединялись деревянными галереями. Узкие окошки, толстые стены, бойницы – все дышало основательностью и надежностью.

Лихолесцы остановились, перестроившись шеренгой, и ворота замка широко распахнулись перед ними. По мощенной дорожке от дубовых дверей к ним спешил через просторный двор немолодой вельможа. Черные волосы, обильно присоленные сединой, усталые глаза, губы сжаты, выдавая многие и тяжкие тревоги своего обладателя. Темно-серый плащ казался слишком тяжелым для его высокой, узкоплечей фигуры, но осанка сохраняла достоинство. Это был правитель Ирин-Таура князь Иниваэль.

Эльфы спешились, и последовали все требуемые этикетом приветствия и поклоны. Иниваэль улыбался радушно, держался со сдержанным благородством, но тонкие белые пальцы в широких, отделанных мехом, рукавах беспокойно сплетались. Князь был взволнован.

– Большая честь для меня принимать вас в моем скромном уделе, сиятельный принц. Я счастлив и безмерно благодарен, что вы откликнулись на мой зов. Позвольте же предложить вам и вашей славной дружине отдохнуть с дороги, все дела подождут.

– Вы очень любезны, светлый князь, – Леголас снова церемонно поклонился, в глубине души безнадежно мечтая, как чудно было бы сейчас поесть, а утром двинуться домой.

Как ни муторно было на сердце принца после событий предыдущих дней, он не мог не признать, что хозяином Иниваэль был справным и хлебосольным. В огромной трапезной, освещенной множеством факелов, эльфов угостили отменным ужином, и не было нехватки ни в ароматном темном эле, ни в простых, но вкуснейших яствах. Повеселевшие дружинники отбросили неловкость, и много чаш было поднято за процветание обоих королевств. Яркие огни смягчили бледность княжеского лица. Иниваэль улыбался, но на дне серых глаз все так же теплилась безграничная усталость, свойственная тяжело больным людям, давно уже борющимся с недугом не из жажды жизни, а лишь ради скорбящих родных.

Леголас же, отошедший душой от мрачных реалий жизни в Ирин-Тауре за пределами этой веселой залы, с замаскированным любопытством оглядывал придворных Иниваэля. Они немного походили на рохирримов статью, мужеством лиц и незамысловатым удобством доспехов. Однако вели себя не в пример сдержанней, в зале не слышалось ни громкого хохота, ни бесшабашных песен.

И вдруг принц почувствовал устремленный на него взгляд, подавил инстинктивный порыв резко обернуться, и ненароком обвел глазами стол. Напротив него, наискось, между дородной дамой в парчовом блио и седовласым сухопарым субъектом, сидела девица. Утонченное лицо с маленьким, изящного рисунка ртом, выразительные серые глаза, несколько темно-каштановых локонов вьются из-под шелкового покрывала, перехваченного вокруг лба узкой тесьмой. Вот снова беглый взгляд задержался на лице эльфа, скользнул по широким плечам. «Хороша, – невольно подумал Леголас, – чудо, как хороша». А девица, увидев, что разоблачена, спешно отвела глаза и с преувеличенным интересом начала внимать разглагольствованиям сидящего рядом старца.

Леголас улыбнулся одними уголками губ и положил себе еще жаркого. Похоже, не все в этом Эру забытом месте было так беспросветно. Упаси Эру, он и в мыслях не имел заводить интрижки с придворными дамами – статус посла обязывал к сдержанности еще сильнее, чем титул принца. Но разве грех принять благосклонный девичий взгляд? Право, после знакомства с этим мрачным княжеством, он имел право на эту немудрящую отраду.

… Пиршество затянулось глубоко за полночь. Убедившись, что его отряд размещен с удобством, Леголас поднялся в предоставленные ему покои. Иниваэль весьма расстарался для августейшего гостя. В комнате пылал камин, и эльф с удовольствием обнаружил удобную постель. Все же, как ни неприхотлив был закаленный военными походами лихолесец, а чистые простыни находил куда уютнее мокрой травы.