Корпус Вотана (Недомаг-мажор)

Мальчик прикоснулся к лошадинной морде и ощутил тепло нагретого Солнцем дерева. Смирнову на миг почудилось, что лошадь ожила и потерлась о ладонь наследника Вотанов.

А у Ярослава вдруг стало немного светлее на душе. Он подумал, что раз уж его “запихнули” в этот Корпус, чтобы научить Родину любить, то это проблемы Родины, а не его.

Глава 7

Просторный асфальтированный двор казармы был почти пуст, лишь несколько мальчишек играли в мяч внутри расчерченного квадрата.

На крыльце старшекурсник с повязкой “Дневальный” облокотившись на бронзовую коновязь, которую теперь использовали в качестве приспособления для чистки обуви, лениво грыз яблоко, наслаждаясь последними теплыми днями осени. Он мазнул взглядом по Ярославу, изобразил подобие воинского приветсвия Смирнову и блаженно прикрыл глаза.

Казарма первой роты находилась на первом этаже, достаточно было подняться на три щербатые ступени.

Ярослав замер перед дверью. Он вдруг осознал, что сейчас переступит порог и окажется в другом мире — мире, полном строгих правил и ограничений. Его уверенность, что в этот раз он сумеет прогнуть мир под себя, испарилась. В то же время он чувствовал, что этот замок не чужой ему. Он как верный пес, уже отчаявшийся ждать хозяина, осторожно “принюхивается” к нему, пока не веря своему счастью.

Ярослав глубоко вдохнул и открыл дверь. Его окутал запах дезинфицирующего средства, старой кожи и неустроенности, который бывает только в казенных учреждениях.

Дневальный, стоящий на маленькой подставке, именуемой “тумбочка” рядом с телефонным аппаратом, вытянулся, но, увидев сержанта, расслабился и дурашливо крикнул:

— Ваше сиятельство господин дежурный, сизвольте оторваться от рукоблудия и пожалуйте на выход!

Из дверей спального расположения появился расхристанный кадет со стаканом лапши быстрого приготовления в руках.

— Смирнов, где тебя черти носят? Сейчас идет заключительная серия “Космического вояжера”!

– “Вояжер” — туфта, Веник. Вот “Звездный рейнджер” — вещь!

— Что бы ты понимал в кино? “Рейнджер” — хрючево для прыщавых подростков.

— Спорим, не подеретесь? — Вмешался в разговор Ярослав, считавший все сериалы отстоем для быдла. — А жаль…

— Это что за малек? — Поинтересовался кадет по кличке “Веник”, в документах роты проходящий под красивым именем Вениамин.

— Первачек в мой взвод.

— Борзый, как погляжу?

— Ничего, обломаем. Дневальный, позови первый взвод в ленинку через пять минут.

Ленинка или ленинская комната служила в казарме неким подобием гостиной в доме. Здесь собирались, чтобы почитать газеты и журналы (сплошь на военную тематику, но все же), сыграть в шашки, шахматы и даже Го. Для меломанов в углу сиротливо стояло расстроенное пианино. А еще в таких комнатах стояла довольно удобная мебель, которую оставили Вотаны, покидая семейное гнездо, расставленная, как бог на душу положит. Кресло-бержер эпохи рококо соседствовало с венскими стульями, журнальный столик в стиле ампир — с табуретами руки начальника столярной мастерской прапорщика Тостовича. И все же был в этом сумбуре какой то уют. Может быть поэтому кадет сюда лишний раз не допускали.

Глава 8

Получив подшитый китель и приобретя очередного недоброжелателя, Ярослав озадачился решением интимного вопроса, а именно, заменой трусов. Обращаться к Смирнову он не хотел, опасаясь насмешек, спрашивать у “товарищей” тем более. Между тем проблема требовала решения. Опозоришься в первый день и вспоминать этот эпизод тебе будут до конца жизни.

Следовало найти старшину. Поставравшись придать лицу одну из лучших масок невинности, которая ему удавалась, направился к тумбочке дневального.

— Разрешите обратиться, товарищ сержант? — Чуть дрожащим голосом спросил он.

— Я не сержант, а рядовой! — Притворно строго поправил его кадет.

— Надо же, я абсолютно уверен, что видел ваши сержантские нашивки.

— Значит скоро будут. Чего тебе, первачек?

— Мне бы старшину…

— Видишь последнюю дверь у оружейки справа? Это каптерка старшины. Звать Александр Иванович. Он сейчас футбол смотрит.

— Спасибо, товарищ будущий сержант! — Вежливо поблагодарил Ярослав и отправился в логово старшины.

Александра Ивановича Серегина знали и любили все. Офицеры за честность и исполнительность. Кадеты — за заботу и справедливость. Никто не знал, сколько лет служит Серегин. Казалось, он был в замке всегда. Невысокий, крепкий, он был похож на Санта-Клауса, разве что без бороды.

Из всех вещей в мире больше всего Александр Иванович ценил труд, считая единственными достойными мужчины видами досуга сон, чтение, рыбалку и редкий просмотр спортивных телепередач.

Сейчас он предавался последнему, наблюдая за поединком элизиумского “Волкодава” с “Дельфином” поселка-спутника Эльдория. Видя, как дельфины “топят” волков, всегда сдержанный Серегин нет-нет, да и отпускал пару крепких словечек в адрес любимой команды.

Дверь в каптерку была приоткрыта, Ярослав тихо постучал и, не дождавшись приглашения, вошел и присел на табурет у стены.

— Нет, ну ты погляди, что за мазила! — Кипятился старшина, когда нападающий “Волкодава” в очередной раз пробить мимо ворот. — Очки купи!

— Думаю, не поможет, товарищ старшина. — Осторожно встрял в монолог Ярослав.

— И то верно… — Вздохнул Серегин. — Новенький? Сурового взвод?

— Так точно, товарищ старшина. Оставь “товарища” для официальных обращений. С глазу на глаз можешь называть меня “дядя Саша”, как и другие. Ну а при сержантах и офицерах — будь добр официально. Я ведь еще твоих дядю и отца первокурсниками помню. Те еще проказники были. Но попадались редко. Любил их замок. Да…Футболом интересуешься?

— Куда мне, так — любитель. — В футболе Ярослав разбирался примерно так же, как в квантовой физике.

— Добро. Что случилось?

— Резинка на трусах порвалась, дядя Саша.

— У Подопригоры форму получал?

— На складе.

— Ладно, поговорю с этим… жуком. А трусы новые сейчас выдам, с нормальной резинкой.

Старшина забрался на лесенку, и достал со стелажжа нужный предмет. В каптерке, да и во всей роте он мог найти искомое даже с закрытыми глазами.

— Иди в закуток, переоденься, а я пока чайник поставлю.

Когда Ярослав вернулся, стол был накрыт скатертью, в чашках разлит ароматный чай, а в маленьких хрустальных розетках разложено варенье.

— Ну садись, Слава, угощайся. Варенье из собственных яблок и клубники.

— Спасибо, дядя Саша.

Варенье было таким вкусным, что когда Ярослав опомнился, розетка оказалась пустой. Мальчик покраснел. Аристократу не пристало съедать угощение до капли.

— Не стесняйся. Отец твой тоже знатным сладкоежкой был. Да и тяжело в Корпусе со сластями. Так что запомни — сладкое в Корпусе, та же валюта. Лучше лишний раз конфету не съешь, а прибереги. Завсегда можно обменять на вещь или услугу. Ну и товарищей не брезгуй угощать. Дружба, Слава, она ведь не пустая вещь. Одному тебе в Корпусе не выжить. Тяжелое это место. Не для тебя.