Короткие гудки (сборник)

Ира вошел в калитку. За воротами поблескивал черный «мерседес».

Ира по-прежнему ел мало. Без аппетита.

– А с кредиторами ты рассчитался? – спросила я.

– Обойдутся, – ответил он брезгливо.

Это был другой Ира. Бытие определяло сознание.

Кредиторы – люди второго сорта. Что-то требовали, копошились. Ира предпочитал спокойствие.

– Какие у тебя планы? – поинтересовалась я.

– В Уругвай поеду.

– Зачем?

– Раков выращивать. И черную икру.

– Вне осетров? – удивилась я. Решила, что черную икру можно выращивать искусственно.

– В осетрах, – мрачно уточнил Ира.

– А зачем тебе это все?

– Прибыль.

– А как же твои идеалы? – напомнила я.

– Чего? – Ира перестал жевать.

– Ну… Кино. Самоусовершенствование.

– Срал, – коротко ответил Ира.

Была одна жизнь. Она кончилась, как война. Теперь другая. Зачем сравнивать?

– А помнишь, я тебе говорила: продай квартиру. А ты упирался.

– Если ты умеешь давать советы, дай их себе.

– Что ты хочешь сказать? – насторожилась я.

– Ничего. Если тебе все нравится…

Моя жизнь на фоне его возможностей выглядела жалкой. И еще, скорее всего, он не простил мне своих унижений.

– Мне все нравится, – сказала я.

И это правда. Я не хотела другой профессии, других детей, других друзей. И других денег я бы тоже не хотела. Есть деньги большие, а есть хорошие. У меня были хорошие деньги.

Через час Ира поднялся.

Я пошла проводить его к калитке. Я знала, что мы больше не увидимся. Победители не любят свидетелей прошлого.

Ангел-хранитель

Повесть

Жили-были Валентин и Валентина. Валя и Валик. Сначала жили в разных местах, Валентина в Киеве, а Валик в Одессе. Потом они поступили в Московский университет на физтех или физмех – в общем, что-то сложное, недоступное гуманитариям. Но Валя и Валик – прирожденные технари. Они не понимали: зачем кувыркаться в словах, когда есть цифры.

Цифры – это шифр мироздания. Цифры – это база. А слова – надстройка. Способ общения, не более того.

Впервые они увидели друг друга в университетской столовой. Валентин сидел за столиком и ел сосиски с хлебом и горчицей, а Валентина стояла в очереди к буфетчице и изнемогала от голода.

Валик посмотрел на Валентину, и его прожгло предчувствие: «Вот на ней я женюсь».

Откуда берется предчувствие? Может быть, вся жизнь уже расписана в книге судеб и человеку дано заглянуть на несколько страниц вперед…

«Вот на ней я женюсь», – решил Валик, глотая сосиску. Откуда такая самоуверенность – неясно. Валик – страшок американский, как его дразнили в детстве. Но он даже не американский – просто страшок: тощий, прыщавый, вихрастый. Правда, умный – что есть, то есть. И остроумный – это особое качество ума. И обаятельный – а это уже талант души. И смешной. Там, где Валик, всегда весело, всегда взрывы хохота.

Бывают люди красивые, но не обаятельные. Значит, душевно бездарные, одна оболочка. К оболочке скоро привыкаешь и не замечаешь, а обаяние побеждает все, даже прыщи и кривые зубы.

Валентина – как кукла из дорогого магазина: блондинка с голубыми глазами, высокая, стройная, зубы – чистый жемчуг. О такой мечтают все и вся: военные и штатские, ученые и спортсмены, старики и старшеклассники, артисты и водопроводчики. Пур ту, как говорят французы. Для всех.

Когда Валик сунулся в ее пространство, стал подбивать к ней клинья, Валентина даже не повела глазом в его сторону. Просто удивилась нахальству и самоуверенности этого шибздика – так называли невзрачных парней в ее родном городе Киеве. Но через неделю она отдалась ему в съемной комнате на узком диване, который не раскладывался. Напор, остроумие и обаяние плюс зов судьбы смели все преграды. Крепость была взята.

Ощутив ее тепло и аромат девичьего цветения, Валик захотел немедленно жениться – закрепить за собой эту красоту, эту теплоту и это счастье.

Валентина, между прочим, училась блестяще, получала повышенную стипендию, была далеко не дура. Такое сочетание: ум и красота – поди поищи. А Валентин нашел. И тут же написал письмо родителям.

В Москву приехал папаша Валентина. У него было две задачи: повидать сына и отговорить его от необдуманного шага. Кто женится в восемнадцать лет и после двух недель знакомства? Надо хотя бы окончить университет, стать на ноги и заодно проверить свои чувства.

Валентин объяснил отцу, что невесту перехватят. Надо именно торопиться.

Папаша решил поговорить с невестой. Он спросил:

– К чему такая спешка?

– Я далеко живу, – объяснила Валентина.

Она снимала комнату в противоположном конце Москвы.

– И что? – не понял папаша.

– Валику придется каждый день меня провожать. А это два часа в один конец. И два часа обратно.

Валентина посмотрела на папашу чистым взором и могла показаться круглой дурой, если бы не повышенная стипендия.

Папаша понял, что разговаривать бесполезно. Они не думают ни о чем, кроме того, как бы скорее рухнуть на любое ложе и оказаться в объятиях друг друга. Их было не растащить даже бульдозером, не то что словами и нравоучениями.

Папаша уехал. Родители прислали на свадьбу две корзины с одесского привоза: домашнюю колбасу и сало, тоже домашнее. Передали с поездом.

Через год родился ребенок – вылитый Валик. Чего боялись, то случилось. Но обошлось. Ребенок хорошел с каждым днем и вырулил в красавца.

Валентина крутилась как белка в колесе, но учебу не бросала. Закончила вовремя и с красным дипломом. Одни пятерки.

Денег не хватало. Валентин пошел подрабатывать на стройку. Сначала был разнорабочим, таскал арматуру. Потом постепенно стал прорабом. Его слушались и уважали. Прирожденный вожак.

Когда уважают работяги – это признак качества. Значит, есть в человеке прочная сердцевина и совесть есть. А совесть – признак Бога.

Валик прикипел к стройке. И остался.

Построить дом – то же самое, что написать книгу или снять фильм. Каждый день продвигаешься вперед, и в конце концов, через год или два, налицо результат: дом под крышей. Это не то что КБ (конструкторское бюро) или НИИ (научно-исследовательский институт), где работа идет по принципу: пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.