Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

Корпус, несмотря на архаичные методы воспитания, считался одним из самых элитных кадетских корпусов. Особой гордостью Корпуса было то, что сюда поступали только выдержав сложные экзамены, сопровождавшиеся специально создаваемыми для абитуриентов невыносимыми условиями быта. Принимали сюда мальчиков от 14 лет, обучение длилось 4 года, после чего выжившим выпускникам были открыты дороги в любое военное или гражданское учебное заведение. В Корпусе учились как дети элиты, так и выходцы из простых семей.

Положа руку на сердце, Ярослав никогда не смог бы пройти честные испытания, впрочем, он никогда и не мечтал о подобной участи. В Уставе Корпуса был пункт, по которому потомки Вотанов могли обучаться здесь без сдачи испытаний, но до Ярослава его не применяли ни разу.

Командование не сразу согласилось на подобную авантюру. Кадеты обучались уже полтора месяца, сложились коллективы и незаметно “впихнуть” новичка было просто невозможно. Однако, авторитет Неомира одержал вверх над нерешительностью военных бюрократов.

Ярослав тоже не был в восторге от решения отца. В отличие от большинства ровесников, он обучался в школах не пансионатного типа, жил в собственном дворце с целым шататом прислуги, не считая персональных тренеров по фитнесу, фехтованию, верховой езде, танцам и игре в шахматы и Го.

Теперь же ему предстояло отправиться жить в старый замок в провинциальном Элизиуме, где живут воспоминаниями о золотой молодости ушедшие от дел управления семьей пенсионеры, а на улице невозможно показаться, чтобы не столкнуться с офицером, которому он — прямой потомок Вотана и наследник Эльзидара, должен отдавать воинское приветствие!

Глава 3

Ярослав всегда завтракал неспеша и со вкусом: яйцо бенедикт, свежайший круасан с абрикосовым джемом и чашка ароматного чая с бергамотом. Кофе детям до 18 лет пить запрещалось, даже если ты наследник великого рода и потенциально почти бессмертный.

В воздухе висело тревожное ожидание. Естественно, слуги знали об очередной размолвке отца и сына, но ожидали, что гнев остынет и все будет по-прежнему. Не из любви к Ярославу. Мальчик постоянно изводил окружающих капризами, просто они, как и большинство людей, боялись перемен.

Единственным, кто по-настоящему сочувствовал молодому господину, был его камергер Васька. Ярослав мог быть несдержан на язык, придумывал обидные дразнилки, но зато давал мальчику доступ к своей роскошно иллюстрированной библиотеке, а также всегда делился сладостями и отдавал разонравившуюся одежду.

Ровно без пятнадцати десять в столовую вошел адъютант Неомира — полковник Веденцов — высокий, сухопарый мужчина с лошадинным лицом. Несмотря на непривлекательную внешность, офицер слыл отъявленным ловеласом и по сто раз на дню получал угрозы от рогатых мужей, которые иногда заканчивались дуэльными боксерскими поединками. И хотя Веденцов бывал часто бит, но своей страсти к прекрасному полу умерить не мог.

— Собирайтесь, Ваше Высочество! — Отчеканил полковник.

— А отец? — Ярославу стало обидно, что отец в очередной раз обделил его вниманием.

— Генерал занят.

— Почему он всегда занят, когда дело касается меня?! — Ярослав смел со стола чашку лиможского фарфора. — Стесняется сына — урода?!

— Прекратите истерику, принц! Мы не одни.

— А мне на. ть! Ясно?! Что, если я никуда не пойду?

— В таком случае вас отведут силой. Мне позвать охрану? Или вы вспомните, что вы Вотан?

Ярослав вытер злые слезы и размашистым шагом покинул столовую.

В холле переливался всеми цветами радуги портал. Отец никогда не скупился на широкие жесты, словно искупая отсутствие любви к сыну. Индивидуальный портал был вещью удобной, престижной и безумно дорогой.

Люди, проходящие через портал, испытывают, как правило, два ощущения: первые словно погружаются в теплую пенную ванну, вторые чувствуют легкое, приятное покалывание кожи. Ярослав не чувствовал ничего.

Выйдя из портала, мальчик поежился от сырого холодного воздуха. Он стоял у ворот замка на вершине горы, нависающей над Элизиумом. За века гора сменила множество названий и теперь именовалась Вороньей. Почему никто не знал. Воронов тут отрадясь не водилось. Разве что имя дали проживающие у подножья пенсионеры, до которых доносились кричалки кадет во время ежедневной зарядки. Действительно, их голоса можно было принять за карканье.

Калитка в обитых метеоритным железом воротах была приоткрыта. Через нее Ярослав с сопровождающим попали в караулку, ныне гордо именовавшуюся Контрольно-пропускной пункт, но оставшуюся такой же неуютной и промозглой, как и тысячу лет назад.

— Милое местечко! — Процедил сквозь зубы Ярослав.

Судя по вспыхнувшим глазам дежурного офицера, у него только что появился новый недоброжелатель.

— Товарищ полковник! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по КПП капитан Семенов!

— Вольно, капитан, мы не на параде. Позвони в роту полковника Сурового, доложи, что прибыло пополнение.

— Есть!

— Что касается вас, принц. Советую вам как можно скорее втянуться в армейскую жизнь. Через три недели присяга. Если до этого момента вам могут делать некоторое снисхождение, то после вы будете учиться на общих основаниях. Полковник Суровый — боевой офицер. Церемонится не будет. Возражений не терпит. Поэтому, как выражается молодежь: “засуньте язык в задницу и выполняйте приказы”. Честь имею!

Веденцов оставил Ярослава краснеть под насмешливыми взглядами караула. Впрочем, их улыбки исчезли, когда в помещение вошел офицер с жидкими светлыми волосами, зачесанными назад и открывающими высокий, изрезанный морщинами лоб. Серые глаза пришельца смотрели зло. От левого уха к подбородку тянулся глубокий шрам, придающий лицу несколько разбойничий вид.

— Товарищ полковник…

— Маа-лчать! Капитан, почему у вас ремень висит на… тестикулах? А это, с позволения спросить, наряд по КПП?! Стадо! Всем трое суток ареста! Кадет Вотан, следуйте за мной.

Ярослав покинул караулку без злорадства, он чувствовал, что с этим человеком у них хороших отношений не получится.

Глава 4

Полковник шагал быстро, не оглядываясь и ничуть не волнуясь, успевает ли за ним подопечный. Суровый детей не любил. Во время войны ему приходилось лично расстреливать солдат и лазутчиков противника, многим из которых не исполнилось и 10 лет. Сначала это было омерзительно, но когда счет перевалил за сотню трупов, стало обыденным. Его командир — полковник Неомир, научил относится к детям, как к биоматериалу, который надо либо отформатировать для своих целей, либо уничтожить. Этот урок лейтенант Суровый запомнил на всю жизнь.